В правой руке Артык сжимал камчу, в левой — винтовку.
Сколько уж времени прошло после революции, а он все не слезал с коня, не снимал пальца с ружейного курка. Приходилось постоянно быть начеку: враг сопротивлялся из последних сил.
Конь Артыка неожиданно остановился, насторожив уши и поскребывая землю передними копытами. Видно, почуял опасность…
Артык привык доверять своему коню, тот ни разу еще его не подвел — ни в долгих переходах, ни в жарких сражениях. Если конь останавливался вот так, с ходу, и тревожно прядал ушами, значит, где-то близко таился враг, и нельзя было терять ни секунды. Как-то Артык промедлил, бандит, лежавший в засаде, успел выстрелить первым и ранил его в левое плечо. С тех пор Артык, как только конь предупреждал его об опасности, уже не терялся и не опаздывал с выстрелом.
Вглядевшись в темноту, Артык заметил, что кто-то шевелится за ближним кустом. С добром — там незачем было бы прятаться. Действуя по поговорке: «Опередит испугавшийся», Артык вскинул винтовку и выстрелил в куст. Раздался дикий вой, чья-то тень взметнулась над кустом — и словно опала…
Оказалось, Артык убил волка. Хищник валялся на земле, высунув язык, вытянув ноги…
Вот как тут было когда-то. Даже волки водились…
Нынче же вокруг колхоза раскинулись поля хлопчатника, на месте бывшей пустыни появились сады, бахчи, огороды.
Правда, отсюда, с бугра, видны не только хлопковые плантации. Они, собственно, занимают не такое уж большое пространство. За ними же, до самого горизонта, тянется пустынная степь — нетронутая целина, изнывающая от жажды.
Сейчас она отливала зеленью: осенью прошли обильные дожди, пустыня расцвела, и так как зима выдалась мягкая, то веселая, пестро-зеленая расцветка сохранилась до весны.
Однако Артык-ага знал — еще до наступления июня зеленый цвет сменится желтым, вся растительность выгорит, степь сделается сухой и горячей, как свежая зола.
И земля будет молить: воды, воды!..
Он знал также, что и за каждую коробочку хлопчатника придется сражаться, не щадя сил. Еще недавно выпадали такие годы, когда из-за нехватки воды поля давали жалкие урожаи, и по существу долгий самоотверженный труд дайхан * шел прахом…
На землях, принадлежавших тедженским колхозам, сооружены два больших водохранилища, которые насыщались водой из реки Теджен, но часто этой воды было так мало, что огромные искусственные озера пустовали, живительная влага до них просто не доходила…
Чтобы растить хлопок на уже освоенной земле, чтобы поднять целину — колхозу, как и всему краю, нужна была вода.
И когда Артык услышал о решении приступить в ближайшее же время к строительству Большого канала, сердце его забилось в радостной надежде. Он хорошо знал места, по которым должен был пройти канал, сразу поверил в реальность осуществления грандиозного замысла и принял его не только сознанием, но и душой — ведь этот канал сулил водное изобилие и его родному краю, открывал перед мим широчайшие перспективы, и Артыку уже грезились невиданные урожаи хлопка, овощей, фруктов…
Ему не терпелось поделиться с кем-нибудь своими мыслями и мечтами, он сошел с бугра и остановил первую попавшуюся машину. Надо же случиться такому совладению: это опять был грузовик Аннама. Водитель выскочил из кабины, подбежал к Артыку-ага, уставился на него настороженно, ожидая новой выволочки.
Но вид у Артыка был миролюбивый. Положив руку на плечо Аннама, он доверительно проговорил:
— Аннам-джан*, ты слышал про строительство Большого канала?
У Аннама отлегло от сердца, он торопливо кивнул:
— Как же, как же, Артык-ага! Слыхал.
Как бы размышляя вслух, Артык сказал:
— По-моему, это отличная идея: повести канал от Келифского Узбоя, старого русла Аму.
Аннам имел слабое представление о планах строителей канала, но на всякий случай снова мотнул головой:
— Ваша правда, Артык-ага!
— Ведь русло Узбоя, как длинная кишка, растянулось на много километров и с готовностью примет воды Аму-дарьи, если, конечно, сперва удастся обуздать эту сумасшедшую…
Аннам вытянулся в струнку, как стрелка часов, показывающая на двенадцать:
— Ваша правда, Артык-ага!
Артык продолжал все так же задумчиво:
— Главное — канал пройдет по густонаселенной местности. Непригодной земли там более чем достаточно. Только воды и не хватает…
— Ваша правда, Артык-ага!
— Одно меня смущает: сумеет ли вода благополучно прокочевать через Каракумы или большая ее часть впитается в песок?.. Ученые и инженеры насчет этого даано уже спорят. Помню, когда я был наркомом земледелия, уже шел этот спор.
