Артиллеристы работали артистически. Они жонглировали снарядами, перекидывая их с рук на руки. Во время вспышек Касимову бросилось в глаза искаженное лицо Фирсова, ведшего огонь из носовой пушки. По этому озаренному бешенством лицу текла кровь (Фирсов был, очевидно, ранен), но у артиллериста было такое жадное выражение, словно он после многодневной жажды пил свежую воду.
На тральщике начался пожар.
Окутанный багровым пламенем, потерявший управление и прекративший стрельбу, вражеский корабль медленно кренился на бок. Было видно, как метались на его палубе люди и как спускали шлюпку. А когда Касимов оглянулся на находившихся за кормой «охотников», они уже круто поворачивали на юго-запад, видимо решив ретироваться.
— Лево на борт!.. Курс зюйд-вест… градусов!.. Полный, самый полный вперед!
Счастливое вдохновение боя перехватывало Касимову горло. Море, как и суша, оставалось за ними, и ему было жалко упустить противника.
— По бегущим фрицам беглый огонь! Нажми, ребята! — хрипло кричал он.
В эту минуту, когда лодка круто меняла курс, повертывая за уходившим врагом, он взглянул на погружавшийся тральщик, над которым стояло черное облако и метались огненные языки.
Ветер нанес на Касимова терпкий запах гари, и он с новым восторгом вдохнул в себя этот горьковатый дымок — дымок счастья и победы.
Юрий Чернов
Двадцать шестая мина
Балтийскому минеру Ю. М. Сухорукову, уничтожившему 488 мин.
День тот от прочих отличался только одним: стоял полный штиль — редкое явление на Балтике. Зеленое зеркало воды слегка вздымалось, покачивая маленький катер-подрывник. Он стоял на границе района траления, поджидая, когда по радио сообщат о подсеченных минах.
Дым тянулся прямо вверх. Эскадрильей тяжелых бомбардировщиков гудели на горизонте катера дивизиона.
— Закончили поворот на новый галс, — опустив бинокль, сказал лейтенант Бутов, — сейчас нам снова работы прибавится. К минной линии подходят.
— Денек выдался жаркий, — согласился боцман Георгий Стародубцев, — может, дадим ход?
Но командир катера лейтенант Бутов медлит. Уж очень хорошо кругом! Убаюкивают легкое покачивание и мерный плеск воды под привальным брусом. Солнце больше не печет, а только ласкает кожу: чувствуется приближение вечера. Матросы вышли на палубу. Загорелые лица у всех, довольные. Еще бы! До конца рабочего дня остается два-три часа, а уже уничтожено двадцать три мины.
У боцмана Стародубцева тоже хорошее настроение. Ведь это он подорвал сегодня мины. Правда, обычно условия работы не идут ни в какое сравнение с этими сутками: не было ни дождя, ни ветра, видимость отличная, поэтому не чувствовалось обычной усталости.
Взгляд Стародубцева остановился на матросе Митюшкине, недавно пришедшем из учебного отряда. Вспомнилось, как новичок жаловался: «Механик, тот за мотор отвечает, Леша Муравлев не снимает на тралении наушники по двадцать часов. А у меня только и обязанностей… принимать буксирный конец со шлюпки, крепить его и наблюдать, чтобы не попал на винт».
И не стыдно было такую ерунду в инструкцию записывать!
Хотя Стародубцев на два года старше, он хорошо понимает переживания товарища. Митюшкин — человек с головой, инициативный. Но никак ему не втолкуешь, что в морском деле нет мелочей, а его инициатива обычно не приносила ничего хорошего. Например, три дня назад боцман вдруг заметил, что с катера в воду уходит трос. Оказалось, Митюшкин привязал к нему свое грязное рабочее платье, чтобы море само выстирало его.
Крепко тогда досталось «изобретателю». Кажется, он все-таки понял: попади трос на винт одномоторного катера-подрывника — катер вышел бы из строя.
Улыбнувшись, Стародубцев подошел к молодому матросу.
— Про нас, как про героев, в газетах пишут, а мы тут загораем не хуже, чем на курорте. Так ведь думаешь?
Ответить матрос не успел. Под водой что-то звонко шлепнуло катер по корпусу. Потом Стародубцев и Митюшкин увидели, как среди маленьких катеров дивизиона, закрывая их, поднялся огромный водяной холм. Громовой раскат пронесся над морем.
— Штука, — удовлетворенно сказал кто-то на палубе.
В это время фыркнул и заработал мотор. Развернувшись, катер направился к дивизиону.
Когда они подошли к месту недавнего взрыва, на которое, подбирая оглушенную рыбу, пикировали крикливые чайки, радист доложил, что тралами подсечены еще три мины.
Две из них, мокрые, почти не обросшие ракушками, плавали близко одна от другой.
— Будем подрывать сразу обе, — спустившись с мостика, сказал Стародубцев. — Вякишев, — обратился он к своему помощнику, — готовить два подрывных патрона!
Митюшкин с кормы разглядывал мины. Как подрывают сразу две — ему еще не приходилось видеть.
— Что стоишь? — налетел на него Вякишев. Он выхватил из рук матроса конец и одной рукой (в другой были подрывные патроны) стал подтягивать шлюпку к борту.
— Отставить! — приказал Стародубцев. — Митюшкин, это ваша обязанность.
Минеры ловко спрыгнули в подтянутую шлюпку. Митюшкин с обиженным видом снял с кнехта конец, свернув, бросил гребцу.
— Обязанности, — проворчал он, — строят из себя…
Описывая дугу, катер медленно отходил от мин, чтобы через три-четыре минуты подойти и взять шлюпку на буксир. Митюшкин с интересом наблюдал за товарищами. Они подошли к первой мине. Стародубцев папиросой поджег шнур, перегнувшись, ловко надел удавку на рог мины. Теперь шлюпка движется ко второй. Они подходят кормой, движения гребца медленные, точные. Снова секундная задержка у мины, и Вякишев налегает на весла. Теперь катер и шлюпка идут навстречу друг другу.
На корме Митюшкин опасливо отдувается. Даже смотреть на такое дело, и то становится жарко. Потом взгляд его приковывает первая мина. В прозрачном воздухе ясно виден стелющийся по воде белый дымок бикфордова шнура. Вдруг что-нибудь случится, и мина взорвется раньше времени, пока они не успели отойти на безопасное расстояние?
Митюшкин покосился на Бутова. Но тот с невозмутимым видом держит рукоятку машинного телеграфа. Вот командир перевел ее назад. Катер замедлил ход. Снова звякнул телеграф.
Со шлюпки бросили конец. Митюшкин торопливо ловит его. Оба минера мгновенно оказываются на борту.
— Готово? — спрашивает с мостика командир и, услышав ответ, снова берется за телеграф.
Поглядывая на часы, Стародубцев на мостике докладывает:
— До взрыва первой мины более минуты. Успеем далеко уйти.
Митюшкин с интересом разглядывает лица минеров. В самом деле не волнуются или только делают вид? Пожалуй, притворяются. А у самих небось колени трясутся.
Катер увеличивает ход, чтобы отойти на безопасное расстояние. Митюшкин поспешно хватается за леер — металлический трос. Вывалиться за борт и остаться по соседству с минами — такая возможность его не устраивает.
Тяжелым победным грохотом над притихшей Балтикой разнесся взрыв. Высоко в небо поднялся черно-коричневый столб огня и дыма с седыми водяными краями. Не успел он еще осесть, как рядом сверкнул, упруго ударив по ушам, второй взрыв.
А катер снова разворачивался, направляясь к третьей мине.
— Двадцать шестая сегодня, — удовлетворенно говорит Вякишев.
— Точно, — соглашается Стародубцев, — и, надо думать, последняя. Солнце скоро зайдет. Теперь подрывать будешь ты, а я на весла сяду.
У минеров на дивизионе была хорошая традиция. Каждый готовил себе заместителя. Дивизионный минер помог Стародубцеву освоить технику подрыва мин. Теперь боцман обучал этому своего помощника, гребца Вякишева, а тот, как смеялись товарищи, уже присматривал себе в помощь молодого рулевого.
Митюшкин, прислушиваясь к их словам, тяжело вздыхает. Мины подрывать — это не концы принимать. Впрочем, теперь шлюпку он подтягивает без напоминания.
Снова в двадцать шестой раз за этот день минеры быстро занимают места в маленькой двойке. Только на этот раз Вякишев проходит в корму.
— Последний раз сегодня, — говорит боцман, усаживаясь за весла и кивая в сторону дивизиона. На границе района траления четкий строй катеров нарушился. Видимо, они выбирали тралы.
Митюшкин снова снял с кнехта конец и, свернув, бросил его Стародубцеву. Только теперь боцман обратил внимание, что вместо пенькового на шлюпке был стальной трофейный трос с немецкой тральной вехи. С неодобрением он подумал: «Опять инициатива Митюшкина», — и налег на весла.
Солнце опускается к горизонту. Потянуло прохладой. Кругом тихо, лишь приглушенно гудит мотор катера. Видимо, под влиянием вечерней тишины и Стародубцев гребет медленно, беззвучно погружая весла в зеленоватую воду. Лейтенанту Бутову не хочется делать обычного круга, поэтому катер не отошел. При такой погоде почти никакого риска нет.
