— Се-е-рый! Выходи!
Сережа бросил недоеденный бутерброд и выскочил на балкон. Внизу стоял Пашка с какой-то газетой в руках и во весь рот улыбался.
— У тебя конверты есть? Я бизнес придумал!
— Щас! — Сережа кинулся обратно в дом.
— Возьми еще бумагу и ручку! — Донеслось ему вслед.
Шаря по ящикам в поисках конверта, Сережа ломал голову, что за идея на этот раз осенила Пашку. С другом ему повезло — всегда чего-нибудь да выдумает. В прошлый раз они по подъездам ходили, шестьдесят рублей с мелочью насобирали. Да еще конфет разных. Давали, правда, и всякую ерунду, типа хлеба, но Пашка его выкидывал.
— Издержки производства! — говорил он, засовывая хлеб в урну.
— Может нам тогда вообще хлеб не брать? — Засомневался Сережа, — а то берем, а потом выбрасываем.
— Ты что, сдурел? Если хлеб брать не будем, нам тогда вообще ничего не дадут.
Конверт, наконец, нашелся и Сережа, захлопнув дверь, выскочил к поджидающему Пашке.
— Говори скорей, чего придумал?
Но Пашка не спешил.
— Пошли в садик, там расскажу.
Вечером в детском садике всегда собиралось много народа; подростки с гитарами, парочки, любители сообразить на троих. Пашка нашел свободную беседку и, усевшись на ее бортик, развернул газету.
— Смотри! — С торжествующим видом ткнул он пальцем в жирно обведенное объявление.
«Пропала собака, черный пудель, девочка, — прочитал Сережа, — верните, пожалуйста, за вознаграждение. Очень страдают дети», — далее следовал адрес и телефон.
— Ну и что? — Не понял он, — ты что, знаешь, где этот пудель?
— Дурак ты, и не лечишься, — и Пашка рассказал ему о своем плане.
На дурака Сережа не обиделся, привык уже, что Пашка умнее, а план и в самом деле оказался превосходным. Уже через пару минут они сидели над листком бумаги, сочиняя письмо хозяевам собаки. Писали поочередно; букву один, букву другой, чтобы их не узнали по почерку. В итоге получилось довольно неплохо:
«Ваша псина у нас. Если будити вести сибя хорошо с ней ничево ни случитца. 18 июня в пять часов привезите 2 тысичи рублей на останофку сад Победы и положити их под камень за цвиточным киоском. Если привезете деньги мы атдадим собаку. Если нет — чья-та голова получит харошим кирпичём по мазгам. Будьте благаразумны.»
Они заклеили конверт, сходили на почту, сбросили письмо в ящик и стали ждать.
18 числа ребята разделились. Сережа занял наблюдательный пост у остановки, делая вид, что ждет троллейбус. Пашка тоже держался неподалеку, но слишком близко не подходил «из-за конспирации». Ждать пришлось долго. Люди приезжали и уезжали, останавливались машины, было полно прохожих, но никто не проявлял ни малейшего интереса к цветочному ларьку и камню, лежащему за ним.
В семь часов стало окончательно ясно, что никто уже не придет.
Пашка смело подошел к Сереже и, сплюнув, сказал:
— Вот же сволочи! Мы же им четко сказали — не привезете денег, хана собаке.
— Может, они день перепутали? Может надо еще завтра покараулить? — Неуверенно предложил Сережа.
— Да какое там! Денег пожалели, гниды. Зачем только объявления дают, паразиты? — И Пашка опять сплюнул, — пожалуйста, бейте нашу собаку кирпичом по башке, не жалко. Денег жалко, а собаку нет. Ладно, пойдем отсюда.
Сережа в ответ только вздохнул:
— Бывают же на свете такие жестокие люди…
Как я родилась — я не помню. Жили мы с мамой и братом, бедно, но ни от кого не зависели. Когда немного подросла — маму убили пьяные подростки. Почему, за что — никому не было дела. Просто потому, что пьяные. Брат стал воровать, да и я росла как детдомовка — выпрашивала еду, ночевала в подъездах. Одна семья была особенно добра ко мне, в конце концов, они взяли меня к себе жить. Правда, глава семьи был против, считая меня вшивой, грязной и вообще воровкой. Но я вела себя хорошо, и он в итоге смирился.
Я быстро повзрослела. В новой семье меня почти не били, и то, если уж сильно провинюсь.
Когда я выросла, меня выдали замуж. Совершено патриархально-то есть жениха я до свадьбы не видела. Меня вообще на улицу не пускали. Строгая такая семья была.
