Услыхав о святой могиле ослицы, правоверные мужи Шубурума пришли в ярость: как же так, ведь Шубурум издавна ближе к аллаху и благочестивее! Если в ауле Мин-Мубарак ослицу объявили святой, то почему б не объявить святой могилу сельского парикмахера, первого члена Союза безбожников (а вы не забыли, что магометане всегда были против бога?!), старого члена ДОСААФ Адама, павшего жертвой этого зверя, могильщика Хажи-Бекира, который все еще находится под следствием... Нет, нет, простите, как раз сегодня сообщили в сельсовет, что Хажи-Бекир бежал из тюрьмы.
В самом деле, подумайте-ка хорошенько: чем могила ослицы лучше могилы Адама? Адам все же прямой наследник нашего первого предка на этой грешной земле! Ну, разве не правы шубурумцы?
И как на крыльях ветра, разнесся слух от ледников Базар-Дюзи, Дюльти-Дага до Шалбуз-Дага, к ликованию правоверных шубурумцев сразу померкла слава святой ослицы, а толпы паломников потянулись в Шубурум. Приношения верующих как снег на голову посыпались в саклю, где жила молодая вдова Адама. Хева не пожелала отказываться от добра, да к тому же и сама поверила в святость Адама: уж если такой хороший человек не святой, то кому же и быть святым!
Но смятение в Шубуруме возросло еще больше: паломники, святая могила вызывали гордость и желание остаться в Шубуруме, но ежедневные вопли каптара и его странные выходки — у кого-то с веранды украли баранью тушу, у другого прямо со двора выгнали корову и утром нашли от нее только рога и копыта, а там чуть не утащили из люльки ребенка — побуждали людей последовать примеру мудрого Хужа-Али...
В сельсовете собрались активисты: надо было окончательно решать, что делать; из района стали уже поступать худые вести, что там недовольны бездействием активистов Шубурума; Чамсуллу вызывали в райком и предложили положить конец всем этим безобразиям: каптарам, святым могилам, паломничеству и прочему. Ну да, дорогу уже расчистили от завалов, вы разве не знали? Но сделали это не шубурумцы, а специальная партия дорожных рабочих с машинами, которую, потеряв терпение, послали из Махачкалы. Как говорится, из слов не сваришь плов, настала пора действовать! На этом совещании присутствовал и корреспондент Касум, который все чаще и чаще повторял теперь свою любимую поговорку: «Узнаю тебя, край чудес!» Очень нравилось ему сидеть на гудекане и беседовать с Али-Хужой, который очень тосковал без Хужа-Али... Ну, а сам Касум, с тех пор, как живет в сакле Мухтара и ежедневно видит Айшат, стал отчего-то худеть и даже помрачнел. Вот и сейчас он сказал с отчаянной решимостью, словно бросаясь в атаку:
— Выход один: напасть на след этого снежного человека, как вы называете — каптара, и поймать или на крайний случай застрелить!
Надо добавить справедливости ради, что Касум предвидел скорое появление научной экспедиции и хотел опередить ученых. Иначе все его путешествие в Шубурум окажется просто мальчишеством.
— Я думаю, — добавил Касум, — найдутся в Шубуруме смелые люди, пойдут со мной на каптара.
— Куда?!
— К этим снегам? Что ты!
— Туда еще не ступала нога человеческая.
— Нет, лучше переселить всех, все равно половина бежала...
— Пустая затея! Снежного человека уже ловили было на Памире, да не поймали!
— Неужели не найдется смелого человека?! — удивился Касум. — Ну вот ты, сельский охотник Кара-Хартум?
— Я? — смущенно пожал плечами Кара-Хартум. — У меня все-таки семья... Но я, конечно, могу... Если прикажет начальство.
— Тут дело добровольное, — сказал Мухтар и вдруг добавил с шутливым отчаянием: — Клянусь, выдам дочь за того, кто поймает этого снежного дьявола!
— Эх, молодежь, молодежь! — вздохнул Али-Хужа. — Ради такой девушки, Мухтар... Эх, жаль, немного стар я для нее...
Все засмеялись.
— Ловлю тебя на слове, Мухтар, — вдруг вскочил Хамзат. — Люди — свидетели.
— Все-таки один нашелся! — обрадовался Касум.
Тут зазвонил телефон, и Мухтар взял трубку. Говорили из района. Чем больше слушал Мухтар, тем мрачнее становился. «Да... хорошо... Да, как он обманул всех нас... Ах, негодяй! Хорошо, хорошо». Все смотрели на него в безмолвии и ожидании. Наконец Мухтар положил трубку и, помолчав, сказал, что, мол, Хажи-Бекир бежал из-под следствия и теперь район требует изловить беглеца, ибо он должен быть где-то в окрестностях Шубурума.
— Вот за ним на охоту и я могу пойти! — сказал Кара-Хартум.
