Разрешите мне идти?
Савельев. Не разрешу. Что, тебя в театре твоем плохо встретили?
Вася. Наоборот.
Савельев. А ну, садись, и давай как перед богом.
Вася (садится и снова вскакивает). Не могу сидеть. Понимаете – хорошо играют. Хорошо. Петька Свешников, которому я до войны дублировать должен был, так Счастливцева в «Лесе» Играет, так играет!
Савельев. Как тебе не сыграть, что ли?
Вася. Не сыграть.
Савельев. Ничего, вернешься после войны, начнешь снова играть и…
Вася. Нет, Дмитрий Иванович. Нет. Чтобы играть в театре, знаете что надо иметь? Талант.
Савельев. Что же, он у тебя до войны был, а на войне пропал?
Вася. Не было. Никогда не было. Три года прошло, посмотрел на товарищей, и вижу: не было. Только большое желание было иметь талант. Пришел за кулисы, обнимают, ордена, нашивки трогают, хвалят, целуют. «Вася, когда вернешься?» Никогда.
Савельев. Почему? Не веришь им, что рады тебе?
Вася. Наоборот – верю. Они меня и в театр обратно возьмут, и роли дадут, и фотографию в фойе повесят – артист Каретников, фронтовик, дважды орденоносец.
Савельев. Ну, и чем плохо?
Вася. Так это же на фотографии ордена и нашивки за ранения видны. А на сцену Счастливцева играть с ними не пойдешь. Там ведь не биографию свою рассказывать, – там играть надо. Играть!
Пауза.
После войны возьмите меня с собой на строительство, а, Дмитрий Иванович?
Савельев. Иди-ка сюда.
Вася. Что?
Савельев. Берись за ту сторону, так – вверх, теперь клади.
Снимают и кладут на пол спинку дивана.
Вася. Зачем?
Савельев (кладет ему одну из подушек). Спишь здесь сегодня. Еще будет с тобой разговор.
Вася. Дмитрий Иванович?
Савельев. Все. Иди шинели с вешалки принеси, свою и мою.
Вася выходит.
(В задумчивости останавливается у рояля. Проигрывает два такта молча и чуть слышно повторяет.)
Я совсем танцевать разучился
И прошу вас меня извинить.
Конец первого действия.
Картина четвертая
Обстановка первой картины. Вечер. Тетя Саша одна, прибирает в комнате. Бормочет под нос.
Тетя Саша. Насыплет табачища, насыплет табачища своего, убирай за ним. Простые блины ему не по вкусу. Небось как мать-то пекла, так нос не воротил. Табак всюду свой накладет. «Зачем ты табак мой английский с нашим вместе ссыпала?» А кто его разберет: табак он и табак. Не нравится – не кури.
В комнату поспешно входит Оля.
Оля. Дмитрий Иванович не возвращался?
Тетя Саша. Только и знай обеды вам грей. Один уйдет, другая придет.
Оля. Я уже обедала, мне не надо. Что, приходил и ушел?
Тетя Саша. Кто?
Оля. Дмитрий Иванович.
Тетя Саша. Нет его. Как утром ушел – так и нет. Вот-ведь тоже курящий человек, а нет чтобы сыпать табак: вынесет свой портсигар, закурит – и в карман. А этот балабон – где сидит, там и насыплет.
Оля. Опять ты на отца нападаешь!
Тетя Саша. Так как же не нападать, Оленька? Ученый, понятие о себе имеет, а где сел, там и насорил. Сам ест, книжку перед собой поставил, в нее глядит, бороду во щи положил. «Я, говорит, мужик». Да какой ты есть мужик? Нешто папаша ваш бороду когда в миске полоскал? А может, пообедаешь? Я суп по-вашему сварила, с крокодельками.
Оля (смеясь). Нет, я правда обедала.
Тетя Саша. Ну, ладно. (Идет к двери, останавливается.) Слушай, скажи ты мне, Оля, какой это из себя английский табак и какой наш?
Оля (подходя к ней с двумя пачками табака). Вот этот английский, а это наш.
Тетя Саша. Это, стало быть, мелкий, резаный, а этот, стало быть, крупный. Так бы и сказал, а то «английский», «английский». Балабон. (Выходит и снова приотворяет дверь.) Военный тут Дмитрия Ивановича спрашивает. (Скрывается.)
Входит Ваня.
Ваня. Гвардии полковник Савельев здесь живет?
Оля. Здесь.
Ваня. Разрешите узнать, как к нему пройти.
Оля. Его нет еще, он не пришел. Вы… Ты посиди. Как тебя зовут?
Ваня. Гвардии ефрейтор Шполянский.
Оля. Посиди. Дмитрий Иванович скоро придет. Боже мой! Сейчас мыться будешь.
Ваня. Разрешите, я при машине подожду.
Оля. Мне полковник твой приказал, если ты без него придешь, чтобы я первым делом вымыла тебя. Понял? (Кричит.) Тетя Саша!
Тетя Саша появляется в дверях.
Надо ванну напустить, помыть вот солдата.
Тетя Саша (разглядывая Ваню). Господи боже мой… Да на что же таких в армию-то забирают! Кто же это позволяет?
Ваня (гордо). Я добровольно.
Тетя Саша, покачав головой, выходит.
Оля. Фуражку сними. Как ты сюда приехал?
Ваня. На «виллисе», с Воронковым.
Тетя Саша (появляясь в дверях). Какую зажигать, первую? Пыхтит, пыхтит, а не горит.
Оля. Сейчас. (Выходит.)
Ваня, сорвавшись с места, подходит к карте, на которую уже давно смотрел, и пальцами отмеривает по ней какое-то расстояние. Входит Оля.
Смотришь, что взяли сегодня?
Ваня. Это не на нашем фронте взяли. Я за свой фронт смотрю. Отстали мы теперь. Вон на сколько. (Показывает пальцами.)
Оля. У вас пока затишье.
Ваня. Конечно, затишье. А то бы разве гвардии полковника отпустили в Москву?
Оля. Давно ты с ним?
Ваня. С гвардии полковником? Второй год.
Оля. Может, пообедать хочешь?
Ваня. Нам сухой паек на дорогу выдали. Мы обеспечены
Оля. За что у тебя медаль?
Ваня. За отвагу.
Оля. Нет, за что дали?
Ваня. Я в прошлом году гвардии полковника раненого до машины вынес.
Оля. Ты? Как же у тебя силы хватило?
Ваня. У меня вот, попробуйте. (Показывает мускулы.)
Оля (с притворным удивлением). Да…
Ваня. Я могу стул за переднюю ножку поднять.
Оля. А ну, попробуй.
Ваня (пробует несколько раз подряд, у него не выходит. Смущенно отставив стул). У вас стул тяжелый, а у нас я поднимал. Вы гвардии полковника спросите.
Пауза.
Вы в армии были?
Оля. Я? Нет.
Ваня (подходя к карте). Одна двадцатитысячная. По ней мало что видно. Вот у гвардии полковника карта, так это карта.
Тетя Саша (показывается в дверях). Готова ванна.
Ваня. А если, пока я моюсь, гвардии полковник придет?
Оля. Скажу ему, что ты здесь.
Ваня. Только сразу скажите. Может, у него приказания будут. (Выходит.)
Звонок в передней. Входит Греч.
Греч. Здравствуйте, Оля.
Оля. Здравствуйте, Анна Григорьевна. Знаете кто приехал?
Греч. Кто?
Оля. Мальчик, о котором Дмитрий Иванович говорил.
Греч. Ваня?
Оля. Да.
Греч. А скоро Дмитрий Иванович придет? Не знаете?
Оля пожимает плечами.
Мне через час на дежурство. Так
