После чашечки утреннего кофе с пресной булочкой направляемся в Союз писателей. Из конца в конец пересекли всю Луанду. На просторной незастроенной равнине — одинокий особняк под тенью редких молодых пальм. На гранитной лесенке перед входом нас встречает Луандино Виейра — нынешний руководитель Союза ангольских писателей. Луандино — седой, среднего роста и среднего возраста человек, с добрым и светлым взглядом, с темными усами, густо тронутыми давней сединой. Десять лет писатель просидел в концентрационном лагере, в одном из самых страшных в стране, «в лагере особого режима за связи с народно-освободительным движением» — как сказано о нем в Большой Советской Энциклопедии. Сам он по происхождению — португалец, белый, но родился здесь, на этой огненной земле, и потому родина для него — независимая интернациональная Ангола. Кстати, перед самым нашим отъездом сюда у него вышла в Москве книга на русском языке в издательстве «Радуга».
Рядом, на лесенке, стоит его неизменная помощница по бесконечным и постоянным заботам молодая поэтесса, она же машинистка, секретарь, рассыльная, садовник — незаменимая Филомена Джоветти, без которой трудно бы пришлось всему Союзу писателей, только что встающему на прочные основы самостоятельной организации. Союз небольшой, всего 52 человека. И это на страну с населением в два раза больше, чем у нас в Башкирии. С нашим Союзом несравнимо. У нас писателей в три раза больше. А сколько, еще молодых, начинающих!
С ведущими представителями писательского отряда мы встречаемся на пресс-конференции. Жозе Луандино Виейра представляет нам своих коллег, сотоварищей по перу, собратьев по борьбе за независимость и свободу. С Раулем Давидом мы знакомы с первых минут пребывания на ангольской земле. А вот за столом президиума, рядом с нами — Пепетела, интересный прозаик, автор новелл, повестей, романов. Здесь же — Фернандо Кошта Андраде и представитель молодых литераторов — поэт, журналист Давид Местре.
Я обращаю внимание, что среди сидящих за столом одна женщина. Красивая, черноволосая, в изумрудно-зеленом платье европейского покроя. Лицо ее постоянно чем-то озабочено, серьезно, в черных больших глазах затаилась скорбь. Это — поэтесса, писательница Мария-Эуженья Нето, вдова первого президента страны, лауреата международной Ленинской премии Агостиньо Нето. Простая миловидная женщина лет пятидесяти, за плечами которой годы совместной работы с человеком, возглавившим великую борьбу народа и победившим в борьбе. Сердце ее принадлежало мужу, а муж — всей Анголе. Значит, по сей день оно, сердце ее, принадлежит народу, который безгранично верил Нето и героически шел за ним.
Много вопросов было задано нам на пресс-конференции. Друзей наших — ангольских писателей и журналистов — интересовало буквально все, вплоть до запаха снега, которого они и отроду не видели. Особенно же им хотелось как можно больше узнать о решении национальной проблемы в Советском Союзе. Когда я, отвечая на один из вопросов, сказал, что в нашей сравнительно небольшой республике Башкирии плечо к плечу, единой семьей живут и трудятся люди почти ста национальностей, — в зале и в президиуме наметилось горячее оживление. Глаза многих засияли восторгом.
— Не смогли бы вы подробнее рассказать об этом? — переспросил Луандино Виейра. — Это для нас представляет чрезвычайный интерес, ибо Анголе уже сегодня, а особенно в будущем предстоит решать сложнейшие вопросы, связанные с национальной политикой, с проблемой языковых барьеров.
И я, гордый за свою родину, за ее неизмеримо великие успехи, поведал об общности социалистической культуры, где каждый народ привносит свои достижения в общесоюзный, самый дорогой и ценный духовный фонд советской державы — искусство и культуру.
Мне припомнилась поездка в Якутию. Есть там народность — юкагиры. Их всего-то не более пятисот человек, на одну деревню еле хватит. А вот Великая пролетарская революция не дала и не позволила погибнуть: этой горстке людей, затерянной на оконечности земли, на берегу Ледовитого океана. Есть у юкагиров и своя культура, и даже свой литературный язык. А имя их писателя Семена Курилова известно на всю огромную Страну Советов.
Один из молодых поэтов, сидящих в зале, заметил, что вот, мол, на Кубе успешно решена языковая проблема. Там все — кубинцы, и язык у всех един — испанский...
