Через двадцать минут город Шадринск, — сообщила проводница, возвращая мой билет. И сразу вспомнился Григорий Михайлович Ефремов, к которому я держал путь, вспомнилась и последняя встреча три года назад.
Началось-то тогда все с Терентия Семеновича Мальцева. Мы сидели с ним в просторной комнате, заставленной большими шкафами, полными книг, беседовали… А беседовать с известным колхозным ученым Терентием Мальцевым — это значит говорить об урожае или о том, что тесно связано с урожайными делами. В этот раз беседа тоже об урожае, но как бы с другой стороны: речь зашла о любви к земле. В последние годы в нашей печати много говорится о любви к земле, к родному селу.
Терентий Семенович начал издалека:
— Я частенько задумываюсь над судьбой хлебопашца… Крестьянина земля кормила, он любил ее, держался за свою землю, зато и работал на ней с большой охотой и не знал усталости, хотя и очень тяжело доставался мужику свой хлеб, очень тяжело. И вот организовали колхоз. В первые годы эта привычка — работать с охотой, без устали — сохранилась, я бы сказал — приумножилась. Большинство колхозников, скажем, в нашей артели, работали именно без устали, с любовью, рано поднимались, поздно уходили с поля. Конечно, попадались и лодыри, — такие всегда в деревне бывают, — но большинство-то работали замечательно! Это ведь у крестьянина в крови — сделать все добротно. Поле ли забороновать, стог ли сена сметать. Любил мужик своим уменьем похвастаться, да и полюбоваться делом рук своих. Ох, как дружно тогда работали!
— Но как разжечь в современном крестьянине тот огонек, о котором вы так восторженно рассказываете, как привить утраченную любовь к земле?
— Очень просто! — оживился Терентий Семенович. Но тут же, улыбнувшись, поправился: — Нет, не очень просто, конечно, а очень трудно…
Он начал припоминать историю своего колхоза, его взлеты и падения. И чаще всего это зависело от руководителей артели.
— Выходит, в современных условиях прививать любовь к земле должно через руководителей, агрономов?
— Да! — решительно произнес Терентий Семенович. — В современных условиях главное зависит, думается, от распорядителя. Если распорядитель сам искренне любит землю, работу на земле, то он всегда сумеет увлечь и своих помощников, привить им эту самую любовь. А при плохом распорядителе нельзя, конечно, ждать добра… Если сам он не любит работу на земле, не любит свое хозяйство, значит, загубит дело, разуверит и тех, кто еще не совсем утратил любовь к земле.
Слушаю неторопливую речь народного академика, а перед глазами проходит вереница знакомых мне распорядителей, как Терентий Семенович именует руководителей колхозов и совхозов. В их числе и сам Терентий Семенович! Да, эти всплывшие в моей памяти распорядители полюбили свое дело, работу на земле, потому-то и добились замечательных успехов. Я попросил Терентия Семеновича назвать кого-либо из своих знакомых, которых можно бы отнести к числу передовых распорядителей.
— Да возьмите хотя бы Ефремова! — быстро откликнулся Терентий Семенович. — Вы ведь знаете Григория Михайловича Ефремова? Сейчас он директор совхоза «Красная звезда». Лет десять назад принял совершенно разваленное хозяйство, а теперь оно одно из самых передовых в области — и по урожайности полей, и по всем другим делам. И все это, конечно, потому, что там подбирались добрые распорядители, любящие свое дело, свою землю. А при добрых распорядителях… Но на эту тему мы уже говорили. Обязательно съездите к Ефремову! — посоветовал Терентий Семенович.
Григория Михайловича Ефремова я вообще-то знал, но… больше по рассказам других товарищей. Видел же его несколько раз на совещаниях, однажды слышал его выступление. Конечно, читал о нем, так как в газетах о Ефремове частенько писали. А вот сейчас, когда о Ефремове напомнил Терентий Семенович, мне вспомнились рассказы Валентина Овечкина. Именно от него-то я больше всего и знал о Ефремове. А Валентин Овечкин давно был знаком с Ефремовым, ездил к нему и тогда, когда тот был директором Понькинской МТС, и позднее, когда он работал на посту директора совхоза. Валентин Владимирович откровенно любил Ефремова, часто восхищался им и его делами.
— Есть руководители, — говорил как-то Овечкин, — которые после себя никакого доброго следа на земле не оставляют: пошумят в общем и целом, а никакой доброй памяти нет. А есть такие, которые стремятся сделать как можно больше нужного и полезного для всего общества. Вот к таким относится и Ефремов.
Помнится, он подробно рассказывал, как Ефремов вывел Понькинскую МТС в число передовых по стране. Надо заметить, что эта МТС обслуживала и поля Терентия Семеновича. И, как я понял, главное у Ефремова — забота о людях!
— И ведь что любопытно, — с восхищением говорил Овечкин, — Ефремов-то всего лишь практик, сын крестьянина-бедняка, ему довелось походить в школу всего две зимы. Потом работал шофером, трактористом, комбайнером. В армии служил в танковых частях. И вот когда его МТС была в ореоле славы, Ефремову порекомендовали учиться. И он, уже не очень молодой, отец четырех детей, согласился стать студентом техникума, получил диплом с отличием!
Еще обращал внимание Овечкин на то, что Ефремов всегда в гуще людей, умеет работать с подчиненными. Тут, надо думать, сказалось то, что в армии он был политработником. Отсюда, заключил Овечкин, и его особая забота о людях.
И вот Ефремову предлагают стать директором свиноводческого совхоза. А ведь он механизатор, с мальчишеских лет на машинах… К тому же от Ефремова не скрывали, что совхоз доведен до развала, да он и сам об этом знал, так как усадьба его МТС была в нескольких километрах от совхоза. Но и это не все: предлагая Ефремову отстающий совхоз, в обкоме заранее уведомили, что к этому хозяйству присоединят еще и два соседних отстающих колхоза.
— Как бы ты поступил в этой ситуации? — улыбаясь, спросил тогда Овечкин. И, не ожидая моего ответа, сказал: — Можешь не раздумывать, знаю, что отбрыкивался бы и руками, и ногами. Да и любой другой отказался бы. Любой, но не Ефремов! Возможно, тут повлияло и то, что в те годы ширилось гагановское движение — приход передовиков в отстающие бригады и предприятия. Но мне-то думается — в обкоме партии решили поиграть на самолюбии Ефремова: вот, мол, на отстающий участок Ефремова не затянешь. Но Ефремов поступил, как и подобает коммунисту, — а в партии он с тридцать девятого года, — согласился в отстающий совхоз.
И еще одну интересную деталь сообщил мне тогда Валентин Овечкин: будто бы Елизар Мальцев одного из главных героев своего романа «Войди в каждый дом», Егора Дымшакова, писал с Григория Михайловича Ефремова, потому что знает его, бывал у него в МТС.
Все эти воспоминания мигом промчались в голове. А теперь и Терентий Семенович помогал дорисовывать портрет Григория Ефремова: ищет новое, советуется с передовиками, учеными.
Я спросил: чем все же можно объяснить успехи Ефремова и на новом поприще?
— А о секретах мы уже говорили, — ответил Терентий Семенович. — Любит свое дело! Правда, — тут Терентий Семенович усмехнулся, — работу со скотиной он не любил, как и я, между прочим, но когда выращивание скотины стало его главным делом, он, как всякий настоящий хозяин, сумел полюбить и свое новое дело.
Терентий Семенович считает Ефремова руководителем современным: он умеет оказывать доверие своим специалистам.
— У него в МТС был хороший агроном Синев, — продолжал Терентий Семенович. — Он приехал сюда после Тимирязевки. Ефремов предложил ему сразу же занять пост главного агронома, но Синев решительно отказался, попросил поставить сначала участковым агрономом. А потом уж согласился и главным и очень хорошо помогал колхозам, потому что дельный, знающий и настойчивый.
— А где Синев сейчас?
— Где же ему быть? У Ефремова, конечно… Когда ликвидировали МТС, то Синеву предложили большую должность в областном управлении, но он не захотел от земли отрываться. Тут его и перехватил Ефремов. Ну, конечно, и Синев с радостью, потому что знает: при Ефремове будет полным хозяином на земле, а в таких условиях дельному агроному, конечно, приятно работать. И хорошо он работает, уже в совхозе ему присвоили звание заслуженного агронома РСФСР. Вы с ним обязательно побеседуйте — умный и любящий землю человек.
Когда я стал прощаться, Терентий Семенович напомнил:
— Между прочим, Ефремов тоже был избран делегатом Двадцать третьего съезда партии. Вместе с ним мы ездили. Вообще Григорий Михайлович под счастливой звездой родился.
Началось с недоумения. В совхоз «Красная звезда» в тот раз я приехал поздно вечером и сделал это совершенно сознательно, полагая, что в разгар уборки хлебов днем никого из начальства на усадьбе не застанешь. А вот вечером, как это водится в совхозах, все командиры собираются у директора, докладывают о результатах работы за день, договариваются о планах на завтра. Но… здесь этот обычай, оказывается, не соблюдают. Хозяйка совхозной гостиницы сказала мне, что контора совхоза закрывается в пять часов.
