— Ну, значит, хорошо их знаешь, — с улыбкой промолвил Парфенов.
— Еще как знаю! Сколько зим с ними зимовал — и каких, случалось, зим! — ничего, хорошо переносили. А сейчас весь скот на руках детей и стариков, — тяжело вздохнул Кожек. — Конечно, старые люди много перевидали на своем веку, много знают, но в дряхлом теле силы нету. Беспомощные они.
— С родины получаешь весточки?
— Приходят, товарищ генерал. Пишут, что положение вроде ничего. Да куда там ничего, когда джигиты уехали воевать. Пишут так, чтобы нас не расстраивать. Ведь им тоже трудно, пожалуй.
— Да, конечно, туговато приходится, но Родина в опасности, врага нужно сокрушить. Никому сейчас не легко, товарищ Шожебаев.
— Это верно. А нам все же легче, мы здесь люди необремененные, как говорится — кнут да конь, вот и вся у нас на фронте семья. — Кожек помолчал, раздумывая, не спросить ли генерала в такую удачную минуту о том, что его мучило. И решился:
— Товарищ генерал, дозвольте об одном дельце поговорить.
Парфенов вскинул брови. Кожек опять почувствовал стеснительность, но решимость его не пропала, он придвинулся к комдиву и выговорил шепотом:
— Наши ребята говорят, что до Москвы рукой подать... — Не докончив своей мысли, Кожек замолчал.
Генерал ответил не сразу. Кажется, он оценивал свои собственные раздумья, вернее, искал, как бы точнее их выразить.
Он сказал:
— Нет, не видать им Москвы, как собственных ушей.
— Вот и мы думаем так, — обрадованно проговорил Кожек.
— Очень хорошо, что вы думаете так, товарищ Шожебаев. Но существует условие: это мы и только мы сможем не пустить фашистов в Москву.
— Пожалуй, так, а... к нам помощь придет?
— А если мы не будем просить помощи? — напрямик спросил комдив.
— Пожалуй, так. Но... сила-то их перетягивает.
— Мы должны остановить их. Понимаете? Остановить. А когда придет подмога, мы погоним фашистов назад. Большая придет подмога. Тогда наша сила будет перетягивать. В этом весь секрет, товарищ Шожебаев.
— Пожалуй, так, — сказал Кожек.
— Вижу, тебе пришлось несладко, — засмеялся генерал. — Иначе и быть не могло. Покидая родину, ты, по всей вероятности, хорошо знал, что перед тобой тяжелый бранный путь. Так и случилось. Но впереди нас ждут еще горшие испытания. Мы должны подготовиться к ним. Если не станем ныть да жаловаться, что противник превосходит нас вооружением и численностью, а будем ковать свое оружие и закалять свою волю, то дадим сокрушающий отпор. И, дав отпор, опрокинем врага, а опрокинув, будем его преследовать. Не нужно забывать и о завтрашнем дне, товарищ Шожебаев.
Кожек кивнул головой. Глаза Парфенова загорелись.
— Ты спрашиваешь своего генерала, когда остановим врага. А мне у тебя хотелось спросить об этом. Если бы у генерала не было солдат, не было бы войска, что бы он смог поделать?
— Да нет же, — рот Кожека растянулся в широкой улыбке, — без командующего, пожалуй, дело не пойдет. Трудно одолеть врага без хорошего командира.
— Без хорошего солдата нет хорошего командира. В этом вся суть, товарищ Шожебаев. Победы мы добьемся только совместными усилиями.
Беседа затянулась. Дошло до семейных дел. Парфенов узнал, что у Кожека есть жена и ребенок.
— Жена не скучает? — шутливо спросил Парфенов.
Кожек не знал, как получше ответить, почесал затылок.
— У меня тоже есть жена, — сказал генерал. — Пишет, что скучает. Не молодая, а скучает. А? Что ты на это скажешь?
И они оба снисходительно посмеялись над своей солдатской чувствительностью.
— Передай от моего имени привет жене и ребенку. И почаще им пиши, — сказал Парфенов.
— Передам, товарищ генерал, — пообещал Кожек с просиявшим лицом.
— Ну, будь здоров до следующей встречи, товарищ Шожебаев!
Быстрыми шагами подошли Ержан и Уали и круто остановились перед генералом.
— Командир взвода лейтенант Кайсаров.
— Старший лейтенант Молдабаев.
Парфенов без труда узнал Уали. Этот старший лейтенант в первом бою был у него командиром связи. И этого командира взвода он, кажется, встречал раньше. Лицо Кайсарова было обветрено, сильно загорело, но сразу видно, что он очень молод. Можно утверждать, что существуют два типа командиров, и это резко бросается в глаза. Одни отменно ловки. И форму носят с особым изяществом. Движения их стремительны, четки, они лихо щелкают каблуками и, вздернув руку, красиво подносят ее к козырьку. Когда такой командир, втянув живот, стоит перед старшими, кажется, что он готов по первому их приказу унестись стрелой. Эти командиры ловят каждое слово, незамедлительно и находчиво отвечают.
