сообщить тебе. Был я в разных колхозах – недородных и относительно дородных, но всюду и везде одна и та же картина – огромный недостаток в семенах, голод и крайнее истощение скота.
По обследованным мною колхозам я пытался выяснить, в каком размере уменьшилось количество поголовья, по сравнению с 1927–28 годом. Выяснилась следующая картина: Колхоз “Зюзя” – имеется в настоящее время 507 дойных коров, в 1928 году дойных коров было 2000; колхоз “Усть-Тандовский” – имеется всего дойного скота в колхозе и в собственности у колхозников и единоличников – 203 головы, раньше было свыше 600; колхоз “Кругло-Озерный” – имеется в настоящее время в колхозе 418 голов крупного рогатого скота и 50 – у колхозников, было в 1928 году – 1800 голов; колхоз “Голдоба” – имеется в колхозе у колхозников и единоличников 275 голов, в 1929 году – было 1000 с лишним голов, овец в этом колхозе имеется 350, а в 1929 г. было 1500. Примерно такое же соотношение в других обследованных колхозах: “Ольгино” и “Ново-Спасский”.
Район, в котором я был (Барабинский), является районом экспортного масла, но и в других районах Западной Сибири убыль животноводства за этот период времени вряд ли меньшая.
Таковы факты, проверенные мною, и на этом фоне мне думается, что данные всеобщей переписи, разработанные в последнее время Госпланом, значительно приукрашивают действительную картину.
Положение в колхозных животноводческих фермах плохое главным образом из-за отсутствия кормов. Удойность дошла до крайне низких пределов, составляя в среднем 1–2–3 литра в сутки, вместо 5–7 литров удойности коровы этого района.
…Совхозы и колхозы не сумеют покрыть потребности страны в мясе и масле в ближайшие 2–3 года, и мне кажется, что необходимо теперь, когда окреп социалистический сектор деревни, форсировать развитие животноводства в частном хозяйстве колхозника и единоличника. Постановление ЦК, запрещающее обобществление последней коровы, вносит в этом отношении некоторых плюс, но основной вопрос заключается не в этом. Основной вопрос заключается в том, что почти весь скот у колхозника подвергается контрактации и изымается. Этот скот состоит из последних коров и последних овец. Кроме того, когда этот скот подвергается контрактации, колхозник и единоличник добивают остальной. В итоге, в обследованных мною селах такое положение, что не более 20–30 % колхозников имеют по одной корове и по нескольку овец, а, как правило, колхозник и единоличник скота не только не разводят, но стараются сбыть или прирезать имеющийся.
Если такое положение будет продолжаться, то, по моему мнению, в будущем году дефицит в мясе, коже и жирах будет еще больший, чем в настоящем году.
Районные работники преисполнены верой в то, что совхозы и товарные фермы колхозов сумеют обеспечить страну уже в настоящем году необходимой продукцией, и выражают ту мысль, что с частным хозяйством колхозника вообще надо покончить».
Знакомые замашки, не правда ли? Что?! Крестьяне беднеют, скот истребляется? А нам, чиновникам, – ништо. Главное – мы гоним показатель… И боремся с «гидрой» частной собственности. Такова установка свыше. На остальное – плевать.
Между прочим, к тому письму, от 9.04.32 года, есть приписка Фейгина:
«Одновременно посылаю тебе акт врача о голоде в крестьянских семьях и в свою очередь подтверждаю, что наблюдал подобное же положение».
Вот выписка из того приложенного документа – обследования в голодающих крестьянских семьях Сибири еще весной в 1932 году, составленного врачом Киселевым 24.III.32 г. после обследования жителей Карповского с/с Покровского района. На докладной записке тот же гриф – «Сов. Секретно».
«Из обследованных мною 20 домов в первом и втором Карповом я только в одном доме у красноармейца встретил относительное состояние питания, немного муки и хлеба, а остальные питаются суррогатами. Почти в каждом доме имеются больные или дети, или матери, несомненно, на почве голода, т. к. имеются опухлости лица и всего тела.
Особенно жуткая картина следующих семейств:
1) Семья Сидельникова Константина, уехавшего “добывать” хлеб за последние рубахи, юбки и платки жены, а жена лежит больная, родившая 5 дней тому назад ребенка, а 4 малолетних детей, бледные как воск, с опухшими щеками, как сороки сидят за грязным столом и едят ложками из общей чашки горячую воду, в которую подливают из бутылки белую жидкость сомнительного вкуса и кислого запаха, как потом выяснилось – это обрат (отход от перегонки молока через сепаратор). Сидельников Константин и его жена лучшие колхозники-ударники, старые колхозники.
2) Сидельников Яков имеет 2-х детей и стариков родителей, коим по 70 лет, живущих в одной комнате, но питаются отдельно, т. е. старики добывают себе суррогаты за свои пожитки, сын Сидельников Яков за свои, друг от друга на улице прячут свои суррогаты питания (экспонаты которых при сем прилагаю). Старики со слезами просят: “Доктор, дайте смерти!”
3) Бородин Филипп заработал 650 трудодней, имеет жену и пятеро детей от 1,5 лет до 9 лет, жена лежит на печке больная, трое детей сидят на печке, как воск бледные с опухшими лицами, полуторалетний ребенок сидит на окне бледный, опухший. Девятилетний мальчик лежит больной на земляном полу, прикрыт лохмотьями, а сам Бородин Филипп сидит на лавке…»
Да, эти уже не убегут.
* * *
Вот какие дела творились в прошлом. Мы ругаем это прошлое вполне заслуженно и осмысленно, чтобы не повторять старых ошибок (если их можно назвать ошибками, а не преступлением). И естественно – читатель может спросить: а теперь что делается? Увы! Оглянитесь вокруг себя: в полях осталось чуть ли не четверть неубранного урожая. Почему? Чего у нас нет? Одни говорят – горючего нет, другие – техника неисправна, а новую не укупишь. Да и не на что покупать. Денег нет.
Колхозы и совхозы, фермеры до сих пор не получили деньги за проданное государству зерно, мясо, молоко, и многие из них еле-еле сводят концы с концами, а иные и вовсе обанкротились, легли на брюхо.
Вот так-то. И это в стране, которая до недавнего времени выпускала тракторов больше, чем Америка, Англия и ФРГ, вместе взятые, в стране, которая держала первенство по добыче нефти, золота и еще кое-чего…
По сути, мы повторяем старые большевистские ошибки от нетерпения и административного зуда. Раньше это называлось переходом в новую передовую социалистическую фазу землепользования (даешь колхозы и совхозы – и никаких собственников!), а посему шли на создание строгого режима учета и контроля, такого, чтоб кроме нас, чиновников, никто не совал носа в управление сим прогрессом; теперь же все хотят пустить в вольный рынок, т. е. распродажу
