Однажды все «демократические», «беспартийные», «литературные» и прочие газеты, как сговорившись, напечатали следующее:
«ОСВЕДОМИТЕЛЬНЫЙ ОТДЕЛ ШТАВЕРХА ОБЪЯВЛЯЕТ
конкурс на темы: Возникновение деятельности и политика Российского правительства, возглавляемого Верховным Правителем; Война против большевиков и ее цели.
За статью на каждую тему предназначены три премии в 3000, в 2000 и 1000 рублей…»
Ваш агент просмотрел почти все подшивки газет, выходящих в царстве Колчака: ни на одной странице нет ни одного отклика, свидетельствующего о желании заработать 3 000 сребреников. Деньги, как нетрудно угадать, остались в кассе осведверха.
Приходилось самим «разбойникам пера и бандитам печати» сочинять гимны начальству, науськивать читателей на красных, лобызать лампасы генералов.
Пермская газета «Освобождение России» двадцать девятого марта 1919 года уведомляла:
«СОВЕЩАНИЕ ГЕНЕРАЛА ПЕПЕЛЯЕВА С СОТРУДНИКАМИ МЕСТНОЙ ПРЕССЫ
…Давая дальнейшие указания, генерал Пепеляев выразил желание, чтобы издавалась по возможности ежедневная газета, в которой видное место должна занимать беллетристика соответствующего склада и даже стихи. Только «не про луну, да про любовь, а стишки, занятные для простого солдата», — пояснил генерал».
Здесь каждое слово достойно восклицания, и газета стремится увековечить тирады солдафона.
Недалекий Пепеляев любит покрасоваться своей засаленной одежкой и самостоятельностью своих суждений, старых, как мир.
Свертывая беседу, он внезапно заявляет, что его дивизии плохо знают Верховного, что ему, Пепеляеву, в беседах говорят: «Колчак — француз».
Лакеи печати слушают с пониманием, и через неделю та же газета объявляет:
«ИЗДАТЕЛЬСТВОМ «ОСВОБОЖДЕННАЯ РОССИЯ» ВЫПУЩЕНЫ В ПРОДАЖУ БРОШЮРЫ
1) Верховный Правитель А. В. Колчак.
2) Генерал А. Н. Пепеляев. По цене 50 копеек экземпляр.
Оптовым покупателям 20 процентов скидки».
Челябинский «Вестник Приуралья» опубликовал третьего июля 1919 года следующее официальное сообщение:
«Советской властью издан декрет об изъятии из библиотек и сожжении сочинений контрреволюционных писателей, идеологов буржуазного общества: Карамзина, Крылова, Грибоедова, Островского и Чехова…»
А теперь разрешите для сравнения вспомнить общеизвестные факты, о которых сообщала пресса всего мира.
В начале нынешнего, 1919 года американская миссия на Парижской мирной конференции отправила в Советскую Россию полковника Буллита. Вместе с ним в Петроград приехал капитан В. В. Петит. Оба американца впоследствии рассказали о том, что видели.
Вот что писал Петит:
«Мне не надо говорить, что бо́льшая часть сообщений о творящихся в России ужасах, жестокостях и безнравственности фабрикуется в Выборге, Гельсингфорсе или Стокгольме… В Петрограде господствует порядок, и, быть может, в этом отношении Петроград — единственный в мире город таких размеров без полиции. Мне лично кажется, что в Петрограде жизнь в большей безопасности, чем в Париже».
А вот что сообщает Буллит:
«Я никогда не слыхал более естественного, веселого смеха, чем, когда сообщил Ленину, Чичерину и Литвинову, что почти весь мир верит, что женщины в России «национализированы». Эта ложь представляет столь дикую фантазию, что они даже не сочли нужным опровергать ее. Никогда в России уважение к женщине не было так высоко, как теперь. Как раз, когда я прибыл в Петроград, был праздник — день женщины и матери».
И еще одно сообщение Буллита:
«Достижения народного комиссариата просвещения, руководимого Луначарским, очень значительны. Все русские классики переизданы в количестве от 3 до 5 миллионов экземпляров и продаются населению по низким ценам. По всей России открыты тысячи новых школ, как для детей, так и для взрослых».
Нетрудно заметить: ни одна газета колчакии не дает слова рабочим. Но зато какие Ювеналовы бичи свистят над их головой! И в прозе, и в стихах.
Трагедийной силы и немалого художественного мастерства достигает приказ генерал-майора Велька. Начальник Челябинского гарнизона первого мая 1919 года учит подчиненных: следите за рядовыми, что не отдают чести, так как среди них «могут быть не члены армии, а скрывающиеся под серой шинелью волки в овечьей шкуре».
