Рынок. Как раз напротив Ратуши, где в старинную брусчатку вгнездились два каменных бассейна. В одном из них лепной морской бог Нептун, подняв кверху трезубец, уже столько лет жалуется городским властям на то, что ему из водопроводной сети не перепадает ни капельки воды. По привычке Майя сочувственно машет рукой морскому богу и выходит на Центральный проспект, чтобы на какое-то время тоже влиться в густой поток горожан, который начинается у оперного театра и бурлит вдоль гостиниц, магазинов, кафе до мраморного памятника Адаму Мицкевичу. Там поток растекается по боковым улицам.
Вглядитесь в задумчивые лица прохожих. Ученые? Исследователи? Вполне возможно. В городе более десяти институтов, университет, консерватория.
Немного тяжеловато ступает седовласый мужчина, на его груди сверкает Золотая Звезда. Рядом с ним идут подростки в форменной одежде профтехучилища. Тут и гадать нечего: наставник с подопечными.
Четко шагает воинский патруль — прапорщик и два сержанта.
Несут сумки со снедью озабоченные женщины.
Это люди труда — мозолистого, умственного, художнического.
А вот и другие.
«Хе-хе, — ухмыляется просвещенный обыватель. — У тебя есть карманный компьютер, который за секунду, чтобы, не дай бог, не облапошили продавцы, подсчитывает, сколько стоит двести двадцать пять граммов колбасы?»
«Хе-хе... У меня нет! А зачем он? Я и сам посчитаю. Деды мои жили, вертя жернова, я их верчу. Да еще внуки подрастают... И в век энтээровский, инженерный, научный надо ведь кому-то крутить жернова».
Надо ли? В застойном тухлом болоте можно так заякориться этими жерновами прошлого, что тебя не сдвинет с места даже самое сильное течение жизни.
Движется город, рвется на простор проспектами и площадями. Пойдем и мы. Посмотрим, что будет делать Петр Яковлевич Цвях. Поинтересуемся, чем озабочен Григорий Васильевич Савич. Не обойдем вниманием его жену Аиду Николаевну и Майю Львовну Беркович.
Четыре жизни. Четыре судьбы. И все? Нет, познакомимся и с другими жителями города.
Он всегда помнил о своих питомцах. Еще бы!.. Ведь он сам подбил их на это трудное, хлопотливое дело. Кандидат наук, автор дюжины серьезных разработок, а туда же... Чего ему неймется? Чего? Спросите. Может, и ответит, если осмотрительная судьба побеспокоилась в кармашек куртки подсунуть шпаргалку. Впрочем, он никогда не пользовался шпаргалками, сам докапывался до ответа, с благодарностью принимал тумаки и шишки — больно, да поучительно, скорее усваивалось.
Перейдя наискосок Центральный проспект, Григорий Васильевич Савич вышел на улицу Коперника. Миновав почтамт, остановился у четырехэтажного здания новой постройки без малейших архитектурных излишеств, которые он любил в старой части города, и без той подчеркнутой крепости, добротности, даже мастеровой изысканности, свойственных давним строениям.
По светящемуся зеленому восклицательному знаку над дверью понял: его ждут! Как всегда, заволновался. Стал считать: раз, два, три... Чтобы отвлечься, успокоиться. Он должен появиться перед ними бодрым, полным жизни и веры в нее. Признался себе, что эта вера в последнее время передается от них. Но разве это предосудительно?
Сейчас он спустится по лесенке в полутемный подвал, мигающий зелеными и красными огоньками. Приборы тут же замерят все параметры его фигуры, передадут в терминал, где хранятся его эталонные характеристики, мгновенно сличат их и выдадут сигнал «Свой». Дверь откроется сама.
Так и случилось.
Легко и беззаботно Григорий Васильевич ступил в просторный учебно-производственный зал. Пять лет назад мало кто верил, что такой зал может быть в обычной средней общеобразовательной школе. Тогда здесь, в подвале, валялись бревна и доски, высились горы угля, кирпича, мешков с цементом.
Он выбирал себе помощников из пятых классов. Школьная обыденность еще не успела вогнать их мышление в прокрустово ложе учебной программы. Они были непоседливы, шаловливы, драчливы. Тихонь он не жаловал.
За три месяца очистили подвал. Теперь не узнать его. Стены отделаны под карельскую березу, пластиковые полы, огромное «окно»... Да‑а, за это «окно» ему влетело. Но хватит вспоминать. Пора приступать к делу.
Как обычно, поздоровался кивком, придирчиво осмотрел всех — две ровные шеренги по десять человек с каждой стороны прохода между дисплеями. Это были уже не мальчики и девочки, а взрослые люди, десятиклассники.
Прозвучал сигнал таймера, парни и девушки сели перед приборами.
Наклонив голову к плечу и положив длинные музыкальные пальцы на клавиши дисплея, застыла Маша Лобода.
Сорванец и фантазер Артем Астахов широко раскрыл глаза и уперся руками в подставку, словно бегун на старте, готовый первым броситься в водоворот предположений, догадок, поисков.
Подперев подбородок рукой, сидит не шевелясь Владик Корнеев. Он всегда предлагает несколько вариантов решения и в считанные минуты отыскивает нужный.
За этих троих Савич спокоен. Им уже сейчас можно доверить серьезную самостоятельную работу.
Внимательны, сосредоточенны и все остальные: Вера Лесная, Павел Акбаров, Ростислав Михалевский...
— Наш класс перестал быть счастливым исключением, — Григорий Васильевич сел возле своего терминала, взъерошил коротко подстриженные волосы, улыбнулся. — С нового учебного года в каждой школе вводится курс информатики и электроники. Кто возьмется за обучение младших коллег-школьников? Кто создаст лучший, чем у нас, центр обучения и моделирования?
Напряженное молчание подсказало Савичу, что от него ждут не риторических вопросов, а конкретного задания.
— Что ж, если так... Примемся за проектирование. По параметрам нашей системы вы должны создать новую — улучшенную, более доступную и удобную для пользования... Кем? Ну, скажем, дюймовочками и мальчиками-с-пальчиками. Исходные данные заложены в машину. Требуется определить время, нужное для выполнения проекта. Для этого нам хватит сегодняшнего занятия. Остальным займутся потом добровольцы.
Несколько минут в зале стояла напряженная тишина, прерываемая легким пощелкиванием клавиш.
Григорий Васильевич тихо подошел к Владику Корнееву, посмотрел на экран его дисплея. Мысленно похвалил: молодец Владик, правильное решение — сначала надо смоделироваать основные детали, «узкие» места, а потом уж браться за всю систему.
Взглянул на смущенную чем-то Веру Лесную, перевел взгляд на экран и понял, что она включила автономный блок «Школа», которым с прошлого года мало кто пользовался. Значит, Вера что-то забыла, освежает память. Это плохо. Что же ты, Вера, теряешь время? Даже не указала, что тебе именно нужно.
Убедившись, что все увлечены работой, Григорий Васильевич подошел к «окну».
За стеклом слегка покачивала ветками цветущая яблоня. Слышно было журчание ручейка. Справа стояла мохнатая ель. Ее острые иголки, касаясь стекла, словно царапали его. Пахло хвоей.
Пять лет назад
