Как распрю ни души, она живет.
Б а т и м а - х а н у м:
Я знаю: власть не радость, а напасть.
Даря ее, не делают услугу.
Так почему же вы, борясь за власть,
Готовы горло перегрызть друг другу?
Когда бы понимал заранее тот,
Кто знаком власти хочет быть отмечен,
Что власть не только радость принесет,
А взвалит тяжкий груз ему на плечи.
Власть удержать настолько мудрено,
Что не жалеют ни отца, ни брата.
И все ж в конечном счете все равно,
Что б мы ни делали, грядет расплата.
Х а н А б у л х а и р:
Злорадствуя, ханум, ты не права,
Ты знаешь, дни мои все тяжелее.
Б а т и м а - х а н у м:
Я не злорадствую, я сожалею
О том, что доля хана такова.
Х а н А б у л х а и р:
Да, знает тот, кто властью обладает,
Что власть — тяжелый золотой хомут,
И шею золото больней стирает,
Чем войлок. Раны жить мне не дают.
Я шорох слышу за своей спиною.
То — власть-змея, я от нее бегу.
Пожертвовал я честью и женою,
И совестью, а все равно в долгу.
Я и детей избавить не смогу
От всех долгов, записанных за мною.
За власть мы платим, наш таков удел.
И вновь она кровавой дани ждет.
Б а т и м а - х а н у м:
За власть твою я заплатила дважды.
Х а н А б у л х а и р:
До сей поры прощения не смел
Просить за кровь, пролитую однажды.
Прости меня, как грех мой ни велик.
За Жанарыса с самого начала
Меня ты никогда не попрекала,
Благодарю, я вечный твой должник.
Семнадцать лег мы прожили иль боле.
Прости, бывал я не по сердцу крут.
Тебя любя, любви не дал я воли,
Я думал, что сидящий на престоле
Не может быть таким, как прочий люд.
Тень Жанарыса я поныне вижу,
Чья кровь — мое проклятье, мой позор.
Во имя цели, даже самой высшей,
Нельзя идти душе наперекор.
Б а т и м а - х а н у м:
От крови, от жестокости твоей
В те годы грудь моя окаменела,
И лишь рожденье наших сыновей
Холодный этот камень отогрело.
Жена и муж, у нас ярмо одно,
Мы в том ярме должны идти до края,
Свое бессилье от врагов скрывая,
Покуда нам упасть не суждено.
Х а н А б у л х а и р:
Жена моя, в раздумиях напрасных
Когда не спал я ночью под кошмой,
Я некий шаг обдумывал опасный,
Которого страшился предок мой.
Я на сомнение себя обрек.
Глава родов, не мог не понимать я,
Что, ошибись хоть на один вершок,
На тыщи лет я заслужу проклятья.
Б а т и м а - х а н у м:
Что тайна жжет тебя, я и сама
Могла понять, и вот волдырь прорвался.
Х а н А б у л х а и р:
Но как ты догадалась, Батима,
Я тайну скрыть и от тебя старался.
Б а т и м а - х а н у м:
Своя душа у каждого из нас,
Но мы с тобою спим в одной постели.
Х а н А б у л х а и р:
Наш заблудился караван сейчас,
А надо довести его до цели.
Б а т и м а - х а н у м:
Ну что ж, властитель мой, решай, спеши
Путь отыскать — ты караван-баши,
И нету вожака тебя умелей.
Х а н А б у л х а и р:
Как объяснить — цель наша далеко,
К ней каравану выйти нелегко,
Пески тропу пред нами засыпают,
Но есть одна тропа, и вот по ней
Хочу идти я.
Б а т и м а - х а н у м:
Говори ясней.
Х а н А б у л х а и р:
Сомнения меня одолевают.
Но все же ханов нынешний уход
Намного укрепил мое решенье.
Нельзя, чтоб снова испытал народ
«Великих бедствий» горе и мученье.
Должны мы обрести надежный кров,
Чтоб там, в буран и в зной могли укрыться,
В Рессей хочу я отрядить послов...
Б а т и м а - х а н у м:
Ты что, урусам хочешь подчиниться?
Ставка х а н а А б у л х а и р а. Х а н А б у л х а и р, Б а т и м а - х а н у м, Б у к е н б а й, С е й т к у л.
Х а н А б у л х а и р:
Из дальних странствий ты, Сейткул, сейчас
Пришел, и мы, сидящие на месте,
Хотели бы услышать твой рассказ,
Что заприметил твой орлиный глаз
В земле урусов? Все ли честь по чести?
Царь Петр хотел державу на века
Скрепить своей могучей царской дланью,
И все же ныне женская рука,
Быть может, расшатала основанье?
С е й т к у л:
Нет, повелитель, их страна пока
Стоит, как врытый столб, не покривится,
И не была от века столь крепка
И велика рессейская столица.
И в дальних и в соседственных краях
Улусы все так прочно слиты с нею,
Что кажется: царица их сильнее
Здесь, на земле, чем бог на небесах.
Х а н А б у л х а и р:
Великий Петр был тем и знаменит,
Что сбил державу, и она на части
Распасться не должна, но недруг зрит:
Сейчас на троне женщина сидит,
А женщина не создана для власти.
Б у к е н б а й:
Нет, алдияр, крепка урусов рать,
И все подпорки трона столь надежны,
Что на него без страха ныне можно
Не токмо бабу, а дите сажать.
На поле ратном недруг, преуспев,
Не потеснил пока ее пределы.
С е й т к у л:
Посол к нам прибыл от царицы белой
Мамет-мырза почтенный Тевкелев.
Х а н А б у л х а и р:
Что ж, честь ему должна быть воздана.
Веди его, аллах нам да поможет!
(Сейткул уходит.)
Тебе же, друг мой, и тебе, жена,
Хочу поведать, что меня тревожит.
Усобицей земля истомлена,
И даже в дни согласия, быть может,
Мгновенно искра малая одна
Непрочное единство уничтожит,
И вновь междоусобная война,
И тьма казахов головы положит.
Я не щадил ни силы, ни труда,
Чтоб всех объединить, но труд упорный
Напрасен был, глядел я не туда.
И я решил идти тропой неторной,
Посла царицы я призвал сюда.
Б а т и м а - х а н у м:
На добрые дела тебя создатель
Благослови. Но опасаюсь я:
Тебе коварством недруги заплатят.
А кто с тобою? Где твои друзья?
Б у к е н б а й:
Кто сыновей казахов вразумит
Дарить друг друга верой и любовью?
Из нас податься каждый норовит
Один в низовье, а другой в верховье.
Мой хан, я прост, и ты меня прости,
Хоть путь, тобою избранный, неведом,
Мне ведомо: иного нет пути.
Ты верно рассудил, и я идти
Готов повсюду за тобою следом.
Х а н А б у л х а и р:
За власть борясь, друг друга предадут
И душу Азазелю продают.
А власть возьмут — так удержать легко ли?
Для этого вершат неправый суд.
Я власть свою тесню по доброй воле.
Нет ни пути иного, ни лазейки,
И не должны мы закрывать глаза...
В сопровождении небольшой свиты входит Т е в к е л е в, за ним С е й т к у л.
Т е в к е л е в (низко кланяясь):
Поклон мой низкий, ассаламалейкум!
Х а н А б у л х а и р:
Алейкумассалам, Мамет-мырза!
Т е в к е л е в:
Ее Величество императрица и самодержица всея Руси, Руси малой и белой, богоподобная царица северных и восточных владений Анна Иоанновна милостиво и добросердечно откликнулась на ваше послание и решила, проявив благосклонность, принять кочевников киргиз-кайсаков под свое мудрое покровительство. Для исполнения Ее высочайшей воли я — Мамет-мырза Тевкелев-углы, прибыл сюда послом, дабы принять от вас — Абулхаира-Багадура-хана присягу в верности и беспрекословном подчинении самодержице империи Российской. Ее Величество повелела вручить вам сию грамоту!
(Подает Абулхаиру царскую грамоту. Абулхаир прикладывает ее к темени и низко кланяется.)
Х а н А б у л х а и р:
Да пошлет аллах Ее Величеству, великой благодетельнице народов, солнцеликой императрице-ханум долгих лет жизни и здравия! Аминь!
Т е в к е л е в:
Ее Величество императрица Анна Иоанновна посылает вам, Абулхаиру-Багадуру-хану, свое высочайшее благоволение и велит передать сии дары как знак ее царской милости.
(Подает хану Абулхаиру соболью шубу, бобровую шапку, саблю голубой стали и прочее.)
Х а н А б у л х а и р:
Я много доволен и растроган щедростью и бесценным даром Ее Величества солнцеликой царицы. В добром ли здравии и могуществе пребывает благодетельница наша, Мамет-мырза?
Т е в к е л е в:
Благодарение аллаху, в полном здравии и благополучии.
Х а н А б у л х а и р:
Благополучно ли все в государстве вашем?
Т е в к е л е в:
Аллаху слава, наша сторона,
Благодаря провидице мудрейшей,
Во дни сии достаточно сильна —
