– Ол райт, Дэвид, – ответил школьный товарищ, – если я правильно понял, чем хуже, тем лучше? Так, что ли?
– В общем, да… Я не хотел бы вмешиваться…
– Обойдемся без тебя, дружище. Пусть встретятся.
Сергей и Геннадий уже заканчивали завтрак в «Проспекте», когда официант подал записку.
«Тот, кого вы ищете, находится в нижнем зале».
Подписи не было.
– Кто передал эту записку? – спросил Сергей.
Официант пожал плечами.
– Возможно, ее занесло ветром с Темзы. Окно открыто.
– В чем дело? – заинтересовался Геннадий.
– Может быть, это ошибка, но кто-то сообщает, что «тот, кого мы ищем, в нижнем зале»… В этом же баре… Спокойно, Геннадий.
Сдерживаемый Сергеем, Геннадий спустился в нижний зал и быстро глазами обежал посетителей. Четверо пожилых рабочих, вероятно кочегары с парохода или грузчики, и двое молодых, без пиджаков, в шерстяных жилетах, горячо спорили о чем-то. Рослый, широкоплечий бармен, напоминавший Джорджа из «Робин Гуда», в углу за стойкой прикладывал примочку к уху стонущего старика.
Янки уже не было в баре.
* * *
Катлин торопилась домой. Выйдя из подземки на Ливерпуль-стейшен, как раз против «Грязного Дика», она не стала ждать автобуса, на котором обычно проезжала две остановки до своего переулка. Стоять, хоть бы несколько минут, на одном месте ей казалось просто немыслимым.
Счастье гнало Катлин сначала по большой деловой улице. Потом кривыми узкими переулками мимо людей, даже не подозревавших, что произошло, какую победу она одержала. Правда, некоторые молодые мужчины, вероятно, все же догадывались, что тут не обошлось без удачи, иначе с чего бы им поворачиваться, смотреть спешащей девушке вслед, а иногда даже прищелкивать пальцами и языком. Катлин не обращала на них внимания. Она летела вперед, стараясь не расплескать переполнявшую ее радость, еще раз вспоминая разговор в театре, как бы проверяя, все ли она взяла с собой, не забыла ли какой-нибудь мелочи, которой вдруг недостанет, когда она начнет выкладывать перед Яном…
Нет, она не сразу скажет ему самое главное. Пусть он немного поволнуется. Испытает хотя бы частицу того, что ей пришлось пережить, сидя за кулисами в ожидании мистера Грайва. Ей сказали, что мистер Грайв сейчас на сцене. Нет-нет, он на собрании. Именно на собрании, а не на репетиции или заседании директоров. Немного странно слышать, что в музыкальном театре, где по вечерам вспыхивают волшебные огни выдуманных иллюзий, где реальный мир отступает по ту сторону стен и музыка, разливаясь теплыми волнами, несет к вам полузабытые… она сама не знала, что было полузабыто, но, право же, собрание на сцене, где еще стоят декорации, изображающие древнегреческий храм или спальню маркизы Помпадур, согласитесь сами, это нечто другое, чем собрание медицинского персонала в большой операционной, и никак не похоже на митинг в профсоюзном клубе.
Мистер Грайв очень занят и сразу после собрания может уехать из театра, не заходя в свой кабинет. Лучше всего поймать его на дороге.
За кулисами пахло клеем, пылью и дешевой пудрой. Рабочие в желтых униформах шепотом переговаривались друг с другом и осторожно передвигали какие-то размалеванные щиты. Приносили и уносили маленькие, на крестовинах, как рождественские елки, тропические деревца. В углу, косо прислонившись к повернутой спиной фигуре Геркулеса, отдыхало большое южное солнце. Со сцены доносились обрывки фраз, всплески ладоней, сдержанный смех. Стараясь держаться как можно спокойно, Катлин не могла отделаться от представления о самой себе, как о человеке из другого мира, безразличного этим людям, обсуждающим сейчас безразличные для нее дела. Здесь никто не знает ее, кроме мистера Грайва, да и тот, вероятно, помнит Катлин еще совсем девочкой. Стоит ему заупрямиться, и не к кому будет обратиться за помощью, за поддержкой. Что ж, придется напомнить мистеру Грайву его обещание что-нибудь сделать для нее…
О чем они говорят там на сцене? О каких-то американцах, об опасности, нависшей над Англией… Кажется, выбирают делегатов, которые должны куда-то «идти до конца…». Похоже на то, что и здесь говорят о будущей войне. Здесь, в веселом музыкальном театре. Ну, просто все посходили с ума…
Ага, это наверняка голос мистера Грайва. Он сказал:
– Все в порядке, друзья! Мы можем гордиться нашим единодушием. Благодарю вас!