И все-таки далеко позади оставляет эту прозу поэзия «Курганской свободной мысли». Задолго до генерала Велька, а именно двадцать третьего августа 1918 года, газета напечатала вот что:
«ПОЛИТИКИ
На общем собрании курганских кожевенных рабочих одиннадцатого августа постановлено: всецело стоять за восстановление „советов рабочих депутатов“
Эх вы, соль земли Курганская!
Нам никак вас не понять,
Неужели лишь германская
Палка может вас унять?..
Собралися кожрабочие
Про дела поговорить,
Кто же дал им полномочия
Нам политику творить?
Кругозор ведь ваш умеренный:
Шило, гвозди, дратва, вар,
Закаблучье и кожевенный
Разный нужный вам товар…
Чтобы быть министров критиком —
Надо нечто больше знать,
И сапожникам-политикам
Нос нельзя туда совать!..
Эх, политики бездарные,
Упаси от вас нас Бог!
Будем вам мы благодарные
За работу лишь сапог!..
Лучше шейте-ка прилежнее
Обувь разную вы нам…
Дело будет понадежнее,
Да… и выгоднее вам!..
БИЧ»
Курганская газета «Земля и труд» тогда же, шестнадцатого августа, вторит «Курганской свободной мысли»:
«АРЕСТЫ В ЧЕЛЯБИНСКЕ
Начались аресты пимокатов, заявивших себя при советской власти решительными сторонниками последней».
Порой «Бичи» переходят на прозу, и тогда рождается следующее: «Граждане, любите каппелевцев!» («Курганская свободная мысль», двадцать второго февраля 1919 года).
Та же газета зовет попутно обожать отряд атамана Анненкова, который «дал обязательство не пить спиртных напитков».
Вечно пьяная разбойная банда Анненкова, несущая на своих знаменах череп и скрещенные кости и провозгласившая лозунг «Дави всех!», грабит своих и чужих, насилует женщин. Но, по словам курганской газетки, она — всего лишь тихая артель ангелов.
Кстати, как с женщинами?
Что на фронте феминизма?
Здесь, снова опережая своих иногородних коллег, «Курганская свободная мысль» публикует опус, не лишенный остроумия:
«МАЛОДУШИЕ
Обозревая списки кандидатов в гласные, я заметил женскую фамилию. «Опечатка», — подумал я. Но читаю дальше: председательница дамского…»
Если так, то почему же одна? Неужели во всем Кургане, где дамы так славятся радушием и хозяйственностью, не нашлось еще достойной?!
Говорят, один курганский феминист составил список, в котором кандидатов в гласные было столько же, сколько и кандидаток. Кандидаты запротестовали.
«Я снимаю свою фамилию, — сказал один, — в списке слишком много знакомых дам, провожай их после заседания, как разводящий».
«Я боюсь увлечься», — признался другой.
Третий прохрипел: «И выразиться по-человечески будет нельзя».
Четвертый выразил уверенность, что трудно будет поддерживать порядок, а пятый смущенно заявил: «Меня жена не пустит!».
Какое малодушие!»
(Тринадцатое мая 1919-го года).
Екатеринбургская «Уральская жизнь» весь конец марта и начало апреля 1919-го года зазывала горожан в «Колизей», на весьма соответствующий моменту боевик —
«ЧАША ЛЮБВИ И СМЕРТИ»
В Екатеринбурге уже ощущаются удары и жар далеких сражений, а «Наш Урал», вторя собрату, изо дня в день сообщает на первой полосе:
«ХАРИТОНЬЕВСКИЙ САД И ИНТИМНЫЙ ТЕАТР СЕГОДНЯ:
1) Оперетка «Жених и попугай».
2) Комедия «Дамочка с пружинкой».
Все это однако мало помогало делу, и тогда главковерх и генералы помельче подавали вынужденные примеры меломании, посещая спектакли и концерты.
«Наш Урал» опубликовал телеграмму «Российского телеграфного агентства» (РТА) о том, что второго марта в городском театре Омска состоялся концерт для Верховного Правителя. Адмирал в течение двух часов наслаждался английской музыкой, которую выдували из труб и выколачивали из барабанов солдаты Гемпширского пехотного батальона.
Тремя месяцами раньше почтил искусство своим присутствием атаман Семенов. Сын русского промышленника и монгольской княжны, Семенов залил кровью страну между станцией Маньчжурия и озером Байкал. Кровь плескалась в его глазах, когда он приказывал казачью́ жечь, рубить и грабить всех подряд и никого не жалеть. Временами он посылал к черту Колчака, англичан, американцев, чехов, если они случались у него на дороге.