Но как только я забеременела, муж меня бросил, в общем, мы развелись. Он мне понравился (хоть я раньше его и не видела), — ласковый такой, добрый. Но гулёна!.. Бабник первостатейный!.. Хотя меня вроде любил. Так я и не знаю, сам он ушел или мои его выгнали. В итоге осталась я с двумя детьми. Я их очень любила, ухаживала за ними, воспитывала их, в общем, делала что могла. Не скажешь, что молодая мама. Но меня все равно лишили прав и детей отобрали. Так тогда плакала, кто бы только знал! Мои меня успокаивали — мол, ты, Лизка, молодая совсем, еще родишь, не надо так убиваться!
Ага, родить-то не проблема, а вдруг и новых отберут!
В общем, не скоро я решилась снова детишек завести. От соседа. Ну и что, что рыжий и старый, говорят рыжие — счастливые, потому что наглые, пусть и детям моим счастье в жизни улыбнется.
Родилась у меня тройня. Но мои (я не ожидала этого от родных людей) двоих утопили, оставив одного сыночка — Ваську.
Нелегка наша кошачья доля!
Сказка про девочку и пуделя
Жила была маленькая девочка. У нее были папа и мама, а в деревне еще и бабушка. Однажды девочка шла с папой по улице и вдруг увидела, как на поводке ведут сильно обросшую собаку, шерсть у неё почти касалась земли. Это был пудель, хозяева давно его не стригли.
— Папа, а почему у него такая длинная шерсть? — спросила девочка.
Папа был умным и много читал, поэтому он не просто сказал «Ну потому что это пудель» или «Ну просто бывают такие собаки», а подробно ответил на вопрос дочки:
— Такую породу давным-давно специально вывели люди. У пуделей всю жизнь растет шерсть, к тому же они не линяют, как другие собаки, поэтому их надо время от времени обязательно подстригать.
«А вдруг какой-нибудь пудель потеряется? Кто тогда его будет стричь?» — подумала девочка. Она представила себе несчастную собаку, у которой все растет и растет шерсть, уже волочится за ней сзади, как шлейф у принцессы, зацепляется за всякие колючки, мешает ходить, на нее наступают другие собаки и даже люди, а шерсть продолжает расти… У девочки сжалось сердце.
На следующий день, когда родители пришли с работы, дома их ждали восемь беспризорных собак и почему-то всего две кошки. Кошки сидели на столе, а собаки бегали по всей квартире, лаяли, запрыгивали грязными лапами на диван и рвали тапочки.
— Что это такое? — строго спросил отец у дочери. — Зачем ты их сюда привела?
— Папа, а вдруг это пудели? Вдруг их некому стричь? И их шерсть будет расти и расти, пока они не запутаются где-нибудь в кустах и не умрут от голода? Давайте оставим их у себя. Когда мама разрешит мне брать ножницы, я научусь их стричь, — девочка с мольбой смотрела в глаза родителей.
— Допустим, вон те две слегка похожи на пуделей, — папа махнул в сторону пары кудлатых собачонок, — но зачем ты привела добермана? У него-то шерсть точно не вырастет и нигде не запутается, сама же видишь, какой он короткошерстный, почти лысый.
— Поэтому и привела! Папочка, ты же знаешь, что скоро будет зима. Ты сам мне велел вчера одеться теплее. Бедный песик просто замерзнет, ведь у него такая короткая шерсть, да еще и совсем не растущая, оказывается…
Если бы эта история произошла в жизни, то собак, конечно, выгнали бы на улицу, а девочку наказали, поставив в угол на полчаса.
Но так как это сказка, родители не стали ругать девочку. Они собрали деньги и построили приют для бездомных животных. И все собачки и кошечки стали там хорошо и весело жить. А девочка вскоре научилась стричь и даже делать красивые собачьи прически.
Лида готовила на кухне немудреный обед, когда в дверь едва слышно постучали. Точнее даже — поскреблись.
Лида выбежала в коридор, по привычке заглянула в глазок, и уже начав открывать, остановилась — за дверью никого не было. Может показалось? Но только развернулась, чтобы уйти, как вдруг из подъезда послышался шорох и в дверь опять едва слышно заскреблись. Она открыла и обнаружила перед собой маленького ребенка, не поймешь даже, мальчика или девочку, плохо и грязно одетого.
Ребенок смотрел на нее не детскими горящими глазами, проникающими в самую душу и что-то шептал.
Она наклонилась, чтобы лучше услышать и ее обдало запахом водки. Одновременно она услышала:
— Дайте хлебушка, пожалуйста…
Ее так ошеломила и просьба и вид ребенка, а особенно запах («Господи, он ведь совсем маленький, совсем, ему еще до школы далеко, как же так, Господи, как же так…»), что она растерялась и переспросила, готовая дать все, чего только ребенок не попросит:
