Николай Садкович - Мадам Любовь

Я не чувствовала ни голода, ни усталости, хотя скоро уже сутки, как мы ничего не ели. Мне хотелось скорей до отряда дойти, скорей в маки вступить. Попросила:

– Камрады вы мои дорогие, спасибо вам, за все вам спасибо… Дайте же нам оружие.

Командир их, рослый такой, стройный мужчина в военной куртке и берете, засмеялся.

– Успеете, – говорит, – вам еще надо присягу принять.

– Присягаю! – ответила я ему. – На всю жизнь присягаю! – И руку подняла.

Я присягала на советской земле, в белорусском лесу и не забыла нашу партизанскую клятву:

– Клянусь, что не пожалею сил, а если надо, и жизни своей…

Командир остановил меня. Отвел в сторону.

– Успокойтесь, товарищ… Вероятно, вы говорили хорошие слова. Мы постараемся перевести их на французский, и тогда вы скажете до конца, хорошо?

– Да, – сказала я, чувствуя, что вот-вот разрыдаюсь от счастья, оттого, что командир сказал мне «товарищ», что вокруг такие хорошие, веселые люди…

Где был Франсуа? Разве я не сказала? Он был с нами. Мы встретились еще на хуторе, когда садились в машины. Потом он куда-то исчез. В радостной суматохе я сразу-то и не заметила, что его нет…

Я нашла Франсуа на краю узкого высокого плато среди редких деревьев. Он стоял над обрывом и задумчиво смотрел на восток. Оттуда далеко было видно. Видно было, как за горой всходит солнце… Я тихонько позвала:

– Франсуа…

Он вздрогнул. Повернулся и протянул ко мне руки… Начинался день, первый день нашей свободы… Его надо было запомнить на всю нашу жизнь… День свободы, породнившей нас… Мы обнялись.

Франсуа:

О мадам…

Люба:

Тогда он впервые назвал меня не «мадам», а просто, как близкий друг, – Люба. Он сказал: «Люба, спой мне ту песню про журавлей… Ведь они долетели?..»

На востоке занималось яркое зарево. На востоке гремели пушки, и колонны двигались на запад по белорусской земле.

На деревни, на разрушенные города падал белый снег. Его топтали немецкие бутсы, давили железные гусеницы… Смешивали с грязью, с копотью, с кровью… А он все падал и падал, ослепляя бегущих солдат…

1961–1965

«Смоленские мастера» – после нашего наступления на Западном фронте в Минск переехало смоленское СД, опытные палачи из бывших эмигрантов, украинских и белорусских националистов и уголовников.

Ну да! (франц.)

Это так! (франц.).

«Выше знамя» (нем.).

«Выше знамя. Ряды сомкните.

Твердым шагом идут штурмовики!» (нем.)

Дерьмо! (франц.)

Просто и ясно! (франц.)

Чудесно! (франц.)

Абверка – надзирательница в лагере.

Ад (франц.).

«Мое сердце открывается твоему голосу!» (франц.)

Документы! (нем.)

Прелестно! (франц.)

«О мертвых или хорошо, или ничего» (лат.).

Устроитель празднеств (франц.).

Скоро (укр.).

«Пьяная женщина – ангел в кровати!» (нем.)

Реакционный французский еженедельник.

Хорошенькая женщина (франц.).

Эта любовь трагична (франц.).

Быстрей! Быстрей! (франц.)

Молчать! Тише! (нем.)