Другой тип молодых командиров совсем иной. Они спокойны, медлительны. В движениях, еще не отшлифованных военной муштрой, чувствуется неуклюжесть, словно пустившись танцевать, они сбиваются с ритма. Такие командиры не дают молниеносного ответа, а говорят, основательно поразмыслив.
Наметанный глаз Парфенова причислил Ержана к последнему типу.
— Ну, что ж, показывай оборону, товарищ лейтенант, — сказал комдив.
После ухода генерала Кожек не находил себе места. Переполнявшие его чувства рвались наружу, он не знал, как излить их, и только улыбался сам себе. То, как ребенок, он топотал ногами и выпячивал грудь, то вдруг напускал на себя важность, хмурился и шевелил жесткими бровями.
Подошел Картбай, а следом за ним — Борибай.
Они поглядывали на Кожека, как на человека, облеченного доверием высшего начальства.
— Мы не осмелились подойти, а так хотелось. Что-то долго беседовал с тобой генерал. Что он говорил? В тылы нас выведут, на отдых?
— На курорт отправят, на Кавказ, — рассердился Картбай на Борибая. — Ты лучше вот о чем скажи. Спрашивал ты генерала, как это дело повертывается: пятимся К Москве, а немцев все не можем остановить?
Кожек, ошеломленный столь противоречивыми вопросами, долго собирался с мыслями.
— Говоришь, остановить немцев? А как же? Спрашивал. Генерал говорит, что скоро остановим. Вернее, не так он сказал. Не остановим, говорит, а погоним обратно. Очень осведомленный человек.
— Э, если б не был осведомленный, то какой он генерал? — вставил слово Борибай.
— Как много за нами собирается силы? — спросил Картбай?
— Силы этой — тьма-тьмущая, — Кожек чуть призадумался. — Но те храбрецы, которые дойдут до Берлина, это мы сами. Так сказал генерал.
— Значит, верит, что дойдем до Берлина.
— Верит.
— Судя по тому, как генерал смеялся, ты, Кожек, за шуткой в карман не лез, — сказал Борибай.
— Шуткой беседы не испортишь. Генерал тоже шутил. Уж если ты высоко стоишь, то, первое дело, будь с людьми прост. О моей семье генерал расспрашивал, велел передать привет Балкии и Еркинжану, — горделиво прибавил Кожек.
Генерал Парфенов обошел позиции взвода, останавливаясь у каждой ячейки и обмениваясь с бойцами короткими словами.
Возле одной ячейки он задержался и, осмотрев ее, сказал с недовольным выражением:
— Почему рыли неглубоко? Кто рыл?
Он обернулся.
— Это мое место, товарищ генерал, — ответил Борибай.
Парфенов, окинув глазами маленькую коренастую фигуру бойца, ухмыльнулся:
— Если так, прости. По росту и шуба!
На передовой к нему присоединились Мурат и Уали. Парфенов, .уединившись с командирами, разбирал предстоящую операцию. Дивизия отступала с тяжелыми боями и со вчерашнего дня закрепилась здесь. Высокий пригорок перед батальоном Мурата, составлявший центр фронта дивизии, был в руках врага. Мурат рассчитывал захватить пригорок и сделать его опорным пунктом. Купцианов возражал, но Мурата поддерживал командир полка Егоров и генерал. Парфенова увлекло предложение Мурата, и он дал задание батальону взять эту высоту, обозначенную на карте цифрой 175 и расположенную за деревней Соколово.
Обстоятельства облегчали проведение этой операции. По донесению разведки, немцы не возвели на высоте сильных укреплений. Но была и другая сторона дела, говорившая не в пользу наступления. Генерал особенно настойчиво напоминал об этом.
— Прорвать немецкие позиции можно. Внезапный энергичный удар — и мы это сделаем, — сказал Парфенов. — Но мало добиться успеха, нужно успех закрепить. Немцы располагают в этом районе крупными силами. Когда они опомнятся от нашего удара, нужно ждать контратаки. По-видимому, у них есть танки. — Генерал сделал паузу, приглядываясь к тому, какое впечатление производят его слова на командиров. Они сидели молча, размышляя.
— Если мы сумеем занять Соколово, то можно выдержать, — сказал Мурат.
— Запомните основное: на высоте не задерживайтесь ни одной лишней секунды. Натиск. Стремительный натиск. Если одним ударом овладеете деревней, то лучших оборонительных позиций вам не найти. Быстрота — главный залог успеха. — Парфенов повернулся к Мурату. — Связался с приданной тебе артиллерией?
— Связался, товарищ генерал, — ответил Мурат.
Парфенов повернулся к Молдабаеву:
