Едва Павел раскрыл тетрадь, отец Феодор сказал:
— Мы ждем от вас учебной проповеди, а не страниц дневника. Идите на место, Милованов.
— Но вы сами спрашивали, что у меня в тетради? — возразил Милованов.
Его вдруг поддержал Здоров:
— Дайте сказать!
Павел начал читать выписанные им на одну страницу наиболее явные противоречия библии, но сам оборвал себя. Он хорошо знает тех, кто сидит в этом классе. Не станут они переживать то, что в Ветхом завете про царя Ирода говорится одно, а в Новом — другое. Он не это прочтет: «Дети, которые не при царе Ироде, а в последнюю войну мучались от голода и погибали от бомбежек, тоже погибли по воле мудрого и доброго бога. Как же это?»
И Самохин неожиданно пророкотал мягким басом:
— Дети — это верно! Это понять трудно.
— А теперь, — сказал Павел, — я прочитаю вам замечательные слова. Мне они глаза открыли. «Бог или хочет удалить зло из мира...» — начал читать он, но докончить ему не дали.
— Занятия не состоятся! — крикнул отец Феодор. — Замолчите, Милованов. Замолчите и положите свою тетрадь! Вы на коленях приползете за ней, когда одумаетесь.
— Приползу? — переспросил Павел. — На коленях? Навряд ли! — Он пошел к дверям, но остановился. — А тетрадь свою я могу оставить. Не вам! Им! Он положил тетрадь на первый пустой стол класса и вышел.
На пороге Павел оглянулся и увидел, что тетрадь лежит на столе и ни один из его одноклассников не решается ее взять, но все на нее смотрят.
Стукнула закрытая им дверь. В классе стояла напряженная тишина. Впервые семинаристы увидели, что отец Феодор растерялся. Он метнулся к выходу, потом остановился и хрипло сказал:
— Чего уставились? За ним бежать собрались? Как крысы с корабля? Не ошибитесь! Этот корабль еще не тонет. Не тонет! Не тонет!
Он оглядел класс, потом посмотрел на тетрадь Павла, которая так и осталась лежать на первом пустом столе.
— Оставайтесь в классе! — овладев собой, сказал он совсем другим голосом. — У вас есть какой-нибудь урок? Сидите и учите. Спокойно. Никуда Милованов не уйдет. Вы еще убедитесь в этом.
Он протянул руку к тетради Павла и вдруг поймал быстрый взгляд Самохина, брошенный на тетрадь. Самохин тут же опустил глаза. Отец Феодор взял тетрадь и вышел в коридор. Его догнал Добровольский.
— Я хотел объяснить... — начал он.
Отец Феодор желчно и устало перебил его:
— Что вы можете объяснить? Вы Милованова знаете лучше, чем другие. Подумайте, что сделать, чтобы, если придется с Миловановым расстаться, ушел бы отсюда так, чтобы и пикнуть не мог. Вот о чем сейчас думать нужно.
Добровольский отошел потупившись, изобразив сокрушение на лице. Отец Феодор крикнул ему вдогонку:
— И за Самохиным приглядывайте. За Здоровым тоже. Что-то они мне сегодня не понравились...
Жарко. Почти как в Крыму, куда со своим Петей уехала Марина и откуда пришла открытка. Андрей готовится ехать в лагерь во вторую смену, а пока целыми днями пропадает со своим этюдником в зоопарке. Наташка тоже начала учиться рисовать.
На всех углах стоят очереди к бочкам с квасом. Фанерные щиты на автобусных остановках сообщают о продлении маршрутов до водных станций и пляжей.
На дорожках больничного парка, где ребята занимаются лечебной гимнастикой, все белым-бело от тополиного пуха.
— Как дела, Миша? — спрашивает Ася худенького мальчика в длинной полосатой пижаме.
— Порядок! — отвечает он любимым словом Геннадия.
Ася приезжает сюда иногда одна, иногда вместе с Геннадием. К ним привыкли и уже больше не спрашивают, родственники ли они Сотичеву.
Вадим собирается в экспедицию со старшекурсниками, в работе атеистического кружка которых принимает участие.
...В семинарии состоялся торжественный выпускной акт. Молодым священникам были вручены дипломы, отличникам — книги духовного содержания с назидательными надписями на первой странице. Была произнесена традиционная речь о предстоящем им служении, о нестяжательной пастырской жизни, которая будет для будущих иереев лишь приуготовлением к иному, горнему миру, к коему здешняя, земная юдоль лишь недолгая подготовка.
Семинаристы разъехались. Старшие — на богослужебную практику. Особо успевающие — на экскурсию по святым местам. Григорий Добровольский в качестве секретаря при важном церковном лице поехал в заграничную командировку.
В канцелярии уже давно лежит направление для семинариста Павла Милованова, которому надлежит проходить практику в одной из церквей соседней области. Но он не приходит за этим направлением.
...Молодой человек, худой, неуклюжий, в черном кителе, застегнутом до горла, в черных брюках — его костюм выглядит странно на улицах, пышущих жаром, — неуверенно вошел в заводскую проходную.
— Мне тут пропуск должен быть, — сказал он в окошечко.
Вахтер покрутил в руках удостоверение воспитанника духовной семинария и удивленно спросил:
— Вы в какой же цех?
— Приехал! — услышал Павел звонкий голос Аси. — Идем скорее, наши тебя уже ждут.
На дорожке заводского двора Павел останавливается:
— Мне не все удалось, как я хотел и тебе обещал, — говорит он, — но все-таки я вслух сказал, что ухожу. Открыто сказал. Ты понимаешь?
— Понимаю! Очень понимаю! — ответила Ася.
— Волохина, секретарь комитета комсомола, — сказала Катя и протянула Павлу руку. — Садитесь, товарищ Милованов.
— Садитесь, Павел, — говорит Сергей Савиных. — Потолкуем.
Павел ждет, что с ним будут сейчас говорить о том, о чем он писал в письме к Асе. Он даже приготовился спорить. С кем? С Асей? С самим собой? С Асиными товарищами, о которых она ему рассказала? Он и сам не знает. У него приготовлена только одна фраза. В ней он уверен твердо. «Определить убеждения — это не просто, — скажет он, — я еще многого не решил...»
Но он не успевает всего этого сказать. Катя Волохина говорит ему так:
— Мы в курсе дела. Так что рассказывать всего сейчас не нужно. Вы для себя решайте, как и что.
Об этом пока говорить не будем. Надеюсь, что времени у нас еще для этого хватит. А сегодня пройдите с Сергеем по заводу. Он вам покажет, какие у нас цехи, расскажет, где вы могли бы работать, если решили поступать к нам. Так, Сергей? Образование ведь у вас десять классов?
Павел уходит вместе с Сергеем. Ася порывается пойти с ними, но потом остается с Катей.
— Как ты думаешь, Катя? — спрашивает она.
Катя отвечает:
— Неужели мы все вместе не сможем на него повлиять? Все-таки мы сильнее, чем ты одна, а?..
Сергей Львович Львов родился в Москве в 1922 году. Учился в Институте истории, философии и литературы. Когда началась Отечественная война, был призван в ряды Советской Армии. Служил военным переводчиком и преподавателем. Демобилизовавшись в 1950 году, несколько лет работал в «Литературной газете». С 1956 года — член Союза писателей. С. Львов — автор ряда статей по вопросам русской и зарубежной литературы, критико-биографической монографии о К. Г. Паустовском (Детгиз, 1956), рассказов, вошедших в сборники «Рассказы советских писателей» 1954 и 1958 годов, и повестей, опубликованных в журнале «Юность» («Полтора месяца в жизни Тамары» в 1959, «Спасите наши души!» в 1960 году).
Для книжного издания повесть «Спасите наши души!» дополнена.
В издательстве «Молодая гвардия» ранее вышла книга С. Львова «Огонь Прометея» (рассказы из истории литературы).
