Чем становилось позднее, тем оживленнее делалась Алиска. Она белкой носилась по комнате, прыгая на стулья и спрыгивая с них. Ведь лисы — ночные животные. Но мы-то — дневные и, ложась спать, решили запереть разошедшуюся Алиску в совмещенном санузле. Однако провести наше решение в жизнь оказалось не так-то просто.
Весь день, входя и выходя из столовой, мы с панической быстротой закрывали дверь, боясь, что юркая корсачишка проскользнет в коридор, а оттуда — и в другую комнату. Вполне достаточно было того, что в столовой уже бил в нос специфический запах зверинца.
А Алиска пыталась распространиться по всей квартире и делала это со всей лисьей хитростью, настырностью и изворотливостью.
Но когда она увидела, что дверь в коридор открыта, выманить ее из столовой стало невозможно.
Я привязала к нитке кусочек мяса и, играя с Алиской, как с котенком, постепенно вытягивала приманку в коридор. Патрикеевна выбегала из столовой, но, как только кто-нибудь пытался захлопнуть дверь, легко опережала его и снова оказывалась недосягаемой. Веселая, довольная, хорошенькая, озорно блестя раскосыми «модными» глазами и ухмыляясь раскрытой до ушей пастью, она явно насмехалась над нами.
До двух часов ночи пришлось нам «играть» с Алиской. Сложное приспособление, результат коллективно инженерной мысли, — веревка, один конец которой бы в руках у Аленки, а другой привязан к дверной ручке, тоже помогло не сразу. Алиска успевала проскользнуть в столовую раньше, чем дверь захлопывалась.
Наконец ловушка сработала. А возможно, Алиске просто надоела вся эта возня. Во всяком случае, она оказалась водворенной в совмещенный санузел.
Возбужденная приключением с Алиской, я долго не могла уснуть и в конце концов приняла снотворное.
Только стала засыпать — какой-то грохот.
Я вскочила. Мне представилась неожиданная картина. Стоя в умывальнике на задних лапах, передними Алиска методически сбрасывала с висевшей над ним стеклянной полочки то, что там стояло, — стакан с зубными щетками, зубной порошок, мыло, шампунь, одеколон, крем. Все это летело в раковину и на пол, разбиваясь, разливаясь, рассыпаясь.
Лисичка неторопливо повернулась ко мне. Ее лукавая морда была в зубном порошке. И опять она широко, от уха до уха, ухмылялась.
Я сделала необходимую уборку и вынесла в коридор все, что могло быть сдвинуто Алиской с места. Потом приняла еще две пилюли снотворного и уснула, радуясь, что теперь-то Алиска обезоружена — ей нечем греметь.
Но, увы, моя радость, как и мой сон, были недолгими. Я недооценивала лисьей изобретательности…
Проснулась я от какого-то странного скрежетания. Чертыхаясь, встала и застукала Алиску в тот момент, когда она скатывалась с края ванны вниз, внутрь, примерно так же, как дети скатываются с горки на салазках. При этом «ребенок» пускал в ход (для торможения, наверно) свои длиннющие когти, которые и производили разбудивший меня скрежет.
Было совершенно ясно, что эти «катания с горки» Алиска не прекратит до утра — до времени, когда придет ее «ночь». Или придумает вместо «горки» еще что-нибудь.
Что делать? Алексей предложил не слишком мягкий, но единственно возможный способ укрощения строптивой: посадить ее на ночь на цепочку.
Не желая портить отношения с Алиской, я коварно подсунула роль тюремщика мужу. И вот уже руки Алексея в зловещих черных перчатках крепко держат извивающегося, кусающегося и царапающегося чертенка. Через минуту Алиска затихла. Ласково с ней разговаривая, я прикрепила к ошейнику длинную цепочку и закрепила ее за трубу, проходящую сзади унитаза. Не слишком это выглядело красиво, но что было делать?
Алексей осторожно опустил корсачка на пол. Алиска рванулась — цепочка не пускает. Тогда она начала отчаянный бег вокруг агрегата, к которому ее «приковали». Цепочка обмоталась вокруг унитаза один раз, второй, третий… И вот уже Алиска поневоле стоит на задних лапах, точнее, почти висит, полузадушенная, с вытаращенными глазами.
Разумеется, нам срочно пришлось снимать ее с «виселицы»…
Что же все-таки делать? Завтра утром мне нужно быть в издательстве, будет трудный разговор и серьезная работа. Необходима ясная голова, а где ее взять? Надежды на сон никакой, да еще тройная доза снотворного.
— Знаешь что, — предложил Алексей, — я заберу Алиску в спальню, а ты ложись в кабинете на диване. Если ты еще заткнешь уши ватой, то, возможно, отоспишь свое снотворное. А у меня, как тебе известно, сон такой, что даже Алиска мне не помешает.