Наивный молодой человек, думаю я про себя, а знает ли он, как решалась эта проблема пять веков тому назад? Она решалась огнем и мечом! Конкистадоры, пришедшие на Кубу, истребили поголовно местное индейское население, а завезенным туда вместо них африканским рабам, совершенно разноязыким, ничего не оставалось, как говорить на языке своих хозяев — испанском.
Нет, это не решение языковой проблемы!
Поэт из Риги Леонс Бриедис привез с собой несколько сборников стихов Агостиньо Нето, переведенных им на латышский язык. Один сборничек он подарил Союзу писателей Анголы, другой — вдове Нето. Его попросили прочесть стихи.
Символично, торжественно зазвучала латышская речь. Мы не понимали слов, но сама музыка стиха, уверенный чеканный ритм говорили, что речь идет о борьбе. Это — призыв к народу. Это — биение сердца первого президента страны, поднявшейся с колен.
Мне показалось, на глазах у Марии-Эуженьи Нето навернулись слезы.
За несколько дней до нашего прилета в Анголу здесь побывал американский журналист. В беседе с Луандино Виейрой журналист спросил его — знает ли он американских писателей. И Луандино назвал ему двадцать два современных писателя Соединенных Штатов, упомянул даже тех, которых не знал американский журналист. Тот вынужден был воскликнуть:
— Теперь я понимаю, что ничего не понимаю в Анголе!.. — Потом снова спросил: — А имеет ли ангольский писатель свободу слова? Можете ли вы написать книгу о примирении с Савимби?
Руководитель ангольских писателей ответил ему:
— Даже сама постановка вопроса неправильна. Мы, писатели, понимаем свободу слова по-марксистски. В основе всей нашей деятельности сейчас — человек. Его жизнь, его судьба, его свобода. И мы боремся за этого человека. Вот вы, господин журналист, были в провинции Уамбо, видели там убитых военных?
— Нет, — ответил американец. — Видел только убитых и истерзанных стариков, женщин, детей...
— С кем же воюют тогда головорезы из УНИТА? — гневно задал вопрос Луандино. — С мирными жителями? Так что, мы можем написать о них, о взаимоотношениях с ними, но... написать по-своему.
Неизвестно, напишет ли американский журналист всю горькую правду об Анголе? Думаю, что может и написать, ибо тот, кто своими глазами посмотрит на огромные контрасты, на несовместимую и неизмеримую разницу между созидательной энергией масс, вставших на защиту революции и бандитами враждебных группировок, тот не сможет умолчать о правде. Шила в мешке не утаить!
В той же провинции Уамбо, где побывал американский журналист, во время нашего пребывания в Анголе было выведено из строя более трех тысяч бандитов из группировки УНИТА. Народные вооруженные силы освобождения Анголы (ФАПЛА) повсюду теснят черную контрреволюцию. Во многих местах обманутые врагом люди бросают оружие и сдаются правительственным войскам.
Я сам видел этих бывших вояк из бандитских формирований. В тот день мы участвовали в большом празднике, ангольский народ торжественно отмечал 28-ю годовщину основания Народного движения за освобождение Анголы (МПЛА) и 7-ю годовщину преобразования этой массовой организации в авангардную МПЛА — Партию труда. Манифестация проходила на площади имени Первого мая. Палило солнце. Синее небо порой бороздили быстрые истребители, над городом пролетали в паре бронированные вертолеты.
Нас, советских писателей, вместе с посольским корпусом провели на правительственную трибуну. Здесь же находился президент страны Жозе Эдуарду душ Сантуш. С речью выступал министр обороны. Его речь то и дело прерывалась ликующими возгласами манифестантов. Суровый гул собравшегося народа пронесся над площадью, когда министр сообщил, что сейчас присутствующим покажут сдавшихся в плен и раскаявшихся унитовцев.
На трибуну под охраной вывели человек пятнадцать этих «бывших». Диктор по микрофону стал представлять их каждого по отдельности народу. Для того, чтобы можно было представить уровень их политического развития, мне хочется привести полностью слова, которыми характеризовал их диктор.
Вот они, записанные дословно в моем блокноте:
— Андре Шикропу. Своего возраста не знает. Неграмотный.
— Эрнесто Пасио. Не женат, приблизительно 26 лет, когда родился — точно не знает. Родом из Уамбо, образование — 1 класс.
— Андре Даниэль. 1952 года рождения. Сдался добровольно. Неграмотный.
— Албано Саломао. Не женат. Приблизительно 26 лет. Точной даты рождения не знает. Минометчик УНИТА. Образование — 1 класс.
