В центре внимания была группа Данца. Такого не случалось, чтобы удалось незаметно подойти к дикарям со спины, убить одного из них и обратить в бегство остальных. Но тревога за реалии жизни не уходила из памяти людей. Вождь с женой и сыновьями внимательно осмотрели землянки племени. Многие из них нуждались в ремонте, но для жилья оказались пригодными. Люди с радостью разошлись по своим жилищам. Тишину и спокойствие прохладного вечера нарушал лишь детский гомон. Мальчики затеяли игру в «охотника», бросали в цель трофейную рогатку, девочки являли собой активных наблюдателей. И те, и другие восторженными криками сопровождали каждый успех будущих охотников. Постепенно жизнь в племени начала замирать, а вскоре люди погрузились в сон.
В лунном безмолвии не спалось вождю. Он поворачивался с боку на бок, садился, расправлял на лежанке в головах скрученную шкуру волка, вновь ложился. События минувшего дня настораживали. Ему не верилось в прочность землянок, построенных еще дедами, с душевной болью вспоминал виновато опущенные глаза охотников, молчаливую суету женщин. Глава племени силился придумать такое, чтобы сделать жизнь племени безопасной, без постоянной тревоги за результаты охоты. Но мечты неизменно гасли в неразрешимых проблемах. Занималась заря, когда решение было принято, и вождь в тревожных думах незаметно заснул.
Вокруг костра в глубине землянки на отполированных до глянца камнях сидели трое мужчин крепкого телосложения. Осанкой, правильными чертами лиц они походили друг на друга. Это были вожди разных дружеских племен. Тот, что сидел у стены с русыми седеющими волосами до плеч, на правах радушного хозяина угощал гостей зеленоватыми фисташками, перебродившим виноградным соком, рассказывал о последних событиях. Все трое, не мигая, глядели на огонь, машинально бросали скорлупки в пламя. Приглашенные понимали, их позвали не для праздных разговоров в столь тяжелое время. Вожди собирались вместе, когда решались важные вопросы для русоволосых нольцев, светловолосых уольцев и темноволосых зольцев. Так с незапамятных времен именовались племена ольцев, жизнь которых была тесно связана с дикой природой предгорья с названием Ольца. Располагалось оно в средней части субтропиков с мягким климатом, богатой растительностью. На склонах холмов и вокруг обитали многочисленные животные. Нольцы жили с одной стороны предгорья, зольцы с противоположной, уольцы у ее подножья. Люди занимались охотой и собирательством плодов, съедобных кореньев, листьев и стеблей травы.
Последние годы ольцы жили между собой в мире и согласии, регулярно обменивались каменными орудиями, шкурами, опытом, девушками. Количество людей в племенах непрерывно росло. Потом наступило время, когда многочисленные стада оленей, антилоп, другая охотничья добыча начали быстро уменьшаться, количество хищников, напротив, возросло. Основного продукта — мяса, не хватало, охотники часто возвращались ни с чем. Мало чем помогали окружающие угодья. Второй год стояла засуха. Заканчивался сезон дождей, а вместо небесной влаги на землю лились горячие лучи солнца. Заодно с природными аномалиями жизнь ольцев усугубляли частые набеги диких людей с гор. Без всякой на то причины они убивали вокруг Ольцы без разбора промысловых животных, оставляя трупы на съедение падальщикам.
Нападать открыто на ольцев дикари не решались, разбегались при встрече, были слабее физически, опасались стрел, которых не имели. Как лютые звери бросались они из засады на одиночек или небольшие группы, наносили удары своими рогатками, отрезали головы и уносили в глухие дебри бесчисленных серых скал. Преследовать убийц не имело смысла. Ловко карабкаясь по крутым склонам, приматы без труда уходили от погони. Все попытки наладить с враждебными племенами добрососедские отношения заканчивались одним и тем же — нападением на ольцев.
Непростой вопрос: «Как жить дальше?» стоял сейчас перед вождями братских племен. Самый молодой из них, Зольц, племени зольцев, заговорил первым. Никто не помнит, почему так сложилось, но при обсуждении общих вопросов вождями первым свое видение дел излагал младший по возрасту.
— Надо бы собраться с силами, навалиться на горные племена, лишить их жизни стрелами, — в запальчивости воскликнул он, — сколько можно терпеть?
Его большие тонкие губы нервно подергивались, нахмуренные брови подчеркивали решимость осуществить задуманное.
— Как мы отыщем дикарей? Будем лазить по горам? Никто не ведает, где они живут, сколько их? — не согласился Уольц, вождь уольцев. — Забьют камнями, прежде чем обнаружим.
Вождь нольцев, Нольц, известный твердым словом и решительным характером поглаживал широкий раздвоенный подбородок, тонкой палкой подталкивал к огню обгоревшие сучья, затем резко бросил прут в пламя.
