Я был в восторге, даже забыл спросить, нет ли у них в доме старого бумажника.
Утром проснулся в палатке, и первой мыслью, которая выплыла медленно, точно лодка из тумана, было: «Я влюбился». Необычный аромат щекотал ноздри. Усы сохранили запах прелестной женщины. Я долго лежал с открытыми глазами, вдыхая вчерашний день. Усы я оставил, они росли, топорщились, со временем запах, конечно, улетучился, но усы остались как талисман, оберегающий воспоминания.
Когда вернулся в Ригу, соседка по квартире, увидев меня, всплеснула руками:
— Боже мой, какой вы солидный! Ни дать ни взять министр торговли!
Теперь я знал, как выглядит министр торговли.
У него должно быть продолговатое загорелое лицо, гладкие волосы, пышные каштановые усы и жиденькая бородка. Но я хотел быть похожим сам на себя и потому сбрил бороду, оставил одни усы.
В первый же день после отпуска директор Ипол, проходя по складу, заметил меня, остановился, даже крякнул.
— Здравствуйте, товарищ директор! — сказал я.
— Добрый день! — отозвался он и поспешно удалился.
Я слышал, как он расспрашивал Асариня:
— Кто этот человек на складе?
— Какой человек? — удивился Асаринь.
— Ну, с усами!
— Так это Жанис.
— Какой Жанис?
Еще некоторое время они говорили, но так тихо, что я ничего не расслышал.
Примерно час спустя меня пригласили в кабинет директора.
— Вы не первый год у нас работаете, — сказал Ипол, — Асаринь отозвался о вас с похвалой. Нам нужен новый продавец, и я решил поставить вас за прилавок в отдел радиоламп.
— Но я не разбираюсь в лампах, — попытался я возразить.
— Дадим вам в помощь Симаниса, он окончил школу торгового ученичества. Еще вопросы есть?
Мне показалось святотатством докучать директору вопросами, и потому я, потный и красный, выскочил в коридор.
Так я очутился за прилавком рядом с Симанисом.
Он был небольшого росточка, черты лица мелкие, волосы пепельного цвета, и потому казалось, что это он стоит рядом со мной, а не наоборот. Покупатели обращались только ко мне. Я покрывался холодным потом, двигался одеревенело, как робот.
— Как вы сказали? Извините! Сожалею, нет!
Так продолжалось с неделю. Время от времени прошмыгнет директор, кольнет меня своим острым взглядом и скроется. Постепенно я отработал этакую медлительную, скучающую манеру в обращении с покупателем, как и полагается настоящему продавцу.
— Симанис! — говорил я. — У нас есть… э… покажите товарищу.
Симанис все знал, всегда был в курсе дела, хотя посторонним он казался мальчишкой на побегушках, которого я обучаю.
Как-то директор сказал:
— Ваше обучение закончилось, с завтрашнего дня будете работать один.
Если бы вы знали, как я расстроился. Прощай покойная жизнь! Каждое утро являлся часа за два до работы, чтобы повозиться с лампами. И думать позабыл о своих бумажниках и беллетристике. Накупил кучу книг по радиотехнике. Корпел над схемами приемников.
И добился заметных успехов. Когда явилась квалификационная комиссия, я без труда сдал все нормативы. Директор приказом объявил мне благодарность и назначил старшим продавцом.
Время шло, воспоминание о том летнем поцелуе поблекло, и усы меня стали раздражать. Однажды мы обедали в столовой, и Асаринь сказал:
— Послушай, старина, чего это официантки всполошились, завидев тебя? Так и бегают, так и бегают! Ты, случайно, не общественный инспектор?
— Нет! — ответил я. — Сам удивляюсь!
— Наверное, все дело в твоих солидных усах! — усмехнулся Асаринь. Он даже не понял, что этой фразой раскрыл мне причину моей неожиданной карьеры.
С тех пор в меня вселился дух сомнения.
«Ты ничтожество! — нашептывал он. — Только из-за усов тебя сделали старшим продавцом. Не будь их, так и потел бы на складе. Ты — нуль! Вся твоя сила в усах!
Хи, хи, хи!»
Казалось, даже бумажники смеются надо мной. Надо было что-то предпринять, пока не воспрянул комплекс неполноценности. Чаша терпения моего переполнилась. Я точил бритву, в душе злорадствуя. Что ж, бросим вызов судьбе!
Смерть усам!
На следующий день я предстал перед директором.
Ипол превратил меня в шута горохового: ему, видите ли, захотелось поставить за прилавок респектабельного, солидной наружности продавца с усами. Посмотрим, какую он сделает мину, увидев невзрачного, ничем не примечательного работника склада!
— Доброе утро! — бросил я сердито.
— Доброе утро! — Директор глянул на меня приветливо.
— Я сбрил усы!
— Да? Ну и что же? — недоуменно произнес Ипол.
«Прикидывается», — подумал я и сказал:
— Опять переведете на склад?
— Это почему? Вы ведь справляетесь с работой!
— Да, но у меня нет больше усов!!!
Директор был явно озадачен.
— При чем тут усы?
— В них вся сила!
— Что?! — Директор оттолкнулся от стола вместе с креслом. — Послушайте, вы в своем уме?
— В своем! Только мне показалось…
— Что показалось?
— Ничего. Разрешите идти?
Потный и красный, выскочил я в коридор. У прилавка меня ждали покупатели. Звучали голоса вперемежку с музыкой. Где-то в глубине магазина стучала пишущая машинка. Теперь, казалось, там не игрушечный, а настоящий барабанщик бил тревогу в настоящий барабан.
Произошло что-то невероятное. Впервые в жизни я отважился так резко разговаривать с начальством, притом не из-за бумажника — тут бы мое поведение еще можно было оправдать. Я сам превратился в бумажник.
Усы были моей монограммой, и казалось, в них-то и кроется моя сила. Теперь же без усов мне, словно парашютисту, пришлось совершить прыжок без парашюта.
Однако я приземлился, ничего.
