Алексей Зайцев
Заброшенный дом
Не помню, что было со мной, до того как я открыл глаза и увидел перед собой поросшие мхом стены. Вероятно, у меня была какая-то иная жизнь, сильно разнившаяся с той, что предстояла мне здесь. Иначе мне было бы легче. Иначе я не чувствовал бы себя столь плохо.
Старые деревянные стены, казалось, были противны всему моему естеству. В течение нескольких первых дней мне никак не удавалось рассмотреть их как следует. Едва открыв глаза, я ощущал, как телом моим и в особенности разумом завладевает сильнейшая слабость, и проваливался в состояние, которое правильнее всего было бы назвать полусном. Лишь спустя месяц, а то и два мне наконец-таки удалось рассмотреть трухлявые стены как следует. Покрытые толстым слоем вековой паутины, они упрямо укрывали меня от внешнего мира.
Каждое утро я просыпался на старой дубовой кровати. Ножки ее корнями вплетались в дощатый пол и, как я подозревал, уходили глубоко под землю. По кровати все время бегали прожорливые термиты. И если ночью я слишком долго ворочался во сне и старая кровать, крошась на опилки, оставляла на мне древесные крошки, термиты начинали кусать меня, стараясь сожрать вместе с крошками все мое тело. Я стряхивал их, но иногда они не сдавались и прицеплялись ко мне намертво. И тогда, поднимая пальцы вверх, я видел, как за каждый из них уцепилось своим прожорливым ртом ровно по одному термиту. Эти гнусные твари поедали не только кровать, но и дом. Порой я встречал в доме также огромных огненных муравьев. Они бегали из стороны в сторону и шевелили в воздухе большими рыжими усами.
В доме все поросло мхом, и сухими, как сено грибами. Грибы росли на стенах, потолке, полу и даже на кровати. Они легко воспламенялись и потому вносили в мою душу известную долю беспокойства. Ведь стоило им хоть раз по-настоящему воспламениться, и весь дом в ту же секунду зашелся бы пожаром. Тогда я, наверное, погиб бы в его трухлявых мшистых стенах.
Безо всякой причины хочу прервать повествование и сообщить о том, что сегодня день моего пробуждения. Первый день в Заброшенном Доме. Я открыл глаза, увидел, как с деревянного трухлявого потолка на тонких нитях свесились ядовитые пауки, и уснул. Мне снилось море. Оно было холодное и грязное. Я тонул.
Второй день прошел интересней, я открыл глаза и увидел, как с трухлявого потолка падают опилки. Прежде чем им удавалось коснуться моего лица, летающие термиты хватали их своими прожорливыми ртами и проглатывали. Еще долго я слышал, как в воздухе гремело их чавканье. Слышал, как бились одна об другую их челюсти. Под эти зверские звуки я отдался во власть сна.
Ровно через месяц я заприметил под кроватью Волшебную Бутыль.
Каждый глоток из нее приводил меня к обретению силы. Если бы вы попытались похитить у меня эту бутыль, я бы, наверное, вас убил. Или начал летать под потолком будто самолет. Трудно сказать…
Вода в чудо-бутылке была темно-зеленого цвета и по вкусу напоминала сладкое сахарное желе. Иногда желе казалось мне кислым, но это само собой было обусловлено моим дурным вкусом и неверием в лучшие времена. Теперь у меня нет бутылки. А значит не о чем и рассказывать.
Порой мне начинает казаться, что я геркулесовая каша. В этом случае я хватаю столовую ложку и начинаю себя есть. Ведь каша чертовски полезна! А геркулесовая вдвойне!
Очень часто мне кажется, что дом высосет из меня все силы и сведет с ума.
Вчера спускался по скользким от грязи ступеням в подвал и увидел свет. Услышал голоса. И более того!!! Даже видел расплывающиеся в воздухе лица! Два мальчика и красивая женщина. Они просили меня найти выход из дома. Женщина сказала, что любит меня. Но я не знаю, где выход. Мне очень плохо. Я болен и бессилен. Я слаб и потерян. Мне никогда отсюда не выбраться.
Сегодня решил его обойти. От и до. Дом оказался большим. Но помещался у меня на ладони. Когда я дул на него, он раскладывался книжкой-раскладушкой, и я видел в нем тебя. Ты занималась любовью с деревом.
Я никого не трогаю. Я никому не причиняю вреда. Я ни в чем не виноват. Я сделал открытие. Я клоун. Ты бог. Почему ты держишь меня здесь? Где выход?
Любая ступень скрипит от того, что не хочет сломаться от твоей тяжести. Скрипящие ступени делают предупреждение.
Голоса все еще приходят ко мне. Но с каждым днем они все тише и тише. Вчера я снова плавал в море. Тонул. Бился головой. Камень. Волна. Дельфин?
Сегодня я на автобусе. Меня все пытаются сбросить и говорят, что я уже приехал. Но я упорно держусь за поручни. Я знаю, что если сойду, то это насовсем. А я еще хочу услышать ее голос. Пусть она снова скажет, что любит меня. Это заставляет дом слегка съеживаться, и я почему-то чувствую себя спокойней. Не знаю, с чем это связано. У женщины очень красивый голос.
Теперь меня просят предъявить билет. Я сую руку в карман и вытаскиваю горсть разорванных на клочки бумажек. Кондуктор в гневе, а пассажиры смеются надо мной. Однако какие они к черту пассажиры? Они такие же мертвые, как и все вокруг. Прилетают термиты и заглатывают всех, кроме меня и кондуктора. Кондуктор вываливается из открытой автобусной двери и падает под колеса. Всю свою жизнь он проверял чужое право на жизнь, а сам такого права не имел. Главный термит отдает мне честь.
Упорно ищу выход!
Вчера я поднялся на второй этаж. Там, устроившись на гигантских гнездах, сидели огромные совы. Они курили трубки и по очереди выдыхали сиреневый дым. Струйки дыма сплетались между собой и образовывали повисшие в воздухе буквы. Эти буквы в свою очередь складывались в слова, а слова во фразы. Я стоял и читал их ровно до тех пор, пока одна из сов не бросила мне под ноги трубку. Когда это случилось, она спорхнула с гнезда, схватила мои руки своими гигантскими крыльями и, сжав мне пальцы, закружила меня в диком и безумном танце. Танцуя, мы рассекали воздух так быстро, что пронзали своими хрупкими телами еще более хрупкое пространство. Из пространства то и дело вываливались маленькие крокодильчи-ки. Все они поголовно были одеты в шикарные черные фраки. У каждого на носу было маленькое пенсне, на голове красивый цилиндр, а в руках трость. Когда крокодильчиков собралось много, они начали водить вокруг нас хоровод. Внезапно сова крикнула, и я вновь очутился внизу на своей кровати.
Сегодня я обнаружил тайную дверь. Она возникла передо мной в тот момент, когда я старался вспомнить лицо женщины, сказавшей, что любит меня. Дверь возникла сама собой, из нее ударил яркий свет, но прежде чем мне удалось в нее войти, она исчезла так же внезапно, как и появилась.
Проснувшись на ненавистной кровати, обнаружил себя окруженным полчищем огромных пауков. Все пауки были белого цвета, с большими красными крестами на спине. Каждый из них старался уколоть меня увенчанными острыми когтями лапками. Я отбивался от них валявшейся на кровати подушкой. При ударе о паучье тело подушка выпускала из себя несколько белых перьев, которые тут же взмывали в воздух и превращались в маленьких разноцветных птиц. Птицы атаковали ударенного подушкой паука, и вскоре он лопался, как обычный воздушный шарик. Спустя два часа (время я отсчитываю наугад) все пауки были истреблены.
Снова видел тайную дверь и слышал детские голоса. Протянул руку и сумел ее отворить. Сделал два шага и почувствовал, как со всех сторон сбегаются обитатели Заброшенного Дома, стремящиеся меня остановить. Я было решил не обращать на них внимания и двинуться дальше, но тут прямо передо мной возник образ гигантской волны. Я знал, что если она схватит меня, то начнет бить головой о камни. Развернувшись обратно, я…
Я очнулся на чердаке Заброшенного Дома. Лежал на дощатом полу, вспотевший и ослабленный. Время от времени меня знобило, а по телу пробегали легкие судороги. Надо мной висели маленькие серые летучие мыши. Их было около тысячи (во всяком случае, мне пришла на ум именно эта цифра). В темноте их глаза горели зеленоватым огнем. Мыши спорили о том, как лучше меня приготовить. В конце концов, было решено замочить меня в винном соусе. Прежде чем им удалось это сделать, я успел юркнуть в возникшую из ниоткуда тайную дверь.
Я шел навстречу женщине и детям, которых видел уже вполне отчетливо. Со всех сторон меня омывал яркий свет. Внезапно дорогу мне перегородил кондуктор. Он потребовал у меня проездной билет. Не долго думая, я проскочил мимо него, зная, что билет я потерял в море. Через секунду женщина протянула мне руку и вытащила меня к себе.
Лежа на больничной койке, я смотрел на сыновей и жену.
— А доктор говорил, что ты никогда к нам не вернешься, — тихо молвила мне жена.
