Есть еще одно предположение, которое дальше, после прочтения нами одного исторического документа, покажется не лишенным вероятности, а именно: что притулился на холме монашеский скит, который постепенно со всех сторон облепили (или олепили) избы обыкновенных крестьян, и таким образом получилось Олепино.
Если еще двадцать лет назад полно было рыбы в Ворще, то сколько же ее было тогда? Если и теперь в урожайный год как пойдут боровые рыжики по Миколавке да по Прокошкинским сосенкам, сколько же их, рыжиков, росло в древние годы! А место здоровое, высокое, сухое, бескомарное, ни змей, ни другого какого гада. Почему бы и не поселиться?
Никто из стариков не помнит первого поселения на высоком холме над рекой Ворщей, но когда спросишь, всегда отвечают, что село стояло еще и при татарах. Опровергнуть невозможно, так же как и доказать.
Однако очень мне захотелось поискать, нет ли какого-нибудь упоминания в каких-нибудь книгах или летописях.
Задача эта могла быть продиктована только огромным желанием да еще разве наивностью, ибо найти что-нибудь о селе, не помечаемом даже на подробных областных картах, конечно, очень трудно. Тем не менее я смело устремился в дебри каталога в самой большой библиотеке нашей страны. Если верить замечательному Фабру, усердие и терпение в конце концов не могут не вознаградиться, я помнил об этом, и это поддерживало меня. Наконец в пожелтевшей книжонке, изданной в 1893 году, на сто двадцать шестой странице я вдруг прочитал с замиранием сердца:
«ОЛЕПИНО»
«Село Олепино – от Владимира сорок верст при пруде и колодцах. В первой половине XVI века село Олепино принадлежало Московскому Ново-Девичьему монастырю; но царь Иоанн Грозный взял эту вотчину в царскую казну в обмен на село Никулинское. Об этом в Царской жалованной несудимой грамоте Московскому Ново-Девичьему монастырю 1662 года апреля 2 говорится: „В Володимирском уезде в Полском стану село Мигулинское с деревнями, а пожаловал их (игуменью и наместницу монастыря с селами) тем селом и деревнями благостные памяти царь и великий князь Иван Васильевич всея Руси против их села Олепина с деревнями“.
Дворцовым имением Олепино остается в XVII столетии, но в начале XVIII столетия оно записано уже вотчиной «стольников Петра и Ивана Самойловых детей Салтыковых»; фамилии князей Салтыковых Олепино принадлежало в XVIII и нынешнем столетиях»[10].
«Церковь села Оленина в честь Покрова Пресвятые Богородицы весьма древнего происхождения. Когда в 1850 году ветхая деревянная церковь в Оленине была разрушена, то при сожжении престола было найдено в столбце его три антиминса, из коих самый древний дан был в Покровскую церковь села Оленина в княжение Василия Дмитриевича, сына Дмитрия Донского, другой при царе Иоанне Грозном и третий при царе Борисе Годунове».
«В книгах патриаршего казенного приказа под 1656 годом записано: „Церковь Покрова Пречистые Богородицы в приселке Алипине того же приселка Алипина на крестьянах за оброк данью семнадцать алтын заезда гривна и августа 31 день платил те деньги староста церковный Фома“. „187 г. (1679) церковь Покрова Пресвятые Богородицы в государевом дворцовом приселке Алепине дани 22 алтына 4 деньги заезда гривна“.
«Ныне существующая каменная церковь в честь Покрова Пречистые Богородицы построена в 1850 году усердием прихожан, при ней каменная колокольня и ограда».
…До 1849 года приход состоял из села и трех деревень; но в этом году[11], по прошению помещика князя Салтыкова, преосвященный Парфентий к Олепину причислил из Черкутинского прихода семь деревень; в этом составе приход существует и в наше время. Деревни: Брод, Останиха, Курьяниха, Калинино, Оленинцо, Кривцо, Николютино, Зельники, Щуково и Борисово. Расстояние от села 1—3 версты, препятствий к сообщению между ними нет. Всех дворов в приходе 175, душ мужского пола 501 и женского 551».
«В 1881 году в селе открыта церковноприходская школа».
Итак, «при пруде и колодцах». Значит, в те времена, когда составлялся этот документ, в Оленине был один пруд. Это подтверждают и старики. Пруд находился на месте сегодняшнего нижнего пруда, но был больше и глубже. В овраге ниже пруда, приглядевшись, легко и теперь разглядеть останки земляной плотины. Верхний пруд, по-видимому, был устроен гораздо позднее.
Что касается колодцев, то я не знаю, сколько их было, когда при великом князе Василии Дмитриевиче, сын Дмитрия Донского, вручался Олепинской церкви упомянутый антиминс, но сейчас в селе восемь колодцев.
Первый расположен между избой Володи Постнова и нашим домом, на уровне передних углов. Он неглубок (впрочем, все колодцы неглубоки), вода в нем грубовата на вкус и мало пригодна для мытья головы.
Второй колодец по-старому называется Никаноров, хотя никаких Никаноровых около него теперь не живет. Он рядом с избой Александра Федоровича и расположен не на улице, а в глубине, возле огородного тына. Вокруг него растут крапива и лопухи. Вода еще грубее, чем в первом колодце, волосы после нее никак не расчешешь. Кроме того, в этот колодец что-то частенько попадают мыши, значит, время от времени при обнаружении мыши воду черпать из него перестают, и вода начинает стухаться. Однажды во время вытаскивания воды из Никанорова колодца мне пришла в голову мысль написать стихотворение о колодце, что я и сделал. Так что, несмотря на грубую воду, у меня к этому колодцу особо нежные чувства.
Третий колодец – напротив Бакланихина дома, около их амбара, перед школой, то есть посреди села, в трех метрах от проезжей дороги. Я вижу, как Бакланихины, Иван Дмитриевич и Московкины берут из него воду, но никто больше, кроме этих трех домов, колодцем не пользуется. Странно подумать, что сейчас я вспоминал, вспоминал и не мог вспомнить, чтобы я когда-нибудь пробовал воду из этого колодца, хотя он стоит на самом, что называется, юру.
Четвертый колодец сделан недавно, около конного двора и молочной фермы. В нем отличная, вкусная вода, но так как он за околицей, на отшибе, то, конечно, никто туда за водой не ходит.
Пятый колодец – на задворках у Василия Михайловича Жирякова, между его двором и огородом. Вода в нем посредственная.
Шестой колодец – с самой вкусной, светлой, чистой, холодной водой – расположен рядом с домом Петра Васильевича. Он так и называется Васильев колодец. Таких колодцев с необыкновенно вкусной водой в селе два – Васильев и Кунин, так что, имея даже колодец под окнами или на задворках, все село ходит на эти два колодца. Одно время, я знаю, избегали ходить к Васильевым за водой, считая, что Нюра, жена Петяка, живя в непосредственной близости к колодцу, может по небрежности опустить в него ведро, стоявшее до этого, например, на навозе. Но теперь к цепи намертво прикрепили постоянное ведро, и все ходят и берут воду, когда захотят водички вкуснее.
Седьмой колодец – Кунин. Расположен на задворках у Ивана Васильевича Кунина. В огородном тыну сделана как бы ниша, такое квадратное углубление, в котором и стоит колодец. А так как в огороде буйно растут возле самого тына малинник и черная смородина и так как ни малина, ни смородина не подвязываются, то ветви и того и другого растения перевалились через тын, просунулись в частокол, городьбы самой уж и не видно, а колодец утонул в кустах малины и смородины. Все говорят, что на Васильевой колодце вода, пожалуй, будет чуточку повкуснее, послаже, чем на Кунином. Но, вероятно, нужно быть очень тонким дегустатором, чтобы найти разницу. Я ее не нахожу.
Верно то, что там и тут вода отличная, а так как Кунин колодец расположен уютнее, живописнее и, я бы сказал, даже интимнее, то я лично люблю его больше.
Восьмой колодец был Грубов, но Грубовы из села уехали, дом их снесли, и на месте их дома построил новый дом Николай Грибов. Как теперь будет называться тот колодец, я не знаю.
Вода в нем была бы приличной, если бы не пахла срубом. Запах этот все же неприятен. Из этого колодца мы с Грубовым мальчишками доставали гнилушки, которые светились потом в темноте бледным голубоватым светом.
…Документ дает возможность установить, что в первой половине шестнадцатого столетия, то есть четыреста лет назад, село уже существовало, но, конечно, мы никогда не узнаем, сколько времени оно существовало до этого, так же как вряд ли догадаемся, почему Иван Грозный забрал его у игуменьи и наместницы, отдав им село Никулинское. Лучше или хуже было Никулинское в то время, богаче или беднее, выгадал или прогадал великий царь, досадить или сделать приятное хотел он матери игуменье – все скрыто во мраке времени.
Что касается князей Салтыковых, позднейших владетелей села, то их все помнят, по крайней мере рассказывают о них. Основная усадьба Салтыковых была в селе Снегиреве, в пяти километрах от Олепина. В первые годы революции от большого, великолепного дворца не осталось камня на камне.
Еще и сейчас на окраине парка, смешавшегося и слившегося теперь с диким лесом, в кустах одичавшей сирени, посреди высокой цветущей травы, видны груды мелкого красного щебня – вот что осталось от Салтыковых.
