В одном месте груз оказался неупакованным, в другом его долго вытаскивали из подвала, в третьем груза совсем не было – пришлось гнать машину десять километров порожняком. Один клиент затребовал бортовую машину вместо самосвала, другой своевременно не выкупил груз на станции, третий не подготовил грузчиков, четвертый раньше времени закрыл склад.
Шофера Павлова задержал автоинспектор, у Самойленко неизвестно куда девались два часа. У Комаровой и Спорикова не были оформлены путевые документы. У кондукторши Завьяловой оказалось семь рублей недостачи, у Орловой – пять рублей десять копеек излиш-ков, у Живаго пассажир вписал в книгу длинную жалобу. Контролеры зафиксировали шесть случаев нарушения автобусами графика, восемь случаев проезда безбилетных пассажиров.
Одна машина полсмены простояла по технической неисправности, не вывезла груза, завтра этому клиенту нужно опять дать машину. Рыбсбыт прислал записку с отказом от запрошенных на завтра пяти машин; Сельхозснаб, наоборот, сообщал о неожиданном прибытии вагона с грузом и просил выделить дополнительный транспорт. Получены сведения, что на Коротчинском тракте разобран для ремонта мост, дорога там теперь в объезд, через Никуличи. Из гаража донесли, что две машины вернулись с неисправностями, которые не позволят послать их завтра на линию.
Во всем этом надо разобраться, выслушать противоречивые объяснения и оправдания, внести исправления в завтрашний план.
Подошел Тимошин, посидел, послушал, потом спросил, как работает Максимов.
– Путевые документы Максимова в полном порядке, – ответил Степанов.
– То есть?
– Делает шесть ездок в смену при норме – четыре.
– Перевыполняет?
– По документам получается так.
Подчеркивание слова «документы» звучало странно. Но Тимошин не стал уточнять, не хотелось отрывать Степанова от дела в такое горячее время.
Тимошин вышел из диспетчерской.
Кончалась первая смена, и начиналась вторая – самое оживленное время. Станочники торопятся закончить дневное задание, слесари – подготовить машины к следующей смене. Одни бригадиры сдают, другие получают наряды, одни слесари меняют полученный инструмент на марки, другие – марки на инструмент. В гараже сутолока: возвращаются и вновь уходят на линию машины, суетятся готовящиеся в дальний рейс шоферы. Дежурные механики проверяют машины и подписывают путевки. У бензоколонки крик и шум: шоферы торопятся поскорее заправиться. На мойке изо всех шлангов бьет вода, машины окутаны радужными облачками блестящих водяных брызг. Сколько ни работал Тимошин на базе, он всегда в этот час видел Полякова во дворе. Директор обычно стоял в воротах гаража и молча, ни во что не вмешиваясь, наблюдал за происходящим. Сегодня капитанский мостик пустовал. Но все шло своим чередом, по твердо заведенному порядку.
Тимошин увидел на мойке Нюру Воробьеву и подошел к ней.
– Как дела, Нюрочка?
– Ничего, – безразлично ответила она и направила из шланга струю воды под машину.
Он почувствовал в ее словах что-то недосказанное.
– Много рейсов сделала?
– Девять за две смены.
Он засмеялся.
– Отстаешь. Напарник твой Максимов шесть за одну сделал.
Нюра молчала.
– Что ты такая сердитая?
– Обыкновенная.
– Помогает тебе Максимов?
Нюра поднялась, струей воды обдала кабину, направила шланг на крылья.
– Помогает? – повторил он свой вопрос.
– Помогает… – нехотя ответила она.
Она опустила шланг и, подойдя к стене, завернула кран. Струя воды некоторое время билась о землю и затем, плеснув раз-другой, стихла.
– А ты можешь сделать шесть рейсов на кирпиче? – спросил Тимошин.
– Не берусь.
Ничего больше не сказала, села в кабину и съехала с мойки.
Когда раздался удар гонга, Тимошин был уже у своего станка. Возле него лежала кучка шестеренок, еще темных, с бесформенными зубьями и следами наварки. Это была первая партия восстановленных по его способу деталей. Теперь он сам обрабатывал их с помощью приспособления собственной конструкции. Он приладил деталь, включил станок, резец погнал серебристую вьющуюся стружку.
Пройдет несколько минут, и Тимошин втянется в привычный ритм работы, но сейчас впечатления дня еще владели им. Он думал о Нюре Воробьевой, о Степанове, старался понять их загадочные слова о Максимове. Неужели тот сплутовал с путевкой и приписал себе рейс?
А станок все журчал, и деталь вращалась, окруженная светящимся нимбом. Вот уже на ней проглянули свежие, серебристые полоски. Из бесформенной наваренной массы выступили очертания спирального зуба, который должен быть отделан с точностью до двух сотых миллиметра.