— Ежели мы нападем и убьем малость горных людей, это не изменит нашу жизнь, — сказал он, — еды не прибавится, а много добрых охотников не иначе, как потеряем.
— Пока не перебьем, житья от дикарей не будет, — не унимался Зольц.
Двое других вождей оставили без внимания ответ молодого компаньона.
Нольц поднялся, направился к выходу. Собеседники последовали за ним, остановились у входа в землянку. Перед ними лежал ровный скат Ольцы с жухлой травой, редким колючим кустарником и островками фисташковых рощиц. Райское пристанище травоядных и хищных животных, мелких и крупных пернатых. В недалеком прошлом так и было, округа бурлила жизнью. Сейчас здесь царило уныние. Ушли стада парнокопытных, вместе с ними львы, леопарды, гепарды. Серебрился тогда рядом с пещерой быстрый ручей, постоянный источник питьевой воды, теперь сухое русло наглядно свидетельствовало о бедственном положении племени, убогости природы.
Тишина! Белесая дымка затянула горизонт. Перед землянкой беззвучно носились быстрокрылые летучие мыши, вылавливая крошечных москитов. В воздухе слышались запахи сухой земли, полыни, жужжание мух, негромкое покашливание людей в соседнем жилище. Из ближней рощи прилетел красно-зеленый попугай, уселся перед пещерой на шест с куском пятнистой шкуры леопарда, символом вождя племени. Любопытная птица склонила красивую головку набок, покосилась одним глазом на людей и тут же, громко хлопая крыльями, улетела. И снова тишина и безжалостное солнце.
— Плакать хочется, но наше пригорье придется бросить, — повел рукой вокруг Нольц, — вряд ли возвратятся сюда счастливые времена.
— Пошто это вдруг надо бросить нашу Ольцу? — с удивлением воскликнул Уольц.
Зольц отступил на пару шагов, в недоумении поглядел на Нольца.
— Надобно уходить отсель, — еще раз сказал вождь нольцев, — тута еще немного и засуха нас заморит. Я уже позабыл запах дождя.
— Куда идти? — одновременно воскликнули Уольц и Зольц.
— Наши племена жили здесь спокон веку. В этой земле зарыты те, кто ушел от нас. Они будут в обиде, если бросим. Вот так оставить их, взять и уйти?! — вновь воскликнул Зольц.
— Надобно перебраться в земли, где есть еда и вода и можно жить без глада.
— В какой стороне станем искать? — нетерпеливо спросил Уольц.
— В той, куда летят птицы весной и откуда прилетают к началу дождей. В плохие места они не летали бы.
— И как долго идти туда?
— Не ведаю, — ответил Нольц. — Знаю, началась весна, а до того как начнутся холодные дожди, надобно дойти до той земли. Там должно быть много всяких животных.
— Я никуда не пойду! Авось лето будет дождливым, и жизнь станет прежней, — не сдавался молодой вождь, — неведомо куда свое племя не поведу. Вот мой весь сказ. Есть ли такие места, где всего в достатке, али их нет, неведомо. А тут все само вернется.
Зольц поправил на шее ожерелье из львиных клыков, погремел ими, что означало — «решение им принято окончательно и обсуждению не подлежит». Со скучающим видом он направился к кустам, откуда вышли несколько человек с длинными пиками, большими луками за спиной и увесистыми палицами, притороченными к кожаному поясу. Охранники встали с двух сторон вождя, и процессия неспешно двинулась в сторону становища зольцев.
Уольц разгладил усы, потеребил двумя руками взлохмаченную голову, поправил пальцами бороду, вздохнул.
— Ну ладно, пущай Зольц остается. Я, пожалуй, уйду с тобой, — сказал он, — не верится, чтобы тут вскорости что-то изменилось к доброму. Но вместе нам идти нельзя, не сможем мы прокормить соплеменников в пути, слишком нас много.
— Твоя правда, — ответил Нольц, — пойдем разными путями, хотя так опаснее.
— Когда выступим?
Вождь нольцев поднял прутик и обоюдоострым кремневым ножом сделал на нем три надреза.
Собеседники знали из рассказов старожилов, что в былые времена ольцы вели кочевой образ жизни. Потому им было известно о существовании одного моря по левую руку, если смотреть туда, куда летят птицы весной, впереди очень высокие горы, а правее тоже море. Вожди тут же договорились, Нольц со своим многочисленным племенем двинется в сторону левой руки. Путь его пойдет через лисье урочище и далее мимо черных скал до берега моря. Уольц выразил намерение идти по правую руку мимо черных скал и бездонной гиблой трясины, выйти к своему морю. Ни у того, ни у другого не возникло желания двинуться напрямую через горы.
