Ознакомительная версия.
Лоран Гунель
Философ, которому не хватало мудрости
Жить каждый день так, как если бы он был последним, никогда не суетиться, никогда не быть равнодушным, никогда не принимать театральные позы.
Марк Аврелий
Перевод с французского Е. Кошелевой
Дверь открылась, и в конце коридора появился слабый отблеск света. Сандро сдвинулся с места. Он долго размышлял, и все его мысли сводились к одному: попробовать вернуться к нормальной жизни, образумиться, подумать о будущем. И все же это было невозможно. Эмоции не подчинялись разуму. Чтобы перевернуть страницу, недостаточно пошевелить пальцами.
Он не знал, куда все это может завести, но он должен туда пойти. Он решился в тот вечер после того, как в помрачении ума, широко открыв окно гостиной в своей квартире на Манхэттене, в бешенстве побросал вниз половину своей библиотеки. Ему невыносимо было видеть, как они его презирают.
Он должен туда пойти. Разумеется, это чистое безумие. У него не было никакого плана, он не знал, как за это взяться, и не исключено, что его там ждет гибель. Но так жить больше невозможно. Иначе он окажется в психлечебнице или морге. А может быть, его ждет и то и другое.
Кабинет президента Нью-Йоркского университета был третьим справа. Его помощница сидела в предбаннике, служившем ей кабинетом. Молодая женщина встала, робко улыбнувшись, тихонько постучала в дверь начальника, вошла и прошептала несколько слов. Затем впустила Сандро и бесшумно закрыла за ним дверь.
— У меня мало времени, — сказал президент, улыбаясь посетителю, — но все же присядь на минуту, пожалуйста. Я тут закончу печатать кое-что и буду готов тебя выслушать.
Просторная комната была залита светом. Тяжелая металлическая мебель, казалось, утопала в бежевом ковре. Шкафы и столы стояли, словно танки, застрявшие в зыбучих песках.
Сандро продолжал стоять с серьезным лицом.
— Мне нужно полгода отпуска за свой счет, — сказал он.
Пальцы президента застыли над клавиатурой. Улыбка сошла с лица. Он помолчал немного, потом откинулся на спинку кресла и вздохнул.
— По какой причине?
— По личным обстоятельствам.
Президент отвел взгляд. Сандро увидел на его столе отвратительную серебряную рамочку, обрамляющую фотографию его начальника с супругой, они светились улыбками. Он почувствовал, как внутри поднимается боль, и сделал усилие, пытаясь ее сдержать, — неподходящий момент, чтобы сдаваться.
— Сандро, я знаю, что тебя постигло… тяжелое испытание. Я знаю, как это было трудно для тебя и…
— Избавь меня от твоего сочувствия, пожалуйста. Просто скажи, что согласен.
— Сандро, я всегда был рядом с тобой, чтобы поддержать тебя, и поверь…
— Так да или нет?
Начальник медленно обвел взглядом комнату.
— Я закрыл глаза на твои постоянные отсутствия в последние месяцы… Я помог тебе в тот раз, когда ты опоздал на устные экзамены в июне и пришлось все программировать заново… Я выручил тебя, когда ты слишком импульсивно и совершенно не по делу отреагировал на безобидное замечание одного из коллег… Я прикрыл тебя, когда ты разрыдался в аудитории, где было триста студентов…
— Полгода за свой счет и все.
Долгий вздох.
— Сандро, то, что случилось с тобой, действительно ужасно. Это нормально — пережить период… глубокого горя, траура, но в какой-то момент надо взять себя в руки…
— Да, конечно…
— Чтобы вновь начать жить, ты должен перестать оглядываться на прошлое. Только глядя в будущее, ты сможешь вновь стать счастливым.
— Я уже не знаю, что может сделать меня счастливым. Но я могу написать энциклопедию несчастий.
— Ты не вырвешься оттуда, если будешь день за днем пережевывать прошлое… Тем, кто тебя не знает, может показаться, что ты наслаждаешься своими страданиями.
— Они действительно меня не знают.
— Я не знаю, я… Выберись из своей скорлупы, встречайся с людьми, действуй, строй планы…
— Вот как раз у меня и есть план, мне нужно полгода.
Задумавшись, президент осмотрелся вокруг себя, явно недовольный.
— Я здесь не один. Есть административный совет, перед которым я должен отчитываться…
Сандро продолжал молчать с безучастным видом.
Начальник долго всматривался в лицо Сандро, потом вдруг принял озабоченный вид.
— Не говори мне, что ты хочешь пойти… туда…
Сандро ничего не ответил.
— Ты безумец, ты совершенно сошел с ума.
— Нужно, это единственный выход.
— Встряхнись же наконец, черт тебя побери! Я не знаю, ну почитай Платона, Сенеку, Арендт… Я не собираюсь цитировать тебе всех философов, которых ты знаешь лучше меня, но перечитай…
— Оставь меня с этим в покое!
— Но что тебе даст поездка туда? Очень опасно вновь пережить все это, это…
— Моя душа не успокоится, пока я не сделаю то, что должен.
— Ты добьешься только одного — тебя постигнет та же участь, что и твою жену!
Слова таяли в воздухе, заражая его тяжелой атмосферой замешательства. Сандро смотрел на него в упор, глаза его увлажнились, усиливая беспокойство его начальника. Тот стал сквозь зубы бормотать бессвязные извинения.
— Дай мне отпуск, и ты никогда больше не услышишь ни слова об этом деле.
Президент глубоко вздохнул и долго ничего не говорил. Молодой преподаватель задержал дыхание.
— Я не могу, Сандро. Не могу. Извини.
Сандро понял, что ничего не выйдет, он не получит того, что ему так необходимо. Он стоял один на один против стены эгоизма, против людей, неспособных понять глубину овладевшего им и терзавшего его несчастья. Оно оставляло его лишь на какие-то мгновения, чтобы схватить еще сильнее, словно жестокая кошка, играющая со своей добычей. Эти люди умели лишь произносить слащавые, никчемные слова.
— И все-таки я уеду.
— Не делай этого! Ты знаешь, что это означает: слишком много преподавателей безнадежно дожидаются, когда освободится должность…
— Выходит, кому-то из них повезет, — сказал Сандро, направляясь к двери.
— Ты сумасшедший.
— Ты уже это говорил.
— Ты не знаешь, что ожидает тебя там.
— Зато знаю, что испытываю здесь.
— Сандро, открой глаза! Ты не выдержишь там и получаса, тебе знакомы лишь покрытые коврами коридоры библиотек и аудитории с кондиционированным воздухом…
— Путешествия развивают молодежь, — ответил Сандро, открывая дверь.
— Если ты доверяешь поговоркам, то вдумайся в эту. Бразильцы говорят…
Сандро остановился, не оборачиваясь. Президент сделал паузу, словно хотел задержать его подольше. Потом произнес, чеканя каждое слово:
— «Из сельвы Амазонки никогда не возвращаются».
В лесу было тихо. Духи молчали, прислушиваясь к последним вздохам старого шамана. Свет начал тускнеть в этом храме, состоящем из одной растительности. Совсем высоко, в вершинах уходящих в бесконечность деревьев, листва была реже и пропускала слабое свечение, оно лилось сверху, пытаясь проложить себе путь сквозь царство теней.
Элианта стояла на коленях рядом со своим учителем. Тот лежал на ковре из лишайников и мха, мягкого, как кожа младенца, положив руку на ее ладонь. Она смотрела на него, более чем когда-либо восхищаясь старым человеком, который спокойно готовился к последнему путешествию.
Элианта вдохнула влажный воздух, наполненный дивными запахами леса и тишиной, соответствующей моменту. Она не грустила: смерть — всего лишь переход, она это знала. Она научилась принимать сердцем все, что ей давало небо: и радости, и горести. Ей так хотелось остаться около старого мудреца подольше, чтобы узнать что-нибудь еще из его бесценного учения.
Свет вокруг нее становился все более и более тусклым, все более и более слабым.
Она еще не была готова последовать за учителем и спрашивала себя, почему духи отнимают его у нее… Что бы это значило?
Элианта обвела взглядом дремлющие растения.
Все началось в детстве. Маленькой она видела вещие сны, и вся деревня обратила на нее внимание. Ее стали выделять среди других детей. Это было одновременно и приятно и обременительно. Когда она стала подростком, шаман предложил ей сопровождать его в поисках видений. Когда она прошла через сложный ритуал песнопений и танцев с удивительными ритмическими движениями, сознание покинуло ее, и дух пустился в свободное путешествие по глубинам души, туда, где тела уже нет, где преодолеваешь самого себя, чтобы выйти в другое измерение, измерение высшего порядка, где время не властно, а потому становится бесконечным… Она видела себя летающей среди растений, и каждое исполняло свою собственную и очень мелодичную музыку. Так растения общались с ней. Она задавала им вопросы и, разумеется, получала ответы, что ее не удивляло. Пробудившись, она растолковала свое видение как знак: она станет шаманом.
Ознакомительная версия.