Тимошин углубился в работу.
Нюра сдала «колдуна» Максимову и отправилась в душевую.
Она вышла оттуда в голубой майке с закатанными рукавами. Освеженная душем, с мокрыми волосами, загорелыми руками и ногами, она была похожа на спортсменку, идущую с соревнований по плаванию. Это сходство подчеркивал и маленький чемоданчик в ее руках, в каком обычно носят купальный костюм. В Нюрином чемодане лежала спецовка.
Она обвела глазами двор, но взгляд ее был заносчивей обычного: пусть никто не подумает, что она кого-то ищет!
Под навесом возился с разобранным мотоциклом дежурный шофер Антошкин, юркий, узкоплечий паренек в грязном комбинезоне и кепке, до того крошечной, что было непонятно, как она держится на голове. Это был друг-приятель Демина. Сам Демин, видимо, еще не вернулся с линии.
Заметив Нюру, Антошкин повернул к ней свою острую, смешную физиономию и, гримасничая, крикнул:
– Воробьихе привет!
Она презрительно посмотрела на него: балаболка! Как выедет на линию, так сейчас же у него отбирают права, все время в дежурных шоферах околачивается. Нашел себе Демин дружка, нечего сказать.
Не удостоив Антошкина ответом, Нюра направилась в маленькую кладовую гаража, которая была и конторкой старшего механика Потапова.
Потапов сидел, низко склонясь над большим листом бумаги, края которого свешивались с крошечного столика.
– Тебе чего? – спросил он, поднимая очки на лоб.
– Помогать буду, – через его плечо Нюра взглянула на лист и вслух прочла: – «Ведо-мость предложения по ходовому парку». Эх, вы! Не предложения, а предложений. Вот буду помогать, – она ткнула в ведомость пальцем, – предложения учитывать. Одним словом, рейд.
– Это дело, – обрадованно засуетился Потапов, вставая и освобождая место. – Писанина для меня – гроб, глаза ничего не видят… Вот и ладно… Ты садись.
– Нет, здесь мне неудобно, и табурет грязный. Сейчас я устрою.
Она произвела сложные маневры с пачками новых капотов, на которые, поджав ноги, и уселась. Теперь через окно ей были хорошо видны двор, въездные ворота и проходная будка.
– Так мне светлей, – объяснила она.
– Ну, ну, сиди, как тебе удобней. – Потапов снова надел очки и наклонился к столу. – Предложения по порядочку запишем, а в этой графе я объясню, можно ли это сделать и сколько будет стоить. А тут оставь свободное место: потом, как выполним, отметим.
– Это что? – разглядывая ведомость, воскликнула Нюра. – Платонов рационализацией занимается?
– Да, моторчик на компрессоре два киловатта, а нужно один, зря электроэнергию расходуем.
– Подумаешь! – презрительно сказала Нюра, но позавидовала Платонову: баллонщик, мальчишка, а додумался!
Она вписала Платонова в ведомость и сказала:
– Кто у нас сто тысяч наездил? Один Демин?
– Почему только Демин? Гляди сюда: вчера сто тысяч закончили и Абрамцев, и Никуличев, в этом месяце закончат еще двенадцать шоферов.
– У них машины хорошие, – грустно проговорила Нюра, посматривая больше на ворота, чем в ведомость, – а попадется такой «колдун»…
– Чего ты на него жалуешься? Моторчик на нем хороший, ходовая часть в порядке – только езди, радуйся.
Нюра оторвала свой взор от проходной будки и с интересом посмотрела на Потапова:
– И на «колдуне» можно сто тысяч наездить?
– Вполне. Он ведь только с виду плох, да так кое-что по мелочи разболталось, а попади он в хорошие руки… Тут мудрость небольшая. Береги машину, смазывай почаще да езди аккуратно – вот тебе и сто тысяч.
Вошел технорук Любимов, удивленно посмотрел, как Нюра расположилась на капотах, но ничего не сказал. И это мучило ее. Поляков бы велел убрать капоты – и дело с концом, а этот молчит. Нюра насупилась и уткнулась в ведомость.
Любимов и Потапов обсуждали план ремонта машин. Нюра прислушивалась к их разговору. В июне и «колдун» должен по графику стать в ремонт. Ее волновал вопрос: сменят на «колдуне» кабину или нет? Правда, на складе новой кабины нет, но разве трудно достать? Сколько ей еще на такой мучиться?! И эти наращенные борта… Пусть сделают машину как полагается. Сейчас возьмет и скажет. Вот дойдут до ее машины, она и скажет.