— Спасибо, — ответила я, — другого выхода все равно нет. — И хотела отстегнуть цепочку от Алискиного ошейника.
— Э, нет, — торопливо остановил меня Алексей, — все же Алиска — не заяц, а хищник. Что-то мне не хочется спящему оставаться в ее власти. Проснешься, например, без носа… Давай лучше сделаем так: прикрепим Алиску к радиатору. Там ей уже не удастся повеситься.
Сказано — сделано. Алиска водворена в спальню — «прикована» к батарее отопления. Никаких возможностей шумно развлекаться. Рядом только блюдечко с водой.
Но дух узницы не был сломлен. Первым делом она изо всей силы ударила лапой по блюдечку и, конечно, разбила его. Затем, натянув до предела цепочку, встала на задние лапы, а передними подцепила мою вязаную кофту, висящую, как мне казалось, в безопасности на спинке кровати. Она рванула кофту зубами и когтями раз, другой, и… вот уже от любимой кофты остались лишь клочья.
Но и это было только цветочками. Алиска нашла еще одну хорошую возможность насолить нам. Своими длинными острыми когтями она стала яростно соскребывать обои с того места стены, которое было ей доступно.
И вот со стены содрано все, что можно, даже больше, чем можно.
Алиска притихла на минуту, обдумывая, по-видимому, дальнейший план действий. И вдруг с отчаянной яростью набросилась на свою цепочку, решив… перегрызть ее. Затея, на наш взгляд, безнадежная. Но поражала неукротимость этого существа. И больно было слышать скрежет зубов о железо.
Я ушла в кабинет. Легла, заткнула уши ватой, скрежет стал тише, но не прекращался. И я не могла спать. А шел уже четвертый час ночи…
Вдруг все стихло. «Ну, думаю, слава богу, смирилась». И я наконец уснула…
Утром, вопреки ожиданиям, проснулась в блаженной тишине. Кинулась в спальню. Толкаю дверь, она не открывается — закрыта изнутри на ключ. Почему? Стучу.
— Сейчас открою, — отвечает Алексей каким-то странным голосом. — Только входи осторожней. Не выпусти Алиску.
— Как это, интересно, я могу ее выпустить? Вместе с радиатором, что ли?
— В том-то и дело, что Алиска… сорвалась.
— Как «сорвалась»? — спрашиваю я, проскальзывая в спальню и быстро захлопывая дверь.
— Очень просто: перегрызла цепочку.
— Вот это зубки!
— А дальше начался настоящий цирк. Алиска стала носиться по комнате, буквально как «сорвавшаяся с цепи». Прыгала с кровати на кровать, бегала прямо по мне.
— Ну, а дальше?
— Я смотрел на циркачку, смотрел, а потом глаза у меня начали слипаться. Ну и уснул. Только, на всякий случай, прикрыл нос рукой.
— Где же она теперь?
— Под кроватью. Спит. Устала…
Через два дня после воцарения у нас Алиски я увидела, что с лисичкой неладно. Презрев подстилку (жарко!), бедняга лежала на боку на холодном кафеле и тихо постанывала. Дыхание у нее было лихорадочным, нос сухим и горячим.
Я повезла ее в ветеринарную лечебницу. Алиска сразу же стала центром внимания посетителей. Даже великолепный мраморный дог потерял своих поклонников.
Но лисичка была равнодушна к успеху. Ей становилось все хуже. Нам уступили очередь, и как только заплаканная, но уже улыбающаяся старушка вынесла спасенного кота-алкоголика, подавившегося резиновой пробкой от валерьянки, я с «ребенком» на руках вошла в кабинет звериного доктора.
Дрожащему «ребенку» прежде всего бесцеремонно подняли хвостик и поставили термометр. Он показал 44,5! Это очень много даже для животных, у которых температура тела выше, чем у людей.
Потом врач тщательно выслушал больную и объявил диагноз: двустороннее крупозное воспаление легких.
Должно быть, Алиска простудилась на Птичьем рынке. Ведь она долго сидела там без движения на снегу, жадно вдыхая морозный воздух широко раскрытой от волнения пастью.
— Положение серьезное, — сказал звериный доктор. — Нужно бы колоть пенициллином. Но у дикого зверя от укола может случиться шок. Поэтому попробуем вылечить больную таблетками. Как ее зовут?
— Алиска.
— Так, Алиса. А фамилия?
— Фамилия? — с недоумением повторила я.
— Ну, как ваша фамилия? — нетерпеливо спросил ветеринар.
Я назвалась, врач выписал рецепт. По дороге домой я заехала в аптеку, и, развернув рецепт, увидела, что в графе «фамилия, имя, отчество больного» было написано черным по белому «Лиса Алиса Друнина»!..
