Александр Лекаренко - Чертик

Солнце, не светило — белая полынная звезда, палящая землю. В белёсом от жара небе висел чёрный коршун. Под небом лежала рыжая от жара степь. Звенели цикады. В окостеневших кустарниках горячий ветер сухо посвистывал.

Здесь никто не жил. Никто не пахал, кроме ветра, сеявшего чертополох. Земля была вздыблена глиняными холмами, изрезана оврагами и нашпигована красным камнем. Отчего, вся эта степь называлась по-местному — Гранитные могилы. Кое-где ещё торчали саманные останки кошар, но, за день пути, подросток, идущий по степи, не встретил ни единой живой души. На его тощем теле болтались обтрёпанные чёрные бермуды, чёрная майка, за плечами — рюкзак, ноги в кроссовках без носков, наголо стриженая голова не покрыта. Похоже, он не желал понимать, какую опасность представляет солнце в полуденной степи или злое солнце любило его, он был чёрен как головёшка, почти под цвет своих тряпок и двигался как дикое животное, на лице выделялись ярко-серые глаза. Впереди, в заросшем терном углублении между холмов блеснула река. Он ускорил шаг.

Если бы коршуну, парящему в небе, было до этого дело, он бы весьма удивился. Потому, что под чёрными, бесформенными тряпками обнаружились маленькие твёрдые груди с тёмными сосками, но, даже острый глаз коршуна не углядел бы ничего выдающегося под жёстким треугольником волос внизу живота.

Она с наслаждением погрузилась в воду, прозрачную, как чёрное стекло. Со стороны вода казалась неподвижной, но, в этой узкой щели, прорезающей степь, пришлось придержаться за камень, поток сразу приподнял тело по течению, омывая, как в трубе, и после раскалённого воздуха это было невыразимо приятно. Она отдалась течению и возможно, на несколько мгновений погрузилась в сон. Когда она открыла глаза, с кручи на неё смотрел волк. Остроухая голова была чёрной на фоне слепящего неба. В её тени жёлтым светились глаза. Девушка в воде крепко зажмурилась, а когда открыла глаза, волк исчез.

Осторожно пригибаясь, она выбралась по камням на высокий берег. В пределах досягаемости взгляда ничего живого не было. Было, в пределах досягаемости, какое-то сложное нагромождение камней.

Она добралась туда уже в лучах заходящего солнца — из голого любопытства, голая — и застыла, раскрыв рот и высунув язык. Её губы и подбородок были вымазаны соком терновых ягод — маска удивления. В опущенных вдоль тела руках — чёрное тряпьё и рюкзак. Высоко в небе расплывалась белая полоса, на конце которой поблескивал маленький самолётик. Возможно, с маленькой бомбочкой на борту.

На гранитной глыбе был выцарапан рисунок. Женщина, стоящая раком и пристроившийся к ней сзади мужчина. Тела участников были прорисованы очень тщательно, но, голова мужчины представлена схематической окружностью. Рядом была изображена женщина в той же позе, держащая фаллос мужчины во рту. Третий рисунок почти не отличался от первого, с той лишь разницей, что мужской орган был направлен выше женского. На этом картинная галерея не заканчивалась, двигаясь дальше вдоль скалы, зрительница увидела женщину, сидящую на том же безликом мужчине, экстатически подняв лицо к небу. Картина № 5, заключительная, представляла собой женскую фигуру, вписанную во что-то, напоминающее вагину с рогами или полумесяцем в верхней части. Девушка выпустила из руки рюкзак и провела пальцем по эллипсовидной бороздке. Какой извращенец потратил столько сил, чтобы врезать это в красный гранит? Кто, кроме коршунов, мог увидеть этот порномультик? Однако, огибая скалу, она едва не наступила на вездесущую водочную бутылку с выцветшей этикеткой. Суть человека — водочная бутылка и автомобильная шина присутствовали везде.

Продолжая движение, она увидела в нагромождении гранитных глыб вертикальную щель и осторожно заглянула в неё. Там было достаточно светло, тощий подросток мог пролезть туда, не обдирая плечи. Через несколько шагов она оказалась на небольшой площадке, зажатой среди камней. Здесь было относительно прохладно, рассеянный свет падал откуда-то сверху. Она уронила на пол одежду и рюкзак, потом села на кучу тряпья, обхватив колени руками. Сейчас она почувствовала, насколько устала. Легла набок, затем вытянулась на спине и мгновенно заснула.

Она проснулась в темноте, дрожа от холода и страха. Что? Где? В голове плавали остатки сна. Реальность вернулась к ней запахом остывающего камня и тонким лучиком лунного света, падающим на стену. В лунном свете на стене плясал человечек. Девушка моргнула. Человечек застыл. Он был выцарапан на камне чем-то острым — острые руки-ноги, схематически изображенные палочками, на палочке туловища — круглая голова без лица, над окружностью — рожки полумесяца. В верхней части туловища были процарапаны два кружка, между ног — торчащая вверх писька.

— Чё-ё-ё-ртик, — жалобно сказала девушка.

Ей было холодно и страшно. Ночь смыла с неё дневную броню наготы. Она чувствовала себя голой, маленькой девочкой, брошенной в тёмном углу. Вся её растрёпанная, безжалостная, напрасная жизнь навалилась на неё. Факел за колючей проволокой, браво наколотый на её левом предплечье, больше не освещал её тьму.

— Чё-ё-ё-ртик, — постонала девушка. — Полюби меня. Никто меня не любит. Бог не любит меня. Одни напасти. Папки-мамки нет. Гонят меня, как собаку, бьют за кусок хлеба. Помоги мне, чёртик. Я всё сделаю, что хочешь. Я плохая. Я с папкой трахалась. Девку одну порезала. Я, как ты. У меня ничего нет. Волос нет, зубы на зоне выбили. Возьми меня, чёртик. Я совсем уже не могу.

После этого, она упала на спину и провалилась в сон, как будто и не просыпалась.

Наутро, с первыми лучами солнца, она уже бодро шагала через степь. Коршун восходил над ней на крыльях ветра. Теперь она точно знала, куда идёт. Она шла к морю.

По пустынной дороге мчался новенький чёрный «фольксваген» с красивой откидной крышей. В открытом бежевом салоне сидел элегантный джентельмен лет сорока и мажорно насвистывал. Свежий ветер шевелил его густые волосы с благородной проседью, твёрдо очерченная челюсть поблескивала от лосьона, голубые глаза целеустремлённо смотрели вперёд.

Впереди показался дорожный знак, побитый то ли камнями, то ли пулями и указующий неизвестно что. Под знаком, улыбаясь, стояла голосующая девушка. На ней были чёрные шорты, мальчишеская майка и чёрная бейсболка, у ног — рюкзак.

Водитель затормозил в туче пыли, потом сдал назад. Как можно было не подобрать такую находку?

Неподалёку от вокзала, в небольшом южном городке, утопающем в зелени, учительница младших классов переводила через дорогу весело щебечущую стайку детей. Под дорожным знаком с изображением человечка, перебегающего дорогу с маленьким портфельчиком в руке, она обратила внимание на мужчину, сидевшего в чёрном «фольксвагене», неподвижно навалившись на руль.

Неспешно прибывшая провинциальная полиция, не сразу обнаружила маленькую дырочку от заточки в густых волосах на затылке водителя. Ни денег, ни документов она не обнаружила.

О, Днепр! Не всякая птица долетит до середины Днепра. Но, некоторые птицы летят и дальше, и все реки впадают в море.

У самого синего моря, вдоль полоски галечного пляжа тянулась пустынная шоссейная дорога. За дорогой тянулись и высились пустынные, глинистые сопки, где приезжие из Москвы ребята любили снимать фильмы про суровый Афганистан, далеко не отрываясь от прелестей Казантипа и коктейлей Коктебеля. На пляже, приезжие из Москвы ребята и девочки любили позагорать голышом. Здесь было царство нудизма, свободной любви, лёгких наркотиков, лёгких, как морской бриз денег, солнца и вход свободен — равно под солнцем и под луной.

На дороге, террасой возвышавшейся над полоской пляжа, стоял джип, надутый и серый, как грозовая туча. Поверх серятины на капоте был ярко нарисован оранжево-чёрный леопард с зелёными глазами. У джипа стояли четверо мужчин, вперив глаза в полоску пляжа, где бродили, сидели, стояли и лежали в разных позах голые мальчики и девочки. Мужчин интересовали, преимущественно, девочки.

Один из них достал из машины бинокль и, примерившись, тихо сказал, — Ни хрена себе.

Прямо в окуляры его бинокля, улыбаясь, шла загорелая нимфетка, кроме чёрной бейсболки и медного браслета на запястье, на ней ничего не было.

Она взбиралась всё выше и выше по каменистому откосу, с чёрным рюкзаком в руке, пока мужчина не опустил бинокль.

— Здравствуйте, — сказала она. — До города не подвезёте?

Она была узкобёдрая, как мальчик, почти без грудей, треугольника жёстких волос внизу живота никогда не касалась бритва.

Мужчина громко сглотнул и беззвучно кивнул. Трое других в один громкий голос сказали, — Да!

— Да на фига тебе этот Коктебель?! — через некоторое время, наперебой убеждали они, сидя возле маленького, но жаркого костра, на котором аппетитно поджаривался шашлык. — Ну, на фига? Ты нигде так не отдохнёшь, как здесь. Ничего подобного не увидишь. Это заповедник. Раньше сюда пускали только больших шишек. Да и сейчас…не всех. Тут охота, форель в речке, эдельвейсы и ещё что-то, чего нигде нет. Есть алкоголь и никотин. Много.