Давайте, однако, заглянем на вечер танцев в один из рижских Домов культуры. Для Айны это был первый бал в жизни. Правда, в «Войне и мире» Толстой изобразил впечатления молодой девушки гораздо более привлекательными — и тем не менее жаловаться было грех. Ее приглашали на каждый танец, иногда даже двое молодых людей сразу. Поэтому совсем не оставалось времени оглянуться, понаблюдать, что делается вокруг, подумать, а может, на этом вечере не хватает главного — естественного, непринужденного веселья. Разгоряченная после быстрого твиста, она кивнула подруге и вместе со Скайдрите пошла освежиться.
— Не понимаю, почему мать не хотела нас одних пускать на этот вечер. Здесь так… — Айна не успела до конца выразить свой восторг, так как в этот миг в коридоре появилась Марина. Неуверенный шаг, лихорадочные пятна на бледных щеках наводили на мысль, что девушка пьяна. Чрезмерно громкий голос подтвердил подозрения.
— Дорогу! — командовала Марина, словно совершала крутой, стремительный спуск на лыжах, и тотчас сама налетела на Айну.
Остерегаясь столкновения, Айна подняла руку, отодвинула пошатывающуюся Марину и спокойно пошла дальше. Но у самой двери она получила такой тумак в спину, что буквально влетела в женский туалет. Айна обрела равновесие и оглянулась как раз вовремя, чтобы увернуться от следующего удара.
— Ссоры ищешь, да? — перед ней, стиснув кулаки, стояла Марина. — Думаешь, если я пропустила маленькую, так меня можно бить?
И она собралась было снова броситься на Айну.
Ничего еще толком не понимая, Айна схватила ее за руки. Вызывающий крик сразу превратился в плаксивый визг:
— Позовите Королеву! Ну чего стоите, быстро!
Несколько мгновений спустя в туалетную комнату прибежала Ингрида, по прозвищу Королева Клуба. Ее внешность ничем это лестное прозвище не оправдывала. Небольшого росточка, угловатая, с несоразмерными чертами лица, тусклыми темными волосами, она скорей напоминала нарядившегося в платье подростка. Королевским был только взмах руки, который приказал всем девушкам убраться, и достойный царицы зверей прыжок, с которым Ингрида бросилась на Айну. Ошеломленная Айна не успела дать отпор, на нее градом посыпались пощечины. Растерявшись, она не сумела оказать сопротивления и тогда, когда Ингрида затащила ее в кабину. Оттуда доносились звуки безжалостной расправы и беспрерывная ругань.
— Труп разогретый, ты у меня живо покатишься отсюда… Я тебе покажу, поганка, как топтаться по паркету и отбивать кавалеров!.. Впредь будешь хилять по улице за версту отсюда, не посмеешь совать свое мерзкое рыло в мое королевство!.. — Наступила неожиданная тишина. Когда Ингрида снова заговорила, ее голос замурлыкал, словно она трепала за ушами кота: — Какое у тебя красивое колечко на пальце! Дай поносить.
— Не дам!
— Ты, наверно, думаешь, раз у твоих стариков монета водится, так ты лучше меня?
Раздались два глухих удара. Вцепившись в волосы своей жертвы, Ингрида ударила Айну головой о фанерную перегородку.
— Не хнычь! После танцев отдам. И не вздумай ябедничать!
Дверь распахнулась. Подняв над головой палец с кольцом, как знамя победы, Ингрида побежала в зал, Айна пошла следом за ней — с бледным, исцарапанным лицом, но без единой слезинки в глазах. Она даже нашла в себе силы успокаивать безудержно рыдающую подругу:
— Перестань, Скайдрите! Это хорошо, что ты не звала на помощь… Я сама справлюсь. В присутствии людей она вынуждена будет отдать кольцо.
Надежды Айны не оправдались. Ингрида и не думала пускаться в разговоры:
— Чего прицепилась! — Королева спокойно продолжала танцевать, так что Айне пришлось протискиваться за ней. — Нашла дурочку, колечко захотелось свистнуть! Ребята, вышвырните ее вон.
Айне оставался только один, самый трудный путь — пойти к матери, признаться и попросить помощи.
Мать Айны не стала читать лекции о морали, надела пальто и направилась в Дом культуры отнимать у бессовестной воровки добычу.
Ингрида по-прежнему танцевала, но кольца на пальце уже не было. Вначале она пыталась все отрицать, затем, прижатая к стене, решила перейти в контратаку.
— Если ты не отвяжешься, старуха, я тебе глаза выцарапаю! — кричала она, убежденная в поддержке своих поклонников.
И в самом деле, вокруг них уже собрались молодцы, стягиваясь тесным кольцом и изолируя от остальных гостей.
Мать Айны не дала себя запугать. И тут оказалось, что хулиганы, хотя их было большинство, натолкнувшись на серьезное сопротивление, как обычно, стали искать пути к отступлению. Невесть откуда вынырнуло кольцо, каждый говорил, что взял, мол, его у другого. Когда прибыла милиция, Ингрида попыталась все отрицать, но недавние дружки дали показания против нее.
По ходу следствия особых сложностей не всплыло. На судебном заседании тоже все было ясно — преступление соответственно квалифицировано, вина Ингриды и Марины доказана, осталось лишь применить соответствующую статью Уголовного кодекса. Но в прокуратуре Кировского района решили не успокоиться на этом — надо было раз и навсегда выяснить и откровенно обсудить, как возникают предпосылки для подобных гадких происшествий. Было организовано дополнительное заседание, на котором судили равнодушие.
Теперь на скамье подсудимых оказались те, кому официально нельзя было предъявить обвинения, — родители обеих девиц и приятели. Нужно сразу оговориться, что и тут не было обнаружено неожиданных обстоятельств. Выяснилась привычная неприглядная картина, насквозь прогнившая почва, взрастившая преступные деяния несовершеннолетних. Отец Марины давно ушел из семьи, у матери вскоре завелись два любовника. Разница между ними была лишь в том, что один гордо называл себя отчимом и спьяну каждый раз избивал девочку, другой именовал себя дядей и во время своих визитов давал Марине деньги на вино и до утра не пускал ее в комнату. Школа, разумеется, подняла тревогу, вмешалась детская комната милиции, но циничное отношение к окружающей жизни уже пустило глубокие корни в сознании девушки. Легкие радости, которые доставлял ей алкоголь, мнимый успех в обществе ребят так исказили ее представления о смысле жизни, что Марина и не думала выслушать по-доброму высказанные замечания. К тому же справка врача о хроническом почечном заболевании не позволяла устроить ее на работу. Так это тянулось, пока наконец…
Характер Ингриды покалечил не только алкоголизм отца, но и еще одно немаловажное обстоятельство: девушка считала себя жертвой несправедливости, не без влияния бабушки, решила, что ей все позволено. Ее дед, генерал Красной Армии, за двенадцать лет до рождения Ингриды был действительно несправедливо обвинен и репрессирован, его вдове и сыну пришлось стерпеть немало обид, однако на детство девушки эти печальные обстоятельства повлияли только косвенно. В частности, они могли объяснить, но ни в коем случае не оправдать слабость отца Ингриды к выпивке и стремление бабушки, персональной пенсионерки, сверх меры баловать внучку, которая, стоило отцу предаться очередному запою, всегда искала у нее пристанища. Моральные устои растущего ребенка такая атмосфера отнюдь не укрепляла.
Особенно трагически прозвучало на суде выступление подавленного горем отца. Да, он понимает, что виноват в падении своей дочери, он уже давно пришел к такому выводу, поэтому добровольно лечился и теперь больше года не пьет, вот справка с места работы. Но у него не хватило сил заставить дочь исправиться, бороться с влиянием бабушки. Как только детская комната милиции направляла Ингриду куда-нибудь работать, на работе появлялись отец или бабушка, убеждались, что «нагрузка не соответствует возможностям девушки» или «специальность не нравится», и снова устраивали ее в школу, где, баловень семьи, теперь уже полностью уверившись в том, что может позволить себе все, вела себя как заблагорассудится. Не яркая индивидуальность, а именно это сознание безнаказанности сделало Ингриду вожаком компании, Королевой Клуба. Она никого не боялась, кутила ночи напролет, швырялась бабушкиными и чужими деньгами и, подавая пример разнузданности, вынуждала «поклонников» — шестнадцати-семнадцатилетних парней — тянуться за собой.
Суд вынес родителям общественное порицание и приговорил их к наказанию в административном порядке. Много горьких упреков пришлось выслушать и молодым людям, которые своим пассивным поведением способствовали драке в Доме культуры. Непонятно, почему мало говорили о руководстве Дома культуры, комсомольской организации — словно преступление совершалось в безвоздушном пространстве, а не у всех на виду.
О танцевальных вечерах, которые устраивают клубы, говорится и пишется бесконечно много. Вечера эти необходимы хотя бы потому, что молодым людям хочется танцевать и веселиться. И тем не менее создается впечатление, что руководителей некоторых клубов это естественное обстоятельство интересует меньше всего. Они озабочены выполнением плана по доходам и массовостью посещений. Возникает странная картина: в кружках Домов культуры — один коллектив молодежи, а на танцевальных вечерах тех же Домов — совсем другой, так называемая случайная публика, которая покупает у входа билет, а для поднятия духа приносит в кармане поллитровку. Деньги за вход, очевидно, необходимое зло — нужно платить оркестру, покрыть расходы на амортизацию зала. Но мне думается, было бы разумней продавать билеты только тем, у кого есть пригласительный билет, а приглашения распространять через актив клуба, скажем, поручить это участникам самодеятельности, которые таким образом возьмут на себя ответственность за поведение друзей и знакомых. Членство в клубе должно быть честью, которая налагает и свои обязанности.
