После боев с фабзавучниками Кирилл и в спортивном зале чувствовал себя уверенней. Не напрягаясь, без суеты он хладнокровно следил за противниками, стремясь разгадать их замыслы. Ученики дяди Володи, конечно, не походили на неопытных ребят из общежития, они готовились к атаке скрытно, сбивали с толку обманными ударами. Все же Кирилл постепенно научился распознавать намерения атакующих не только по глазам и едва приметному сокращению мышц, но и по тому, как боксер готовится напасть — на какую ногу переносит тяжесть тела. Теперь ему легче было маневрировать, уверенность в своих силах и ловкости возрастала.
Он теперь смело шел на удар, чтобы в последнее мгновение движением головы, корпуса, ног уклониться и самому перейти в атаку. Он стал понимать, что ничего страшного не произойдет, если сумеешь держать себя в руках, будешь бдителен и не поддашься малодушию.
Вольные бои приносили ему почти такое же наслаждение, как быстрый бег на коньках, стремительный спуск на лыжах с горы или освежающий душ после утомительной работы.
Дядя Володя без опасений стал выпускать его на межклубные соревнования. Кириллу навсегда запомнились его наставления перед первым официальным боем:
— Противника на ринге уважай. Он, как и ты, не испугался, а смело вышел на честный мужской бой. Поэтому у тебя не должно быть неприязни и ненависти к нему. Когда пожимаешь руку противнику, ты его заверяешь, что будешь драться по всем существующим правилам и злобы против него не таишь. Если будет трудно в бою — держись до удара в гонг, не поддавайся отчаянию, желанию прекратить сопротивление и сбросить перчатки. Помни: ты подведешь не только себя, а всю команду. Тебе потом придется смотреть в глаза товарищам. Выдержишь ли ты их взгляд? Может случиться, что тебе неправильно присудят поражение. Все равно будь невозмутим: подойди к противнику и пожми ему руку. Он ни в чем не виноват. Отказать в рукопожатии на ринге — неблагородно.
Кирилл дрался за команду водников в легчайшем весе, потом в полулегком и легком. И как бы ему трудно ни было — держался на ринге до последнего удара в гонг.
Наращивая мускулатуру, прибавляясь в росте и раздаваясь в плечах, он быстро переходил из одной весовой категории в другую. Через два года Кирилл стал таким, что когда приехал на побывку домой, то соседи не узнали его и мать была потрясена:
— Господи, да в кого ты такой удался? Не в деда ли? Тот один мог вагонный скат на рельсы поставить.
Что может быть радостней спортивной молодости, когда ты бодр, весел и изо дня в день ощущаешь, как твои мускулы наливаются бодрящей силой, когда от избытка здоровья кажется, что вся жизнь искрится вокруг?
Почувствовав себя хладнокровным и ловким в бою, Кирилл как бы утерял чувство страха, вернее, не позволял ему брать верх. Он испытывал себя на других отчаянных видах спорта.
Перед окончанием фабзавуча на заводе подобралась группа ребят, пожелавших по нормам на значок «Готов к труду и обороне» первой степени прыгнуть с самолета на парашюте. Кочеванов сам привез их на аэродром и первым надел на себя зеленый, туго набитый ранец. Горбатый и неповоротливый, он взобрался в кабину огромного самолета. Рядом с ним в широкие кресла уселось еще несколько бледных и взволнованных фабзавучников.
Взревев, машина побежала по полю. Она оторвалась от земли и кругами пошла вверх. Впереди, лицом ко всем, сидел инструктор парашютного спорта и ободряюще улыбался. Он знал, какое волнение охватывает новичков перед первым прыжком.
Кирилл, чтобы унять непрошеную дрожь, попробовал ответить такой же улыбкой, но вышла какая-то натянутая гримаса.
Летевший с ним врач, заметив это, попросил решить задачу:
— Сколько будет, если вычесть из сорока трех семнадцать?
Он засек секундомер и ждал.
Кирилл не мог сосредоточиться, чтобы сделать простое вычисление, и наобум выпалил:
— Двадцать шесть?
Врач утвердительно кивнул головой и дал знак инструктору выпускать Кочеванова первым.
Они кружили над аэродромом. Внизу виднелось посадочное «Т». Инструктор кивнул Кочеванову головой: «Выходи». Кирилл, как от удара в гонг, вскочил с места и, стараясь крепче держаться на ногах, остановился у раскрытых дверей.
В лицо била сильная струя воздуха. Пахло горелой касторкой и бензином. Кирилл осторожно просунул руку в страхующую резинку вытяжного кольца. Инструктор слегка коснулся плеча: «Пошел!»
Куда-то вверх рванулся самолет. Воздух стал упругим, как жидкость.
