«Добрые души» звонили часто. У добрых душ были имена — Нонна, Лидок и Кука. Палька с завистью прислушивался, как разговаривает с ними Игорь, пресекая упреки, переводя серьезное объяснение в шутку. Выражение лица у Игоря было в эти минуты холодное и снисходительное, он никем не дорожил и ни в ком не нуждался. Иногда, услыхав телефонный трезвон, Игорь кричал:
— Пожалуйста, поинтригуй с нею. А меня нет дома!
Но у Пальки не выходило непринужденного разговора со столичными девушками, хотя он старался изо всех сил.
На восьмой день Углегаз все-таки устроил им номер в гостинице. Игорь огорчился и в последний вечер поставил на стол бутылку вина, Липатов добавил от себя водки. Выпив, пели украинские песни, пленившие Игоря летом. Когда Липатушка повалился спать, Игорь снова спросил о Катерине, и на его лице появилось необычное выражение нежности и недоумения. И тогда Палька решился:
— Что Русаковский — вернулся? Очень хотелось бы привлечь его к обсуждению нашего проекта.
Игорь насмешливо скосил глаз.
— Русаковские должны приехать со дня на день. Мадам прилетала недели три назад, привозила дочку в школу. Галя иногда звонит узнать, не приехал ли мой отец. Представь себе, эта малолетняя скуластая Жанна д’Арк мечтает вместе с ним поворачивать на юг все реки, какие есть. А пока хочет в Испанию — сражаться!
Палька сам нередко подумывал об Испании — вот уже четвертый месяц там идет борьба, страшная, неравная борьба героического народа с фашистами. Со всего света стекаются туда добровольцы. Для любого парня желание естественное… Но девчонка!..
Своим снисходительно-равнодушным голосом Игорь сообщил, что был у мадам перед тем, как она снова умчалась в Сухум.
— Она устраивала мальчишник — сбор всех частей. Одни мужчины, главным образом молодые, и она как центр мироздания. Я был зван. Ничего не скажу, мило и весело. У нее есть дар…
Палька подождал продолжения, не дождался и натужным голосом спросил:
— Какой именно?
— Водить за нос всех, играть со всеми и ни с кем. Правда, этот ералаш был вполне-вполне… Я убежден, что она только прикидывается легкомысленной, а сама до педантизма верна мужу и хохочет вместе с ним над своими хахалями.
Палька сказал:
— Вероятно.
Он отлично понял, что Игорь предупреждает его — не обожгись.
Игорь с улыбкой оглядел насупившегося приятеля и предложил познакомить его с приятными девушками.
— Не интересуюсь, — раздраженно отрезал Палька.
Она на днях вернется в Москву!.. Как поступить? Встретиться с нею? Через Игоря это нетрудно устроить. Или довести до ее ушей, что он в Москве, но категорически отказаться от встречи? Облить ее презрением… И вдруг он по-новому осознал сказанное Игорем. «Со всеми и ни с кем… Верна мужу…» Да, но с ним-то она не была такой! С ним-то она забыла и о муже, и обо всем! Да, да, забыла! Как мог он не понять эти отрывистые слова: «Все равно!» и «Пусть!»… «Все равно!» — этим возгласом она откидывала прочь верность, стыд, осторожность. «Пусть!» — она шла на все: на риск огласки и жизненных осложнений… И муж заподозрил ее, Застроил драму, срочно увез ее в Сухум! Как я мог не понять этого? Как я смел осуждать ее?!
Ошеломленный своим открытием, он не сразу заметил, что Игорь продолжает оживленно рассказывать:
— …Представляешь, сеанс гипноза! Александров — гипнотизер. Конечно, розыгрыш, но здорово! Женька Трунин — презабавный парень, а про Ильку Александрова говорят, что он будущее светило. Превосходные ребята, мы условились встретиться. Если хочешь, пойдем.
Палька слышал обе фамилии. Трунин и Александров — ученики Русаковского, постоянно бывают в его доме. Познакомиться с ними — еще один шанс попасть к ненаглядной. Но кем он придет в их компанию гениев? Автором непринятого проекта? Просителем, заинтересованным в заступничестве профессора Русаковского? Нет, ни за что!
Он уже лежал на холодящем кожаном диване в чужом кабинете, уже засыпал — и вдруг подскочил, растревоженный мыслью-воспоминанием. Когда-то давно — целых три месяца назад! — он жаждал личной победы и славы. Он схватился за проект подземной газификации как за кратчайший путь к самоутверждению, был во власти честолюбивых надежд… Что же случилось с ним потом, когда началась разработка проекта? Честолюбивые мечты испарились, он даже не вспомнил о них. Он, не задумываясь, привлек Сашу и Липатушку. Потом Троицкого и студентов. Ему даже в голову не приходило, что он дробит и дробит свою славу, свой успех. И это — правильно? Так и должно быть? Теперь он мечтает об успехе их общего проекта. Об успехе самого дела. Да, но все эти Вадецкие засуетились вокруг того же дела, протаскивают свое… Может быть, Вадецкий уже всунул в свой проект самое главное из чужого проекта, полученного на отзыв? Недаром их не пустили на заседание экспертов! Рачко намекнул, что у Вадецкого — перепевы метода Катенина. «У одного труба справа, у другого слева». Метод Катенина… Что это такое? Уже готовится опыт на Алексеевне. Там предварительно дробят уголь. Но если опыт даст блестящие результаты? Для дела все равно, чья мысль… Подземная газификация начнет развиваться по методу Катенина, а не по методу Светова, Мордвинова и других. Как же тогда?
Вопрос был прямой, не обойдешь. И ответа не было. Но стало холодно до оцепенения.
Рачко сказал: «Садитесь, ребята!» — и плотно закрыл дверь.
Они сели в ряд перед его столом. Саша был еще блаженный: он только что успешно сдал самый тяжелый для него экзамен — аналитическую геометрию, дифференциальное и интегральное исчисление. Диамат он сдал в первые дни, оставалась физическая химия, в которой он чувствовал себя уверенней всего. Товарищи вызвали его в Углегаз, чтобы с его помощью «нажать» и добиться обсуждения. Он был спокойнее всех, муки ожидания прошли мимо него.
— Так вот, — сказал Рачко, стоя перед ними, — откровенность лучше умолчаний. Два наших эксперта дали отрицательные отзывы на ваш проект. Вадецкий считает его вздором. Цильштейн исключает возможность газификации без предварительного дробления угля. Он не написал, что ваш проект — вздор, но, в общем, одно к одному.
— Как же можно отрицать, когда наш метод подтвержден опытами? — удивленно возразил Саша.
— Я не специалист, — грустно сказал Рачко. — Но через меня проходят все проекты. Кое в чем я поднаторел за это время. Ваш проект меня убедил. — Он сцепил пальцы и уперся в них подбородком, стоя в позе задумчивой и энергичной. — Все остальные проекты так или иначе копируют обычный газогенератор — дробить и шуровать! Дробить и шуровать! Ваш проект откидывает обычную схему и создает условия для химического процесса. Это принципиальное отличие. И как будто правильное. Я пробовал доказать это в нашем учреждении…
Он не рассказал, чем кончилась его попытка, и продолжал рассуждать вслух, взвешивая и отбирая слова: — Может быть, специалисту труднее расстаться с укоренившимися понятиями, чем такому невежде, как я, у которого ничто не укоренилось. Надо учитывать и психологический фактор. Все поверили в Катенина и с нетерпением ждут пуска опытной установки. До окончания катенинского опыта никому не охота браться за другой. А потом…
— Авторов многовато стало? — подсказал Липатов.
— Многовато! — согласился Рачко. — Это бы неплохо, но, когда авторами торопятся стать члены комиссии и главные эксперты, — тяжеленько! Не буду скрывать — профессор Вадецкий сварганил свой проект вместе с нашим главинжем Колокольниковым. Тянули в соавторы и Олесова, для которого Вадецкий — бог, но Олесов — мужик честный и на такое дело не пошел.
— Какая же может быть объективность оценки! — вскричал Палька. — Это же…
— Погоди, — остановил его Липатов.
Рачко все еще стоял, уперев подбородок в сцепленные пальцы, и слегка покачивался вперед-назад, вперед-назад. В ярком дневном свете стало заметно, как много у него седых волос.
— По счастью, я еще и секретарь партийной организации, — сказал он и улыбнулся. — Где по должности не могу, там по-партийному удается. И отпор корыстным стремлениям мы даем. Да ведь поди докажи, где — корысть, а где — здоровая инициатива!.. А в общем, ребята, духу не теряйте. Чувствуете себя правыми — боритесь!
— Что вы нам советуете? — доверчиво спросил Саша. — Хотелось бы ускорить всю процедуру.
— Процедуру! — Рачко усмехнулся и расцепил руки, чтобы взяться за телефонную книжечку. — Вот вам телефоны: Стадник Арсений Львович… Бурмин Петр Власович… Запишите номера.
Все трое записали.
— Звоните им, пробивайтесь в наркомат, требуйте приема именем своего института. Это простейший путь. Вам сейчас важно добиться одного — чтобы из наркомата был звонок: мол, давайте обсуждайте поскорей, поскольку есть разногласия.
— Но если оба отзыва отрицательные…
