— Зачем я выпрыгнул? — с ужасом прошептал Нурбек, — лучше бы разбиться вместе с трактором!
Он заметался, не зная, куда деться, и затем опрометью кинулся бежать.
Нурбек боялся оглянуться. Он втянул голову в плечи, закрыл ее руками и, споткнувшись, грохнулся на землю, но тут же вскочил и снова помчался, как заяц.
«…Быстрей! Беги быстрей! Погоня настигает. Ты слышишь крики: «Лови, лови преступника! Держи, хватай!..»
Нурбек бежал изо всех сил, бежал напролом, ничего не видя впереди, но ноги, эти проклятые ноги, будто свинцом налитые, не оторвешь от земли, волочатся, как плети, и даже воздуха мало, все горит внутри. Нурбек рванул воротник рубашки.
* * *
С самого утра парят в небе два орла. Лишь изредка неохотно шевельнут они крыльями и потом долго кружат в выси. Кажется, они плывут в воздухе свободно, вольно, чуть-чуть только покачиваясь на тугих, несгибающихся крыльях.
В этой глубокой беспредельной стихии господствуют только орлы. Как и подобает властелинам, они ведут себя сдержанно, с подчеркнутой медлительностью. Все у них вмещается под распростертыми крыльями: и горы, и хребты, и снега, и реки! Все, до мельчайших подробностей, видят они, что делается на земле.
Вот на дне ущелья появилось какое-то существо, величиною с куклу.
«…Человек! Посмотри, это человек!» — подал клекот один из орлов. «Вижу, это человек!» — коротко ответил второй.
Появился человек, но орлы продолжали все также с невозмутимым спокойствием парить. Этот человек нисколько не встревожил их. Разве он мог разорить их гнездо? Нет, этот человек сам боится своей тени, он или беглец или какой-то заблудившийся несчастный. Это сразу видно по его неуверенной, шаткой походке, по его блуждающим, испуганным глазам, он часто вздрагивает, замирает, озирается. Разве может такой человек добраться до гнезда на неприступных скалах и вступить в единоборство с орлами! Разве есть в этом человеке сила и воля к достижению цели, разве он способен дерзать и бороться! Нет, чтобы запустить руку в орлиное гнездо, надо быть самому бесстрашным орлом! Да и то, победа будет решаться в открытой схватке. Орлы любят драться лицом к лицу. Когда враг полезет к гнезду, они крикнут ему: «Стой! Вернись!» — затем донесся гневный клекот: «Будь готов!» — и с огромной высоты кинется камнем орел! Со свистом рассекая воздух, он ударом когтей в грудь столкнет врага в пропасть. И потом долго будут кружиться орлы над своим гнездом, и долго клекотать то радостно, то гневно, то с сожалением…
А этот человек и не мечтает о таких схватках, так и пусть он идет своей дорогой.
К полудню человек достиг большого перевала. Увидев, что он удалился и скоро скроется с глаз, один орел подал клекот: «Человек ушел!..» Второй ему коротко ответил: «Ушел».
Нурбек совсем изнемог, пока добрался до гребня перевала. Он шел по глубокому снегу, где может быть еще никогда не ступала человеческая нога. На перевале дул порывистый, студеный ветер. Скоро уже сутки, как во рту у него не было ни крошки. Надо было быстрей спускаться, может быть, там, в долинах, встретятся юрты животноводов. С перевала хорошо просматривалась вся панорама гор. Внизу, в глубоком ущелье, текла большая река. Но никаких признаков человеческого жилья Нурбек не обнаружил. Он обессиленно опустился на камень и закрыл лицо руками. «Откуда могут быть люди в этих диких, глухих горах! — думал Нурбек. — Разве только живут такие, как я, дураки!» — Он еще ниже опустил голову и закрыл глаза…
От сильного порыва ветра огонь или разгорается, или гаснет. Прежний Нурбек погас. Теперешний Нурбек — беглец, мечтающий только о куске хлеба, о затишье, где можно развести костер и обогреться.
«…Когда же доберусь до района, где живет дядя моей Айнагуль? — думал Нурбек. — Говорили, что за этим перевалом еще два дня ходьбы. Я займу у него денег на дорогу, вернусь в город и дам клятву Айнагуль — все, больше и рта не раскрою о целинных землях!»
Нурбек встал и побрел вниз к реке. С высоты перевала путь казался не трудным, все было на виду. Но спустя некоторое время, Нурбек оказался среди нагромождений высоченных скал, и, кроме камня, вокруг ничего не было видно. Страх охватил Нурбека. Он почти бежал, стараясь быстрей выбраться из этого скалистого ущелья. Стало быстро темнеть, словно надвигалась ночь. Нурбек поднял голову и увидел над собой мрачные, низкие тучи. Он пошел еще быстрее. Прогремел гром, и по камням зашлепали крупные, увесистые капли. Затем набежал холодный резкий ветер, и вслед за этим на землю обрушился густой град. Потом пошел ливень. Тучи наглухо обложили небо и, отяжелев от избытка влаги, низко опустились. Стало совсем темно. Нурбек не знал, куда спрятаться. Он метался, высматривал удобное место. А молнии, словно любопытствуя, где он и что с ним делается, врезались в скалы рядом с ним, освещая на миг землю и тучи. Грохотал гром, словно великан покатывался со смеху: «Аха-ха-ха-ха!»
