Ознакомительная версия.
Елена Колина
Профессорская дочка
Есть вещи настолько серьезные, что мы вынуждены над ними смеяться.
Нильс Бор
Все любят сласти, игры и сказки,
Все лепят и строят – подумай, дружок.
У каждого ясные детские глазки,
И каждый смеется и свищет в свисток.
Саша Черный
В начале книги бывает Предисловие автора, а это – Прошу-прощения-читателей автора.
1. Простите за то, что наша Маша:
• НЕ богатая,
• НЕгламурная,
• НЕ успешная,
• НЕ юная дева.
Нет-нет, не думайте, что Маша – питекантроп и ее возраст можно определить только по костям. Можно и по паспорту – ей тридцать семь лет.
Маша – это такое большое городское одиночество. Толстое.
Не знаю, можно ли с Машей пойти в разведку. В кафе с ней точно можно пойти – гарантированно приятно проведешь время. Но с другой стороны, зачем Маше в разведку? Есть в ней какая-то уклончивость, неопределенность, ни за что не принадлежность ни к каким течениям современной мысли, партиям, аудиториям, конфессиям. Кстати, о конфессиях – на шее у Маши крест и магендавид, шестиконечная звезда. И то и другое, представляете? Совсем с ума сошла. Получит когда-нибудь от тех и других, будет знать.
Маша растрепанная, с умным некрасивым лицом, небогатая, негламурная, неуспешная, неприбранная… Замарашка – вот она кто. На кофте одно свежее пятно от кофе и одно вчерашнее… да… и пепел она нечаянно стряхнула себе на грудь, и машина ее сегодня обрызгала.
Хотя бы и так, но Машины Настоящие Друзья отчего-то считают, что Маша, которая вся в стиле ретро, – герой нашего времени. Считают, что Маша – это наше все.
2. Простите за многократное использование сниженной лексики, но что же делать, если одна богатая гламурная дама именно так разговаривает. Считает себя Персоной, а сама отказывается выражать свои мысли культурно!
3. Простите за то, что интрига отвечает привычному образцу, – Маша его полюбит. Получается, что умная и интеллигентная Маша полюбит кого угодно только потому, что у нее никого нет, кроме Чемодана… Чемодан – это Машин американский любовник.
Бывают люди, про которых ничего не понятно. Из какой они части жизни. Читали ли они «Войну и мир» или только «Машу и медведя». Кто у них мама-папа, что они знают, а что невероятными усилиями заставили себя знать, есть ли у них семья, дети, высшее образование и хоть какая-нибудь сексуальная ориентация. Над какими шутками смеются: простодушными, как макароны по-флотски, или изысканными, как фуа-гра. Это люди – черные ящики, вещи в себе.
Как правило, если совсем про человека ничего не понятно, то человек этот self-maid. Сам себе папа Карло, сам себя вытесал из природного материала. Это вызывает уважение, но не отменяет некоторого беспокойного недоумения. Потому что по ходу общения много возникает недоразумений.
– Ах, Мадрид, ах, «Prado»! – говорит один собеседник.
– A я «Prada» меньше люблю, чем «Версаче», – замечает второй, черный ящик.
То есть он любит, конечно, но меньше… Первый волнуется: ах, он не знает, что «Прадо» – это музей, это Веласкес, Мурильо, Гойя, – ах, мы с ним совершенно чужие!.. А вдруг этот черный ящик меня укусит?! Или я сам его укушу?.. Но затем любитель «Версаче» заводит разговор о поэзии, и читает раннего Бродского, и позднего тоже читает. Первый опять волнуется: мы очень-очень близкие, мы одной крови – он и я!.. Человека в течение одной беседы бросает от полной растроганности до злобно-вежливого оскала и обратно, а все от того, что ему непонятно.
Даже если человек не собирается с этим черным ящиком в близкие отношения вступать, а хотя бы просто в какие-то, ему хочется чувствовать себя в безопасности, хочется сладкой расслабленности, а для этого ему нужно знать. Такой нам генетический код достался с прошлых времен, когда все всем были конкуренты, – зазеваешься, и мамонта уведут, или женщину уволокут, или вообще съедят, пока ты болеешь или в отпуске. Так что с черными ящиками сложно…
Но сами закрытые люди, эти черные ящики, находятся в большей безопасности.
В большей, чем кто?
Чем Маша. Уж кто не ящик, тот не ящик. Про Машу сразу же понятно ВСЕ. Все-все! Маша не self-maid. He сама себе папа Карло, не сама себя вытесала из природного материала. Маша произошла от своего папы и своей мамы.
Итак, вид – интеллигентная питерская девушка не первой молодости. Подвид – Маша.
Одета Маша не по моде, а по совести – что двадцать лет назад носила, то и сейчас носит.
Маша небрежно замотана в тряпки. Юбка длинная, рубашка широкая, свитер бесформенный, кофта растянутая, платок – и это еще не все, что обычно последовательно надето на Маше. Она не городская сумасшедшая, у нее такой стиль, богемный.
При первом же взгляде на Машу понятно, какие книжки Маша читала, что она из хорошей семьи, что воспитана в старых правилах, – по какой-то предупредительной вежливости она так скромно себя обозначает в пространстве, словно старается поменьше места занимать, хотя вообще-то Маша – девушка крупная, полноватая даже.
Понятно, что у нее папа – профессор, и сама Маша – растрепа интеллигентной профессии. Может быть, переводчик, может быть, программист, может быть, доцент кафедры катализаторов. Что в раннем детстве ее дразнили Машка-замарашка, а она с выражением лица «непротивление злу насилием» стояла в стороне, и так продолжалось до тех пор, пока все немного не подросли и не обнаружили, что остроумие и живость тоже кое-чего стоят.
Нет сомнения, что Маша не замужем. И детей у нее точно нет. Ни озабоченности, ни обреченной заведенности на одного мужчину – ничего такого, только любопытный блеск в глазах, жизнерадостный.
Отдельное Машино свойство, не видовое, – у нее на лице непременно какое-нибудь выражение. У Маши все на лице, все, что у нее в данный момент есть.
Часто бывает выражение отрешенного недоумения от того, что она задумывается, уходит в себя, и там, в себе, ей интересно. Бывает обида, детская, как будто она неожиданно получила пощечину и сейчас будет долго, со вкусом плакать, – нормальные люди уже к третьему классу научились такое выражение незащищенности миру не предъявлять. Хорошо бы Маше тоже не вывешивать свои чувства на лице, как белье на веревке: во-первых, Маша только выглядит светской болтушкой, уверенной в себе, а на самом деле сбить с нее уверенность можно одним щелчком. К тому же выражение детской незащищенности вступает в смешное противоречие с ее внешностью – она же все-таки дама. Вернее, была бы дама, если бы ей другую одежду. И другие манеры. И ко всему этому другую Машу.
Маша – человек в разговорном жанре. С Машей все любят разговаривать: прохожие, соседи и даже блуждающие водопроводчики заходят к ней поболтать о жизни. Она охотно вступает в беседу и в отношения. Маша любит пить кофе и разговаривать, обливаясь кофе и обсыпаясь пеплом. Маша обычно громко смеется и машет руками.
Маша пьет кофе и курит, и разговаривает, потому что мама с папой ей это разрешили.
Маша постоянно говорит «папа говорит», но не нужно считать, что Маша – девочка-переросток с полуоткрытым ртом в переднике с белочкой, нет, она нормальная Маша, у которой были мужчины. Мужчины-друзья-любовники. Но уже два года у нее никого нет или почти никого. Просто она очень любит своего папу, поэтому через каждое слово повторяет «папа-папа», как будто папа тут, за дверью… Так и хочется ей сказать: «Ну ты же взрослая женщина, Маша, что же ты все время папкаешь, Маша? Где та жизнь, Маша, где твой папа-профессор, где прошлогодний снег?»
У Маши много Настоящих Друзей – ее очень любят знакомые, знакомые знакомых, случайно забредшие в дом водопроводчики, ну и конечно, бывшие сокурсники. Это они говорят: «Машка, ты – наше все», не имея, конечно, в виду, что Маша – солнце русской поэзии. Маша для них осколок прошлого, олицетворяет непрерывность жизни и своего знаменитого папу-профессора, о котором приятно сказать «я учился у такого-то», в общем, некий утес, который стоит недвижимо, пока шаловливые волны обтекают его со всех сторон.
Правда, волны выплескиваются к Маше на кухню нечасто – с каждым из Настоящих Друзей Маша видится приблизительно раз в два-три года. Но как же чаще? Бывшие Машины сокурсники очень успешные – кто в бизнесе, кто в телевизоре, а кто во власти. Каждый Настоящий Друг, появляясь у Маши, часто говорит о других сокурсниках: «Не хочу, чтобы ты думала о нем плохо, но он непорядочный человек». Маша округляет глаза и говорит: «Правда? Нет, не может быть, я точно знаю…»
Если подумать о людях похуже – им, таким успешным, приятно и успокоительно, что вот она, Маша, а вот ОНИ. Они часто говорят: «Машка, ты герой». Что под этим подразумевается, в точности неизвестно – что Маша не во власти и не в телевизоре, и ничего, довольна? Или что она не сетует, что была профессорская дочка, а вот теперь она кто?.. Что предстояло ей, а вышло – им?..
Ознакомительная версия.
