Передам непременно. Берегите себя.
На этот раз он уронил книжку в цветистой обложке. Она упала у ног Сумико. Оба наклонились одновременно. Фреди поднял книжку, оглянулся и зашептал:
— Вы тоже берегите себя. Теперь начнут пачками хватать красных в отместку за линию Мира. Если меня сцапают… вспоминайте хоть изредка обо мне. Я сделал все, что смог для Японии… — Он вытащил платок и быстрым движением вытер уголки глаз. — Значит, запомнили? Завтра в час ночи. Надо сорвать это дело. До свидания. Берегите себя.
Он отошел в сторону, сделал вид, что внимательно разглядывает книги на полках. Потом подошел к прилавку посередине комнаты, купил какой–то журнал и, насвистывая, вышел из магазина. Сумико посмотрела на часики. Без четырех минут шесть.
3
За ней следили. Она проверила третий раз. Остановилась у витрины магазина опортив–ных принадлежностей и стала рассматривать боксерские перчатки. Мужчина с большим подбородком, в панаме и сером дождевике, остановился у фонарного столба и закурил. Она пошла дальше, прибавила шагу, пошла почти бегом и внезапно остановилась у окна сувенирного магазина. Мужчина тоже остановился на краю тротуара и, вытащив из кармана часы, стал заводить их. Сомневаться больше не приходилось — попала под слежку.
Домой итти нельзя. Она дошла, до перекрестка и перебежала на другую сторону. Шпик тоже перешел улицу и нагнал ее. Она постояла перед ювелирным магазином, затем затесалась в толпу перед плакатами у входа в кинотеатр. Шпик подошел к мальчишке, чистильщику ботинок. Сумико попятилась назад, прячась за людей, сделала шаг вбок и вдруг, повернувшись, вскочила в трамвай, ом уже тронулся. Быстро пробравшись вперед, оглянулась. Шпик не успел сесть в вагон. Она сошла с трамвая на следующей остановке, у частной женской гимназии, и свернула на боковую улицу. Рядом с кафе «Рандеву» в одноэтажном доме помещалась амбулатория Кондо. Вход в амбулаторию и в фотостудию Кумада был общий. У входа висел плакат «Поможем защитникам линии Мира! Пожертвования — деньгами и вещами — принимаются в амбулатории». Она потянула к себе дверную ручку и вздрогнула. К дому подъехало такси, из окошка выглянула голова в панаме.
— Подождите, хочу вас спросить… — Он вышел из машины и, подойдя к ней, вытащил из кармана дождевика замусоленную визитную карточку, повертел ею и спрятал обратно. — Чуть не потерял вас… вы ловко убегаете. — Он улыбнулся. — Почему вы идете к врачу? Больны чем–нибудь?
У меня… тетя больна.
А вы, значит, здоровы? Не бойтесь меня… я хочу предложить вам хорошую работу. Прекрасные условия…
Работу? — удивленно протянула Сумико.
Да. Очень солидное предприятие… на Восточной улице, напротив здания торговой палаты, называется «Флорида». Будете получать жалованье и проценты, а на одежду и косметику можно брать аванс. Умеете танцевать дзирба, самба и другие новые танцы?
Сумико посмотрела на него исподлобья:
— Еще не научилась. А каратэ научилась. Имею звание мастера.
Она открыла дверь.
— Я буду ждать. — Он вытащил из кармана бумажник: — Вот возьмите деньги и попросите, чтобы вас осмотрели хорошенько и дали медицинское свидетельство.
Она показала ему язык и вошла в переднюю. Дверь в фотостудию Кумада была закрыта. Она постучала. Не получив ответа, вошла в амбулаторию. Регистраторша, бледная горбатая девушка, сказала, что Кумада недавно ушел вместе со студентами, они уже закончили работу. Сумико подошла к окну и слегка отодвинула штору. Мужчина в панаме ходил взад и вперед на другой стороне улицы. Он отпустил машину.
— А Накая–сан нет? — спросила Сумико.
Накая–сан уже давно 'на линии Мира. — Регистраторша произнесла эти слова с гордостью. — И будет там до победы.
В последние дни я не видела Накая–сан, думала, что вернулась в город…
Ой, вы, значит, оттуда? — Регистраторша привстала с табурета и поклонилась. — Я так хотела поехать туда со всеми, а меня оставили…
Сумико попросила разрешения позвонить по телефону и набрала номер Марико.
— Это я… Нет, в амбулатории. Ко мне прицепился мужчина, думала — шпик, оказалось, что нет, но тоже скотина… Что?.. Тетю видела… Да… У нее действительно брюшной тиф… такой замечательный, прямо потрясающий… Сейчас прибегу и расскажу.