— Ваша правда, Артык-ага!
— Судя по всему, возобладало мнение идущих на риск… А может, и риска-то нет никакого, все подсчитано, учтено, проверено. Как молвится, лишь в борьбе можно почувствовать свою силу.
— Ваша правда, Артык-ага!
Аннам не многое понял из рассуждений Артыка, но из уважения к нему спешил выразить свое согласие с каждым его словом, Артык, однако, словно и не слышал шофера, разговор их походил скорее на монолог, прерываемый короткими репликами собеседника.
— Ох, дай бог, чтобы строителей ждала удача! — вздохнул Артык, — Тогда исполнилась бы вековая мечта моего народа!
— Ваша правда, Артык-ага!
— Помню, еще Кайгысыз Атабаев думал над тем, как бы пустить через пустыню воды Аму. Это было самой большой его заботой. И вот пусть запоздало, но дерево, посаженное им, готово дать плоды….
— Ваша правда, Артык-ага!
Артык, словно очнувшись, внимательно и сердито поглядел на. Аннама:
— Да что ты заладил, как попугай: ваша правда, ваша правда. Ты бы лучше поддержал меня делом, а не словами. Взял бы вот да объявил: мол, ежели строительство канала — дело народное, значит, мое место там, на стройке!
Аннам оторопело выпучил глаза:
— К-как… на стройке?
— А так. Я понимаю, хорошие шоферы необходимы и в колхозе. Но стройка в них нуждается куда больше.
— В-вы… вы хотите, чтобы я поехал на канал?
— А тебя разве не радует возможность потрудиться на переднем крае нашего наступления на пустыню?
— Я… я…
Артык нахмурился:
— Вижу, не радует. Ишь, даже заикаться стал!
— Артык-ага, да вы не так меня поняли! Ей-богу, куда вы махнете рукой — туда я и покачу.
— За чем же тогда дело стало?
— Да я ведь не один живу — с матушкой. Как же я ее брошу?
— А не надо бросать! Забери с собой. Стряпать-то она у тебя умеет?
— Еще как— пальчики оближешь!
— Ну вот и будет готовить обеды строителям. Повара-то там нужны не меньше, чем шоферы.
Аннам бодро воскликнул:
— Тогда все в порядке, Артык-ага. Считайте, что уговорили Аннама. Еду! — Он лукаво улыбнулся: — Если, конечно, председатель отпустит…
— Отпустит, отпустит… — Артык хлопнул его по плечу — Уж это я возьму на себя… А тебе — спасибо. Утешил старика…
Аннам кинулся было к машине, но тут же воротился, глаза его озорно блестели:
— А вы сами-то, Артык-ага?
— Что — я сам?
— Других вы агитируете ехать на стройку. А сами-то туда собираетесь?
Артык пожевал губами:
— Гм… А на кого я оставлю совхозные отары?
— На чабанов, на кого же!
— Гм… Но кто-то должен же руководить совхозом!
— Э, Артык-ага! — засмеялся Аннам. — Руководителей я найду сотню!.. На директорскую-то должность охотников хоть отбавляй.
Лицо Артыка тоже расплылось в широкую улыбку:
— Твоя взяла, Аннам-джан! И хитер же ты, братец!
— А что, я неправду сказал?
Артык посерьезнел:
— К сожалению, правду. Когда-то говорилось: хороший руководитель стоит сотни рядовых работников. А теперь легче подобрать сто кандидатур на руководящую должность, чем толкового специалиста, умеющего отличить козу от овцы. Раньше на вес золота были умелые организаторы, ныне — знающие свое дело чабаны и хлопкоробы. Так что ты прав: мое место пусто не останется. Таких директоров, как я, пруд пруди…
— Нет, Артык-ага, вы уж не прибедняйтесь! — запротестовал Аннам и ударил себя кулаком в грудь. — Вы во всей округе самый уважаемый человек! У кого ни спроси — каждый вам чем-нибудь обязан. Вы ради народа жизни не щадили!
— Хватит, хватит, Аннам-джан! Ступай и собирайся-ка в путь-дорогу.
— Есть, Артык-ага! — весело откликнулся Аннам. — До встречи на стройке!..
Он побежал к машине, а Артык неспешным шагом, продолжая раздумывать о предстоящем строительстве канала и о других связанных с этим событиях, побрел дальше по поселку.
На улице царило оживленное движение, сновали взад и вперед грузовики, порожние и с различными грузами, с треском проносились мотоциклы, ползли трактора, проезжали велосипедисты.
Артык, казалось, не видел ничего вокруг, так был погружен в свои мысли.
И хотя директора совхоза никак нельзя было упрекнуть в равнодушии к технике, автотранспорту, механизмам, — сейчас его влекло не к железным коням, а к настоящим, и он направил свои стопы на колхозный конный двор.