Ему захлопали. Потом зашумели стульями, заговорили все сразу, и Катлин увидела мистера Грайва. Высокий, худой мужчина с седыми усами, расходящимися по сторонам большого подбородка, с нависшими бровями над пристальными, умными глазами.
Катлин поднялась ему навстречу.
– Мосье Грайв, – почему-то по-французски сказал вертлявый, черненький служащий, посоветовавший Катлин, как лучше поймать директора. – Мадемуазель ждет вас уже давно!
Мистер Грайв остановился и сверху оглядел Катлин.
– Бонжур, – тоже по-французски произнес он. – Певица? Балерина?.. О-о, погодите, вы…
– Я Катлин…
Дальше пошло все хорошо. Мистер Грайв весело рассмеялся, когда Катлин сказала, что пришла рекомендовать в его театр самого лучшего певца из всех, каких она когда-либо слышала, а она ведь не так плохо разбирается в музыке.
– Но, может быть, тогда лучше зайти в Ковен-гарден? Мы почти закончили набор труппы, – сказал мистер Грайв, и Катлин вдруг почувствовала, как самым настоящим образом, совсем не иносказательно, пол начал уходить у нее из-под ног.
– Зайдем в мой кабинет, – мистер Грайв взял ее за руку, – здесь будут менять декорацию.
Катлин оглянулась и увидела, что стояла на самой границе двинувшегося поворотного круга. Это развеселило ее, придало больше решимости. В кабинете она настаивала на своей оценке певца. Но с мистером Грайвом говорить очень трудно. Казалось, он знал наперед не только мысли, но и слова, которые собиралась произнести Катлин.
Пришлось рассказать все, то есть почти все. Во всяком случае мистер Грайв не сомневался, что Катлин и Ян, так или иначе, станут супругами.
– Что ж, – сказал он немного задумчиво, – твой отец не сразу стал известным врачом, а твоя мать вышла за него значительно раньше…
– О, мистер Грайв! Как я вам благодарна!
Катлин не удержалась и, обняв старика, чмокнула его куда-то между усом и подбородком. Мистер Грайв не был расположен к сентиментальностям.
– Ладно, – строго сказал он, поднимаясь с кресла. – Дня через три-четыре, я надеюсь, вернется из похода в Олдермастон наш дирижер. Сегодня он сам напросился… «Бог знает, что творится в датском королевстве», тогда и послушаем твоего жениха.
Словом, дело сделано! Пусть они только услышат Яна, как тут же добрейший мистер Грайв вынужден будет подписать контракт. Прыгая через две ступеньки, Катлин влетела на площадку лестницы. Она остановилась, только чтобы чуть-чуть успокоить дыхание, и тут же тихонько постучала.
Тук-тук-тук… Тук.
Тишина. Катлин постучала еще раз, громче. Тишина. Лукавая улыбка на ее лице начала таять. Она нажала пуговицу звонка… Потом нагнулась и заглянула в замочную скважину. Изнутри ключа не было.
Дневник наблюденийЛИСТ ТРИНАДЦАТЫЙВырезка из газет:
КУДА ИДЕТ АНГЛИЯ?
После встречи Айка с премьером на Бермудских островах этот вопрос все больше беспокоит жителей нашего острова. Активные деятели комитета прямых действий против ядерной угрозы готовят массовый протест. К ним присоединяются тысячи профессиональных союзов, административных служащих, медиков, студенты и профессора Оксфордского университета, писатели и артисты, некоторые парламентарии-лейбористы и, конечно, союз пожарников, еще не забывших, какие жертвы понесли они в пожаре прошлой войны!
Тысячи англичан отправляются в поход, чтобы сказать свое «нет» строящимся ядерным станциям.
Поход начнется в субботу. Не испортит ли он уикэнд[17] военному министерству и премьер-министру
Короткий митинг закончился к двум часам дня. Толпа, наполнившая широкую бетонную чашу возле колонны адмирала Нельсона, качнулась и выплеснулась через край, растекаясь по низким ступеням.
На площади выстраивались участники похода – по шести в ряд. Сначала Геннадию показалось, что людей под плакатами слишком мало – человек триста – четыреста, не больше. Но когда вслед за конным полицейским, направившимся в сторону Стрэнда, потянулись новые и новые шестерки, площадь быстро опустела. На место, где только что произносились слова о мире, к двум молчавшим фонтанам, будто запоздалое эхо аплодисментов, отраженных далеким небом, спустились голуби. Явственней доносился перезвон колоколов церкви св. Мартина, рокот автомобилей и ленивые замечания праздных зрителей, оставшихся на тротуарах.
Еще никто не знал, во что выльется это событие.
– К обеду большинство будет дома. Наши митинги всегда так кончаются.