Кочеванов просчитал до трех, дернул кольцо и сразу же почувствовал, как вырвавшийся трос обжег ему подбородок. Показалось, что над головой кто-то громко выстрелил и сильно встряхнул за плечи…
После волнений, оглушающего гула моторов наступила блаженная тишина и покой. Дух больше не захватывало, дышалось легко и свободно.
Помня наставления инструктора, Кирилл взглянул вверх: цел ли парашют, не перехлестнуло ли его стропой?
Над ним парусом вздулось широкое полотнище. Туго натянутый воздухом шелк едва приметно трепетал от напряжения. Солнце пробивалось сквозь тонкую ткань и оживляло ее искрящимися золотистыми бликами. От купола, словно спицы зонта, тянулись белые стропы. Все в порядке, никаких нарушений.
Поправив ножные обхваты, Кирилл не спеша привязал к ним вытяжной трос и посмотрел вниз. Под куполом парашюта земля показалась иной, чем с самолета, опрятной, ровно расчерченной. Стремительное движение самолета мешало детально разглядеть то, что творится на белесых лентах дорог, на сиреневых и зеленовато-желтых полях, в лесах и в воздухе. А тут все было как на экране.
Поблескивающее на солнце озеро Кириллу показалось небольшим, ярко начищенным подносом, по которому медленно ползли крылатые мухи-парусники. По дорогам мчались крошечные автомобили, тащившие за собой клубящиеся хвосты пыли. Дома стояли коробочками, а пасущиеся коровы походили на разноцветных мошек.
Прямо перед Кириллом, распластав в воздухе крылья, парил ястреб. Он что-то высматривал на земле и не обращал внимания на парашютиста. Хищник был увлечен охотой.
Кочеванов медленно спускался на землю. Дуновение ветра донесло от скошенных полей тонкий запах увядающих трав. От этого вдруг стало необыкновенно весело и хорошо. «Я лечу, как птица», — подумал он и громко засвистел.
Кирилл попросил разрешения прыгнуть с парашютом, и в другой группе. Ему позволили. И вот во второй раз, когда шелковый купол с треском развернулся и медленно поплыл над огромной и покатой землей, юноша понял, что после фабзавуча ему надо идти учиться на летчика.
Но ему не удалось поступить в школу пилотов. Перед самым выпуском «Юный пролетарий» вдруг получил за успехи в физкультуре переходящее знамя горкома. И Кочеванова, как одного из организаторов, неожиданно выдвинули на военно-физкультурную работу в райком комсомола.
Началась новая, очень интересная, но суматошная жизнь: выезды за город, соревнования, слеты, конференции. Кирилл все время куда-нибудь спешил и, конечно, не мог, как прежде, аккуратно посещать клуб водников. Дядя Володя хмуро наблюдал за ним, а однажды, когда Кирилл явился с большим опозданием, не выдержал и сказал:
— Я очень рад, что ты вышел в вожаки молодежи. В этом, видно, есть доля и моего труда. Но я не могу позволить тебе нарушать дисциплину. Не возражай, понимаю: райкомовец не располагает своим временем. Я и не упрекаю тебя. Мне надо сохранять порядок. Если тебе будет позволено нарушать дисциплину, и с других я не смогу взыскивать. Очень не хочется терять тебя, но, если ты еще раз опоздаешь или не явишься, — отчислю. Это вовсе не значит, что мы с тобой поссоримся и расстанемся навсегда. Просто на несколько месяцев до лучших, более спокойных времен ты прервешь занятия.
Кирилл дал слово не подводить дядю Володю, но не сумел сдержать его: сперва пленум райкома, а затем совещание в Городском совете физкультуры помешали ему попасть на занятия боксом. Новая работа, как стремительный поток, увлекла его и закружила в водовороте. Он и сейчас не видел конца этому бурному плаванию.
После отбоя ко сну Кирилл нашел в своей комнате записку Гарибана:
«Дорогой Кирилл Андреевич, отдых кончается, пора за дело. Надо согнать лишний жирок, наладить дыхание и вновь приучить сердце к большим физическим нагрузкам.
Папиросы ликвидируем. Те, что были в пачке, я забрал. Если существует запас — уничтожьте. С курением надо покончить раз и навсегда.
Ваш режим: подъем в семь. Зарядка, завтрак, прогулка. На прогулке прогрейте мышцы, закончите ее кроссом вокруг озера. Вернувшись, поработайте на снарядах. Больше внимания уделяйте скакалке: носите ее всюду и прыгайте в разном темпе.
Рацион я Вам уже назначил. Занятия под наблюдением тренера начнутся, когда втянетесь в повседневный режим. Расписание повешено над постелью. Надеюсь, что Вы будете исполнительны и точны.