— С ним и без тебя справимся, — возразил Чамсулла. — А ты все-таки ступай с Касумом. Ты охотник, если что — у тебя верный глаз и доброе ружье...
— Итак, решено: изловить каптара или хотя бы пристрелить! — заключил Мухтар. — Хватит! Мы стали посмешищем всей республики, нас самих уже прозвали каптарами. Пусть поздно, но должно же в нас проснуться мужество... А Хажи-Бекира мы найдем, куда ему деваться! Итак, все! Пусть восстановятся в Шубуруме порядок и спокойствие!
На этом и порешили. В этот день впервые разнесся по аулу добрый, ободряющий слух: наконец-то нашлись храбрые люди, которые покончат с каптаром!
С тем самым каптаром, из-за которого почти половина шубурумцев ушла, рискуя жизнью, по скользким зимним тропам из родного аула; ушла, даже не взяв никаких документов в сельсовете: Мухтар давно перестал давать справки...
По пути домой Хамзат возле больницы встретил Айшат и подошел.
— Ты еще смеешь ко мне приближаться?! — возмутилась Айшат.
— Да, смею! Потому что ради тебя рискую жизнью, — возразил Хамзат.
— Не стоит!
— Клянусь, я поймаю его!
— Кого?!
— То животное, которое называют каптаром. Поймаю и притащу к тебе.
— Да зачем он мне?
— Чтоб ты стала моей женой. Твой отец только что дал слово.
— Этого не будет, даже если пригонишь целое стадо каптаров!
— Увидим! Прощай, Айшат. И помни, если я погибну: «...он меня любил, он мне единой посвятил...»
Дальше Хамзат не мог вспомнить и потому поторопился уйти. И все-таки сегодня он чувствовал себя героем. Даже не подумал о том, что, поймав каптара, быть может, опровергнет собственную диссертацию: ведь сила и новизна его мыслей и суждений в значительной мере покоилась на полном отсутствии достоверных сведений о снежном человеке. Зато каким-то чутьем Хамзат ощутил, что этот пришелец Касум неравнодушен к Айшат, и оттого воспламенился вдесятеро. Странное чувство ревность! Порой она заставляет человека забывать самого себя и совершать поступки, в другое время ему не свойственные. Вот и сейчас, уходя, он грозно добавил:
— Берегись, Айшат, если ты с кем-нибудь...
— Иди, иди! Не тебе приказывать, не мне слушать.
— Хорошо! — многозначительно промолвил Хамзат и наконец ушел.
Когда Айшат вернулась домой, она увидала, что Касум укладывает свой рюкзак, и, признаться, растерялась; до сих пор она говорила с ним коротко, все больше на ходу, не останавливаясь. Не раз чувствовала его пристальный взгляд, понимала, что он хотел бы ее задержать, остановить, сказать что-то хорошее, ласковое. И потому торопилась уйти... Но сейчас, когда он укладывает вещи... Вот уедет, и уже никогда не придется поговорить: все, что могло бы... Все останется в прошлом!
— Уезжаешь? — спросила она с невольным укором.
— Думаешь, я должен навсегда остаться в этой дыре?! — мрачно отозвался Касум.
— Не думаю! — дерзко ответила Айшат.
— И хорошо! Я б удивился, если б ты сказала — останься.
Касум посмотрел на Айшат.
— А зачем я должна это говорить?
— Я не сказал, что должна...
— А может быть, скажешь?
— Не скажу! Я не наглец и не насильник! — вдруг взорвался Касум.
Эти слова напомнили Айшат ночь, когда он впервые появился в их сакле. Девушка покраснела: стало стыдно перед очевидцем отвратительной сцепы...
Молча ушла Айшат в свою комнату.
А Касум уже горько жалел, что был неласков, оборвал разговор; придется ли им еще говорить друг с другом? Так всегда бывает в жизни: летом мы не пользуемся его благами, ворчим, что жарко или сыро, жалуемся на мошек, муравьев, пыль... Наступает зима — и мы страстно мечтаем о лете, раскаиваемся и клянем себя, что упустили так много теплых солнечных дней...
Когда Айшат снова вышла на веранду, Касума уже не было. «Неужели уехал не попрощавшись?!» — подумала Айшат и горько вздохнула.
— Он уехал, — сказала она отцу за обедом.
— Кто?
— Наш гость.
— Это я его отправил, — сказал Мухтар.
— Ты выгнал гостя?! — Айшат удивленно взглянула на отца.
— С какой стати его выгонять? — возразил Мухтар. — Парень настоящий, образованный, умный, красивый; по секрету могу тебе сказать: неженатый...
— А мне все равно...
— А вот ему отчего-то не все равно. О тебе расспрашивал...
Мухтар исподтишка наблюдал за дочерью.
— Когда?
— Это было давно. Не тревожься, дочка, он не уехал; он отправился ловить каптара... А я, понимаешь, как мальчишка, сболтнул что-то такое, о чем теперь жалею... Обещал, что выдам тебя за того...
