— Андрюша, просыпайся! — закричала Марина. — Ты слышал, что в Москве делается!
Андрей Петрович встал, надел спортивный тренировочный костюм, который по утрам был за домашнюю одежду, жена вышла из ванной в махровом халате, наброшенном на голое тело, сели друг против друга в кожаные, с фигурными подлокотниками кресла.
Марина, все еще взвинченная, вмиг угадала, что для мужа никакой новости в передаче московского радио не было, знал об этом уже неделю назад, когда шел в Москве Пленум.
— Знал, — скривилась Марина, — да открыть супруге не фасон партийцу.
— Сегодня, — сказал Бирюк, — у нас четвертое июля. Две недели назад, в двадцатых числах июня, Президиум ЦК сместил Хрущева, гадали, то ли поставить министром сельского хозяйства, то ли отправить новоселом на целинные земли. Не угадали, — засмеялся Бирюк, — получилось как в басне Крылова: «Ан в деле вышел оборот совсем не тот». Хоть в компании с хитроумным Лазарем, просчитались Вячеслав Михайлович с Георгием Максимилиановичем. Самим нынче придется прописываться на целине, а то и подальше.
— Ты что, — всполошилась Марина, — неужто на Колыму загонят?
— На Колыме, — ни к селу, ни к городу стал расписывать Андрей Петрович, — весной и летом, знаешь, какая красота. Другого такого места не найти. Спроси у Катерины-чалдонки, спроси у Лапидиса. Катерина туда экскурсии будет водить.
— Шутишь, товарищ майор. Ой, — воскликнула Марина, — дошутимся!
Через десять минут примчалась старуха Малая, в халате, шлепанцы на босу ногу, забарабанила в дверь, как на пожар:
— Бирюк, ты слышал, что передавали из Москвы по радио: Молотова, Кагановича и Маленкова сняли с работы! Микита сказал, что антипартийная группа и надо всех троих отстранить от руководства. Бирюк, я тебя спрашиваю: как такое может быть, Молотов и Каганович тридцать лет были на самых ответственных постах и лучше всех справлялись со всеми заданиями, которые давала им партия. Лазарь, когда строили в Москве метро, мой сын работал там, сам рассказывал мне, всегда как первый друг поддерживал Микиту и подталкивал вверх!
— Малая, — сказал Бирюк, — ты не спрашиваешь, а сама отвечаешь на вопросы Малой. Марина, налей нам чаю и сделай двойку бутербродиков с сыром. А теперь, Ивановна, слушай. Твои Молотов, Каганович, Маленков, Шепилов сбоку припека, на заседании Президиума ЦК честили Хрущева таким-сяким — волюнтарист, подорвал международный авторитет партии, в вопросах экономики самочинно хочет навязать нам свои скороспелки — дадим, если покается, пост по сельскому хозяйству, пусть покажет свое умение и сметку, а дальше поглядим.
— А что глядеть, — схватилась Малая, чуть не опрокинула на себя чашку с чаем, — когда рассказывает сказки барона Мюнхаузена: догоним в три-четыре года Америку по мясу, по маслу, по молоку! Догоним, — притворно засмеялась гостья, — если покажет, как одним шомполом прострелить дюжину куропаток и вдобавок полдюжины коров!
Андрей Петрович хотел ответить как следует, но невольно, когда Марина стала смеяться, сам заразился общим настроением и дружески похлопал гостью по плечу:
— Ну, Малая, тебе в цирке выступать с уроками политграмоты, на галерке успех обеспечен. А партия с тобой не согласна. Партия сказала Хрущеву: доверяем тебе, Никита Сергеевич, поддерживаем, руководи, как руководил, антипартийную группу гони с дороги, пусть не путается под ногами, не мешает держать шаг.
— Бирюк, ой, Бирюк, — покачала головой Малая, — держать шаг — это еще не все, надо хорошо видеть, в какую сторону шаг, а иначе будем топать, куда глаза глядят, пока не дотопаемся. Как скинули Молотова, Кагановича, Маленкова, так чуть что будем скидать всякого, кто не угодил или не пришелся по вкусу. Бирюк, ты можешь хлопать ушами и улыбаться, но я чувствую здесь, — гостья ткнула себя пальцем в левую грудь, — пройдет какое-то время, сам сможешь убедиться, старуха Малая предчувствовала, сердце подсказывало ей.
Марина, которая сидела молча и слушала, неожиданно поддержала гостью:
— Клава Ивановна, если хотите знать, не только вам сердце подсказывает. Андрюша, не смотри на меня такими глазами: сердцу не прикажешь.
Когда Малая ушла, Андрей Петрович сказал жене:
— Накаркала старуха. Да и ты хороша, тоже в ворожки подалась.