Нурбек окончательно растерялся. Он не знал, куда идти, что делать. Огромный камень, сорвавшись с вершины, с гулом пронесся над головой. За этим камнем последовали еще несколько камней, они неслись, сметая все с пути. Нурбек попятился и полетел вниз…
Через несколько дней Нурбек впервые вышел во двор. Но ушибленная нога дает себя знать. Нурбек прихрамывает, да и кашель еще не прошел.
Люди, подобравшие и выходившие его, будто сговорились никогда не напоминать Нурбеку о злополучном происшествии. По крайней мере, он до сих пор не слышал, чтобы говорили об этом при нем. Правда, Асия сразу же прямо высказала ему свое мнение:
— Я бы на вашем месте не поступила так! Тот, кто боится ответственности… — Асия не договорила и, с жалостью взглянув на Нурбека, глубоко вздохнула. — Вы честно рассказали обо всем, я никак не верю, что вы могли это сделать!..
Нурбек немного приободрился: «Асия меня поняла, — думал он. — Значит я не такой уж плохой человек. Она верит мне. А поверят ли другие?» Но через минуту у него уже другие мысли: «Почему они не сообщают и не выдают меня? Или они ждут, когда я поднимусь с постели? Разве неправда, что я преступник? Да, я конченый человек! Меня нечего жалеть, я должен понести наказание!..» А когда вспоминал об Айнагуль, то думал иначе: «Нет, я должен уйти отсюда быстрей. Мне надоела такая жизнь. Я вернусь к Айнагуль, и мы заживем с ней спокойно и счастливо».
По ночам, лежа без сна, Нурбек мечтал о том, как он все же объяснит людям, почему в тот раз у него заглох мотор. Ясно, что обыкновенные тракторы не годятся для работы в высокогорных условиях. Есть у него и кое-какие мысли об усовершенствовании тракторов для работы в горах… Да только, к чему теперь все это… Разве посмеет он вернуться, как глянет людям в глаза?
Каждый день поутру Асия и гидротехник Бектемир садились в люльку канатной дороги и, вращая с двух сторон установленную там лебедку, быстро переправлялись по тросу на ту сторону реки. А дальше они шли вдоль берега, вверх к снеговым истокам Байдамтала. Там Асия вела свои наблюдения. Нурбек провожал их до переправы и возвращался назад. Почти весь день он проводил с Асылбаем. Старик, не в пример своему сыну Бектемиру, оказался общительным, словоохотливым. Ему что-то около семидесяти лет, но с утра до вечера он не присядет, вечно в движении, вечно чем-нибудь занят по хозяйству. Этот длинный, сухой, как палка, угловатый старик обладает удивительно молодыми глазами. Кажется, что они всегда с восхищением смотрят на мир, выискивая что-то новое, интересное.
Сегодня Асылбай взял его за руку и с таинственным видом сказал: «Идем-ка, я покажу тебе что-то!» Он привел Нурбека к небольшому холму, у подножья которого с солнечной стороны были посажены молодые яблоньки. Их было здесь около полутора десятков. На одном деревце открылся розовый цветок.
— Это первый! — сказал Асылбай шепотом. — Асия сама привезла яблоньки из города. Тогда я удивился: зачем, говорю, доченька, привезла ты их? Разве яблоньки выдержат здешние холода? Что ты, Асия, они здесь не выживут! — А откуда вы знаете? — спрашивает она, — почему вы думаете, что не выживут? Надо испытать, изучить… Ну и стыдно мне было тогда… А теперь, видишь, прошло два года… первый цвет появился… Асия еще не знает. Увидит — будет прыгать от радости… А то как же, это большое дело… Когда Байдамтал заселят люди, сады у них будут!..
Рано утром, когда солнце чуть только выглянуло из-за горной гряды и лучи его рассеяли легкий туман над рекой, Нурбек, как всегда, вышел проводить Асию к переправе. Он уже приметил, что Асия, приближаясь к Байдамталу, почему-то всегда волнуется. Она вдруг вся насторожится, красиво вскинет голову и, оставив его, бежит к берегу. У Асии есть излюбленный камень, который по грудь стоит в реке. Она стремительно вбегает на него и останавливается на самом краю. Девушка жадно прислушивается к течению реки, подставляет лицо первым лучам солнца. Она обычно показывает на бурную стремнину Байдамтала и что-то кричит. Но слов не слышно, их заглушает грохот реки. Только иногда доносятся обрывки фраз: «Ай-и-и! Нурбек!.. Смотри… Байдамтал…»
