мы должны уничтожить с корнем. Мы должны воспитать сами себя качественно иными: выкорчевать из наших душ всю проклятую «старинку», воспитать в себе больше доверия к всепобеждающей силе разумного труда и техники, должны стать бескорыстными людьми, научиться думать обо всем социалистически, ставить мелкие, личные наши интересы ниже великих задач, решения которых требует от нас работа строительства первого в мире государства, где не будет деления людей на классы, не будет богатых и бедных, хозяев и рабочих, исчезнет главная причина всех бедствий и страданий людей — исчезнет стремление к личной собственности, основе зависти, жадности, глупости. Мы строим государство, в котором каждый будет работать по способностям и получать по потребностям, каждый будет чувствовать себя владыкой всех сокровищ его страны и пред каждым человеком будут широко открыты пути к свободному развитию всех его способностей. Мы хотим создать новое человечество и уже начали создавать его.
По некоторым письмам ко мне я вижу: еще далеко не все понимают, что личный эгоизм — родной отец подлости, и не всем еще надоело жить той пошлой, глупой жизнью, как жили деды и прадеды. Среди вас, товарищи, немало таких людей, отравленных прошлым, — деревня все более густым потоком вливает их в среду вашу. Но ваша среда — здорова, она оздоровляет даже закоренелых индивидуалистов: вы постепенно насыщаете их вашей трудовой энергией, и уже нельзя сказать, что социально — «горбатых одна могила исправит», — исправляет их и социалистический героизм рабочего класса. Однако вы должны неустанно твердить людям старого мира, что у дедов и прадедов их не было в жизни иной тропы, кроме подленькой и узкой тропинки к богатым. По этой тропе можно было пробраться только верхом на хребте бедняка, классового брата своего — так деды, прадеды и пробирались к большим деньгам, теряя совесть, увеличивая тяжесть гнета богатых над бедными. Большие деньги растут, как плесень, и чем более богат человек, тем меньше он человекоподобен, тем более жадно, с мясом, с кровью, выжимал из бедняков рубли.
Мы видим теперь, до чего дошли капиталисты Европы и Америки: разбогатели пышно, сказочно и накопили 35 миллионов безработных; тысячи богачей задыхаются в золоте, а миллионы бедняков издыхают с голода. Сосчитайте: если б каждый из 35 миллионов безработных мог купить для себя хоть на рубль в день, — сколько прибыли попало бы в карманы капиталистов? Но получилось так, что продать есть что, а купить — некому. Дешево продавать капиталисты не хотят, они предпочитают уничтожать избыток товаров для того, чтоб не понизилась цена их. Это гнусно, но это правда. 14 августа газеты Европы поместили такую телеграмму из Америки:
«Нью-Йорк. 12 августа сельскохозяйственное управление САСШ сообщило губернаторам 14 хлопководческих штатов свое предложение — уничтожить одну треть урожая хлопка 1931 года в целях повышения цен».
Телеграмма эта — не выдумка. Ее подтверждают газеты Америки, и одна из них — «Вашингтон пост» — пишет даже так:
«Унизительным комментарием современного умственного состояния Америки и ее производительных сил, позорным крахом системы регулирования потребления и распределения является такое положение, когда при сверхизобилии, с одной стороны, и сильной нужде — с другой, необходимо уничтожать ценные продукты. Что произошло с производительными силами Америки, когда пшеницу и хлопок нужно сжигать или оставлять гнить на полях, в то время как миллионы граждан нуждаются в том и другом?»
Нередко указывалось, что преступную, бесчеловечную деятельность капиталистов можно объяснить только их безумием, только тем, что страсть к наживе, к накоплению денег свела их с ума. Это говорилось для того, чтоб «усилить впечатление», чтоб яснее подчеркнуть бесстыдство грабителей мира. Но действительность оправдывает и эти слова. «Возрождение» — парижская газета эмигрантов-монархистов — сообщает такой факт:
«В Нью-Йорке в качестве жалобщика на суде выступил миллионер Джон О'Баннон, требовавший, чтобы было уничтожено требование врачей о помещении его в сумасшедший дом. Миллионер рассказал судьям о своей жизни. Она началась с того, что он изобрел некий суррогат кожи, учредил общество и приобрел состояние в 15 миллионов долларов. Страдая нервозностью, он обратился к врачам, которые признали его сумасшедшим и распорядились поместить в дом умалишенных. За короткое время, уже в сумасшедшем доме, он увеличил свое состояние еще на два миллиона долларов. Он обнаружил деловитость даже в пределах больницы, предлагая ее директору различные проекты усовершенствования и увеличения ее доходности. На суде были допрошены врачи-эксперты, которые, однако, пришли к заключению, что этот выдающийся делец все-таки сумасшедший, так что он был снова препровожден в психиатрическую лечебницу».
Из этого факта можно сделать только один вывод: приемы грабежа капиталистами рабочих стали так просты, что даже явно сумасшедший легко может награбить миллионы. Система капиталистического хозяйства все более откровенно и нагло становится системой бандитизма, а условия быта принимают характер ничем не прикрытой анархии. Недавно газеты напечатали такое сообщение из Америки:
«Названия „бандитской вотчины“ заслуживает не только Чикаго, но все более или менее крупные города Соединенных Штатов. Об этом достаточно откровенно говорит доклад комиссии Викершэма, назначенной президентом Гувером для обследования состояния тюрем и постановки полицейского дела».
«Почти во всех больших городах, — спокойно повествует доклад, — существует союз между полицией и преступным миром. В городах, где начальник полиции обязан слепо повиноваться мэру и где это высокое должностное лицо является политической креатурой убийц и жуликов всякого рода, полицейская практика неминуемо опускается до уровня тех элементов, которые оказывают на нее влияние». «К чему приводит такое положение, все могли видеть на примере Чикаго, Нью-Йорка или Сан-Франциско, где бандиты грабили и убивали среди бела дня кого хотели».
Недавно во время перестрелки полицейских с бандитами Чикаго на улице было убито четверо детей. Вообще в этой маленькой войне полицейских — квалифицированных бандитов — против просто бандитов с прохожими не церемонятся, а убийство полицейским постороннего лица не наказуемо как «убийство по неосторожности».
Капиталистический мир издыхает, разлагается. Собственных сил для возрождения в нем уже нет, они истрачены, видимо, целиком, до конца. Мир этот держится механически, по инерции, опираясь только на грубую силу полиции, армия — не очень надежная сила, потому что большинство солдат — пролетарии, и хотя головы их сильно засорены хламом мещанских предрассудков, но политическое, классовое революционное самосознание их не может не расти в данных условиях. Мировая социальная революция не фантазия, а неизбежное и назревающее событие.
В Европе, кроме полиции и армии, капиталистов поддерживают «вожди» социал-демократии и некоторая часть рабочих, околпаченных «вождями», которые стремятся к власти и славе.