— Андрюша, — Марина смотрела широко открытыми глазами, отчужденно, — ты не знаешь, не понимаешь этого чувства, у мужчин его нет, а у женщин есть. Женщины — от природы гадалки. Вот, прямо сейчас будет тебе звонок и важная новость.
Бирюк невольно замер, уставился на телефон, но никакого звонка не было, рассмеялся и махнул рукой:
— Ну что, госпожа гадалка, отдай полтинник: не угадала.
Минут через пятнадцать телефон зазвонил, Марина подняла трубку и тут же передала мужу.
Звонили из обкома: в десять ноль-ноль быть в приемной у первого секретаря.
Марина стояла бледная, сама не своя, глухим голосом сказала:
— Ну вот, теперь будешь верить.
Андрей Петрович подошел, обнял жену, поцеловал в одну щеку, в другую и твердо произнес:
— Не верил, мадамочка, и не буду верить: случайное попадание. Теория вероятностей. Артиллерийская наука.
Сбросив тренировочный костюм, Бирюк быстро переоделся, надел пиджак с Золотой Звездой и запел громко, как в солдатском строю:
Артиллеристы, Сталин дал приказ!
Артиллеристы, зовет отчизна нас!
Из сотен тысяч батарей
За слезы наших матерей,
За нашу родину — огонь! огонь!
В приемной у первого сидели люди с папками, ждали приема, тут же, после звонка, секретарша пригласила:
— Заходите, товарищ Бирюк.
Первый встал из-за стола, пожал руку, сказал:
— В нашем распоряжении четверть часа. Думаю, уложимся.
Сразу пошел разговор о главном. Хозяин поставил в известность, что с первого июля вступил в силу принятый седьмой сессией Верховного Совета СССР закон о перестройке управления промышленностью и строительством. В числе других создан Одесский экономический район со своим Советом народного хозяйства. Годовой выпуск валовой продукции свыше семи миллиардов рублей. В два раза, до двух миллиардов рублей, увеличивается объем продукции промышленности местного подчинения, которой переданы полтораста государственных и более ста кооперативных предприятий.
— Бирюк, — сказал первый, — областная парторганизация ставит тебя на важнейший участок: промысловую кооперацию. Будешь у нас красным миллиардером. Знаешь, что такое миллиардер? Болгарские товарищи объяснили мне: миллиардер — это человек, который начинал простым миллионером. Давай приступай, товарищ простой миллионер.
Шутка понравилась всем, кто присутствовал при разговоре, пожелали держать высоко знамя нашей одесской промысловой кооперации, у которой в биографии средиземноморская торговля и незабываемое порто-франко.
Сыну Алексею и Зиночке, дочке, новость понравилась, выразили уверенность, что папа обязательно будет министром, а Марина, то ли от неожиданности, то ли от волнения, срывающимся голосом стала твердить, что никому это не надо, в промкооперации вокруг всякие цеховики, гешефтмахеры, и голова постоянно пухнет, как быть в ладу с государством, у которого промкооперация — бельмо на глазу еще с нэпа.
Матвей Фабрикант, когда Марина при нем повторила все, что думает насчет нового назначения мужа, сказал, что цеховики и гешефтмахеры есть не только в промкооперации, но и в госсекторе, хоть называются по-друтому. Кавалер Золотой Звезды Бирюк для того и ставится, чтобы каждый хорошо знал свое место.
Одесский облпромсовет, если сравнить по экономическим параметрам, к примеру, с соседней Молдавией, — это целое республиканское министерство.
— А ты, Марина Игнатьевна, — Матвей склонил голову, — в глазах какого-нибудь зарубежного бизнесмена — госпожа министерша.
Андрей Петрович сделал вид, что недоволен табелью о рангах, которую нарисовал Матвей Фабрикант: получается, что он будет состоять управляющим при госпоже министерше, поскольку сам еще не министр.
Фабрикант сказал, не следует слишком переживать, почти английская ситуация: принц Филипп состоит мужем при королеве Елизавете.
Марина ушла к себе, остались вдвоем в кухне, хозяин поставил на стол четвертинку, налил в стопки с толстым дном, привез в свое время из Германии, казалось, вдвое больше, чем было на самом деле, чокнулись без слов, взяли по воловану с красной икрой и с крабом.
— Ах, — сказал Мотя, — и кто эти гадости выдумал, чтоб ему хорошо было на том свете, сколько жить будет. Гений!
— Матвей, ты готов пойти со мной, скажем, председателем научно-технического совета? — спросил Бирюк. — Надо оборудовать и оснастить промкооперацию, чтоб артельщики наши, красные кооператоры, могли чувствовать: в двадцатом веке живем.
