Ныне на Девушкину гору ходят влюбленные — смотрят вниз на поселок, выбирают место для будущего своего жилья.
* * *
На горе стояла скамейка. Она стояла на самом обрыве, над той каменистой частью реки, где Бдёха становилась шумной и беспокойной. За поселком простирались леса. Ближние — яркие даже вечером. Те, что подальше, как бы в пожаре, — затянутые сизым дымом. Самые дальние — совсем синие. Озера блестели, словно сквозные дыры в земле. Бежали к озерам ручьи и речушки. Поселок, хоть и стоял на горках, косогорах и прочих холмах, был украшен деревьями и хорошо различимыми сверху цветами. Глядя с Девушкиной горы на свою родину, Наташа реально поверила в ее будущую прекрасную судьбу с белыми домами и дирижером во фраке.
— Ну и пусть, — сказала она. — Мне-то что.
* * *
Наташа уже закончила три курса Ленинградского педагогического института имени Герцена. И сейчас, вообразив аудиторию, сопящую от постоянных насморков, ёрзающую от бестолкового возбуждения, ехидную, шепчущую секреты, списывающую домашние задания и в это же время глядящую на нее чисто и беспорочно, Наташа озябла. Представилось ей, будто она проглядела свой главный талант, глубоко спрятанный, и он отомстит ей вечным томлением. Показалось Наташе, что сидит она за семью дверями и что, пытаясь открыть их все семь, она устанет, красота ее пропадет, уйдет молодость и что когда она выйдет на широкий простор, то окажется вдруг, что этот простор совсем не тот, куда она так стремилась, а другой — для нее чуждый. Что все ее молодые годы потрачены даром.
Позади нее загалдели гуси. Наташа с неудовольствием обернулась. За ее спиной, подтягивая вечно сползающие трусы, стоял хулиган Витя.
— Сидишь? — сказал он. — Сиди. Я тут тоже часто сижу. Тут любоваться красиво. — Хулиган Витя сел рядом с ней и ноги на скамейку задрал. — Я сейчас твоего отца видел.
— Ну и что из того?
— А ничего. Стоят на мосту, в речку смотрят.
— Ты что за мной ходишь? — спросила Наташа.
Хулиган Витя посмотрел на нее удивленно.
— Как что? У меня к тебе дело. — Он достал из-за пазухи продолговатую коробочку, обтянутую красным шелком. — Вот тебе.
В коробочке оказались бусы цвета спелой рябины.
— Бриллианты, — сказал хулиган Витя.
Наташа держала теплые бусы на ладони — она догадалась, что привез их Бобров. И, естественно, уточнила:
— Кораллы.
— Я, когда вырасту, тебе сколько хочешь таких достану, — пообещал хулиган Витя. — Для меня это будет пустяк.
Гуси легли у его ног, вытянув шеи к обрыву.
— Ага, — сказали они. — Сегодня обязательно чудо будет.
Наташа посмотрела на них с тоской. Много раз в жизни ожидала она чуда, но либо оно обходило ее, либо она сама не могла его приметить. Но скорее всего, чуда не было.
Внизу, под обрывом, зарождался туман. Он натекал в Горбы, как лесной сок или лунное молоко.
— Сегодня вечер такой, — объяснил хулиган Витя.
Туман поначалу был прозрачным, сквозь него проглядывали дома, и велосипедисты, и мужчины, которые все еще пили пиво возле ларька. Потом туман поднялся выше и загустел, подсвеченный изнутри фонарями и разноцветными абажурами.
— Красиво, — сказала Наташа.
Хулиган Витя языком прищелкнул.
— Еще не то будет. Жалко, Бобров не пришел. Он на мосту стоит — спички бросает в воду.
Наташа легонько подбросила коралловые бусы и, когда они грудкой упали на ее ладонь, ощутила их теплую тяжесть. «Бобров-то — кто бы подумал — в капитаны метит».
— Наверно, и ты моряком будешь, как наш Бобров? — спросила она.
— Великаном, — ответил Витя.
Наташа решила, что он над ней издевается и что не зря она относилась к нему неприязненно.
— Я не просто с тобой рассуждаю. Кем быть — вопрос для человека нашего времени наипервейший.
— Я же сказал — великаном. — Тон этих слов был спокойным, устало-грустным, каким говорят люди, до конца решившие свой главный вопрос и когда первое изумление от простоты вывода уже миновало.
«Чушь какая», — отметила про себя Наташа. Снова представилась ей сопящая аудитория с быстро сменяющимся настроением, с дивными до нелепости мыслями, которые так мешают сосредоточиться на предмете. «В таких случаях нужны снисходительность и терпение».
— Что же ты вознамерился делать? — спросила она с мягким нажимом, что казалось ей методически верным для данного случая.
— Великану много работы… — Мальчишка помедлил, почесал обгоревший нос. — Поспевай только… — Он беззвучно зашевелил губами, вероятно, перечислял про себя возможные для великана дела, потому что сказал вдруг: — Можно и наклонившись. Или корабль попал в шторм. Матросы из сил выбиваются. Волна поверх неба. К кораблю спасателям не пробиться. Погибель. Смотрят матросы-герои, я к ним иду. Мне что — мое дело такое… В горах тоже много работы.
— Тоннели сверлить?
Мальчишка посмотрел на нее подозрительно. Помолчал. Потом объяснил тихо:
— Снежные люди совсем погибают. У них кормов мало.
— Вот как? — Наташа примерила бусы, все еще не решив, оставить себе или вернуть их Боброву. — Каким же ты будешь?
Мальчишка показал на пунцовую тучку, что проплывала вдоль горизонта.
— Она мне будет по пояс. — И вдруг погрустнел. Прижался к Наташе и зашептал: — Я только чего боюсь? Насчет зайцев. Они же будут для меня все равно что блохи. Я же их не замечу. И ежиков…
— Да? — усмехнулась Наташа. — Вот видишь… — Ей хотелось знать, как смотрятся бусы на желтой нейлоновой безрукавке. Наверное, хорошо.
— А может быть, шаг у меня будет громкий, они издали услышат и успеют…
— Кто?
— Ну, звери.
— Конечно, конечно…
Мальчишка слез со скамейки. Вздохнул с протяжным и тонким то ли подсвистом, то ли всхлипом.
— Я сейчас к Боброву пойду. Он меня на мосту ждет. А ты тут сиди. Сегодня вечер такой — в самый раз…
Хулиган Витя в который раз подтянул трусы и направился прямо к обрыву. Гуси тронулись вслед за ним.
И вдруг он пропал.
Что из всего этого получилось (Заключение ко всему повествованию)
Наташа вскочила. Закричала:
— Бусы возьми! С какой стати!
Туман обступил ее. Чтобы не сделать неверного шага, Наташа поднялась на скамью. В этот миг что-то произошло. Туман, кипевший изнутри оранжевым электричеством, красным, зеленым и синим, подступил к ее ногам, как вода. И все скрылось в нем. Над туманом взошла луна. Со всех сторон — застывшие многоцветные волны холодных размытых тонов и темное небо, стекленеющее вокруг луны. Будто волшебная и враждебная океан-река обступила Наташу. Она услышала сдержанный говор гусей и увидела вдруг в океан-реке Витю. Он спускался в пучину, громадный и осторожно-плавный. Вслед за ним, растопырив крылья, летели большие белые птицы.
— Эй! — крикнула девушка, холодея. — Вернись! — И, устыдившись своего внезапного страха, крикнула снова: — Не смей по обрыву лазать! Погоди, я тебе все-таки уши нарву.
Мысль насмешливая и посторонняя вошла в ее мозг: «Каким это образом ты ему уши нарвешь? Он действительно великан. Не дотянешься!» Эта мысль вошла в нее громом, оставив после себя ощущение сквозняка и распахнутых настежь дверей.
Значит, упали все семь замков. Значит, открылись все семь дверей. Океан-река проникла сквозь них беспрепятственно. Ничего, кроме сырости и озноба, Наташа не ощутила. Бусы цвета спелой рябины согревали ее какое-то время. Но она сорвала, швырнула их вниз и не заметила даже, как в полете бусы рассыпались жгучими искрами. Туман опустился. Преображенная им природа вновь проступила в своей реальности, с дальними лесами, с ближними лесами, с невидимыми сейчас озерами, теплым жильем и настойчивым ожиданием чуда.
Художники: Лариса Коломейцева, Виктор Коломейцев
Редактор Нелли Милосердова
Худож. редактор М. Е. Новиков
Техн. редактор Е. Ф. Шараева
Корректоры Ф. Н. Аврунина, Э. Н. Липпа
К слову (лат.).
Каждому свое (лат.).
Не забывай о конце (лат.).
Опасность в промедлении (лат.).