Положив трубку, она подошла к окну. Мужчина в панаме подозвал продавщицу газет и, купив номер, стал читать, прислонившись к фонарному столбу. Мимо него прошла высокая американка в белом пальто, с белой мохнатой собачкой на цепочке. *
К подъезду бесшумно подкатили два грузовика с крытым верхом. С них посыпались полицейские. Сумико отскочила от окна:
— Полиция!
Полицейские ворвались в переднюю и забарабанили дубинками в дверь фотостудии. Ударив ногой в дверь, в амбулаторию вошел полицейский, судя по
толстой нашивке на рукаве —офицер. За ним ввалились другие.
— Здесь больные! — крикнула регистраторша. — Не безобразничайте! Не смейте вхо…
Полицейский офицер ткнул ее кулаком в подбородок. Регистраторша упала на табурет. Сумико бросилась на офицера, ее сразу же схватили сзади, но она успела дать кекоми — ударить ногой.
— Наручники! — скомандовал офицер, потирая ушибленное колено.
На Сумико надели наручники. Офицер ткнул ее кулаком в грудь и приказал отвезти в управление. Ее выволокли из здания и втащили в «джип». С ней сели двое полицейских, держа ее за локти. Машина загудела и медленно поехала по улице, рассекая собравшуюся толпу.
4
Ее провели по коридору второго этажа полицейскою управления и впихнули в крохотную каморку, вернее в стенной шкаф, где можно было только стоять. Дверь захлопнулась, она очутилась в полной темноте. Первое время были слышны шаги и голоса в коридоре, потом какое–то шарканье: подметали пол. После этого наступила тишина. Спустя некоторое время раздался бой часов. Часы висели где–то близко. Пробило восемь.
Хотелось щипать шею, но руки были закованы. Завтра в час ночи. Теперь ее будут держать здесь или еще где–нибудь. Вряд ли выпустят. Если и выпустят, то не скоро. Нельзя будет предупредить Марико. И никого нельзя предупредить. Завтра в час ночи заминируют дорогу, а через несколько часов после этого произойдет взрыв. И тогда начнется страшное, самое страшное. Враг использует вовсю этот взрыв, и «Инола» одержит победу над линией Мира. И получится так, что Ясаку, Икетани и другие погибли напрасно. Все пойдет прахом. Завтра в час ночи. Осталось один, два, три, четыре, пять… двадцать девять часов. И никого нельзя предупредить, и ничего нельзя сделать. Она толкнула изо всех сил ногой дверцу. Ударила головой о стенку. Закусила губу. По щекам текли слезы. Завтра в час ночи…
Оставалось только двадцать девять часов. Нет, уже меньше. Только что пробило девять. Время на часах летит быстро. А здесь, в шкафу, тянется страшно медленно. Осталось двадцать восемь часов. Только двадцать восемь. И никого нельзя предупредить. И ничего нельзя сделать, никто не поможет. Никакие заклинания, никакие молитвы. Мариситен Моадзюбоса–цу, Инаридаймёдзин, Намуамидабуцу… а–амен… кип–аут… офф лимите… Си–Ай–Си… Эй–Би–Си–Си…
Эй–Би–Си–Си! Правильно! Эй–Би–Си–Си!
Она бешено заколотила ногами и наручниками в дверцу и стенки. И стала кричать во весь голос:
— Откройте! Откройте!
Через несколько минут она охрипла. Кто–то подбежал к двери и стукнул:
— Ты что, взбесилась? Не смей шуметь!
Откройте немедленно!
Дверца открылась. Полицейский замахнулся:
— Излуплю!
Позовите начальника! Немедленно! Почему арестовали?
Не смей буянить! Забью насмерть!
Сумико затопала ногами.
— Немедленно «позовите начальника! У меня специальное удостоверение! Эй–Би–Си–Си! Я там работаю! Срок действия неограниченный!
Подошел полицейский офицер, в очках с золотой оправой.
— Сейчас же освободите! — Сумико подняла руки в наручниках. — Я работаю в Эй–Би–Си–Си! У меня в кармане удостоверение. Срок действия неограниченный. Я пожалуюсь.
Офицер приказал полицейскому обыскать ее. Полицейский вывел ее из шкафа и стал ощупывать пояс на ее шароварах.
— Не здесь! — взвизгнула она. — В кармане шаровар.
Полицейский достал удостоверение и передал офицеру. Тот раскрыл книжечку, прочитал и посмотрел на Сумико поверх очшв. Потом покрутил головой и, цокнув языком, протянул ей удостоверение.
— Дурак! — Сумико топнула ногой. — У меня руки закованы. Не видишь?
Офицер кивнул головой полицейскому. Тот вытащил связку ключей из заднего кармана брюк и взял обеими руками–наручники. Что–то звякнуло — и наручники разомкнулись. Сумико потрясла затекшими руками.
— Пойдемте туда, — вежливо сказал офицер. — Получилось недоразумение. — Он с шумом втянул воздух и опять покрутил головой.
