Александра Маринина
Оборванные нити
Том 3
И снова наступила середина декабря. Как-то незаметно миновал год в новой должности. Саблин по-прежнему вскрывал трупы и дежурил в составе следственно-оперативной группы, работа Бюро более или менее наладилась, и вполне можно было подумать о дне рождения. Правда, на этот раз дата не круглая, но зато и нервотрепки меньше, чем в прошлом году.
День рождения пришелся на середину недели, и Сергей, чтобы сохранить к вечеру хотя бы немного сил и бодрости, взял себе только одно вскрытие — несложное и не требующее много времени: пожилой человек умер дома, все диагнозы известны, все сведения от лечащих врачей получены. С утра секционную занимали врачи, вскрывающие четыре трупа, доставленные с места автокатастрофы, а исследование трупа пожилого мужчины предполагалось провести после этого.
Всю первую половину рабочего дня Саблин занимался обычной текучкой, радуясь, что хотя бы сегодня не возникает никаких неожиданных проблем. Наконец, ему сообщили, что секционная освободилась и можно готовить труп для вскрытия. Сергей попросил Светлану сделать ему чай с сушками.
— Сергей Михайлович, — сказала она, ставя перед начальником чашку и блюдце с пятью сушками, — там вас мужчина спрашивает, в регистратуре.
— Кто? — недовольно спросил он: Сергей не любил, когда его отвлекали пустыми разговорами даже перед несложными вскрытиями. — Кто-то из родственников? Или милицейский?
— Да ну, милицейских я всех в лицо знаю. — Светлана, похоже, даже обиделась. — Такой забавненький. Но на родственника не похож, больно морда сияет. Так что, пригласить? У него пакет в руках нарядный. Наверное, с днем рождения вас поздравить хочет.
— Ладно, — кивнул Саблин, — если забавненький, то приведи, пусть настроение поднимет.
Через несколько минут Светлана снова открыла дверь и пропустила в кабинет начальника Бюро мужчину лет тридцати пяти-тридцати семи, как на глазок определил Сергей. Мужчина был невысок, крепок, одет в черную кожу с массой заклепок и прочих металлических прибамбасов. На ногах — сапоги-«казаки» с острыми носами. Типичный байкерский прикид.
— С днем рождения, Сергей Михайлович! — громко заявил посетитель. — Примите от нас всех и от меня лично, не побрезгуйте!
Он водрузил на стол перед Саблиным яркий пакет, содержимое которого весьма недвусмысленно звякнуло. Сергей понял, что это кто-то из тех мотоциклистов, с которыми его свел случай два месяца назад.
— Спасибо, — поблагодарил он. — Как там дела у ваших товарищей? Поправились?
— Порядок, Сергей Михайлович! Алекс хромает пока, но бодр и весел.
— А второй? Кажется, Макс? С разрывом селезенки. Как он?
Байкер хмыкнул.
— Да тоже вроде ничего. Сергей Михайлович, вы что, не узнаете меня? Это же я, Макс. Максим.
Саблин всмотрелся повнимательнее: действительно, тот самый. Стрижку изменил, что ли?
— Я вас не узнал сразу, — извинился он. — Вы какой-то другой стали.
— Ну да, — весело согласился байкер Макс. — Я волосы покрасил. Это называется «грязный блондин». Потому и не узнали, наверное. Вот пришел «спасибо» вам сказать. Здорово вы тогда помогли. Мне в больнице сказали, что если бы вы не сделали то, что сделали, мне бы кранты пришли. Я вообще-то давно узнал, как вас найти, но раньше не приходил, хотел в день рождения поздравить.
— А как вы про день рождения-то узнали? — удивился Сергей. — Кто вам сказал?
Макс неопределенно пожал плечами:
— Всегда нужно уметь собрать важную информацию о тех, кто тебе интересен. Разве не так?
И внимательно посмотрел на Сергея. «Ну-ну, давай-давай, строй из себя значительную личность», — язвительно подумал Саблин. Важную информацию он умеет собирать! Ишь ты, какой! Да еще о тех, кто ему интересен.
— Стало быть, я вам интересен? — холодно спросил он. — Весьма польщен столь высокой оценкой моей скромной персоны. Благодарю за внимание и за подарок. У вас все?
Байкер в изумлении уставился на него.
— Сергей Михайлович, вы что, обиделись на меня? Ну так я и знал! Вечно я что-нибудь ляпну неподходящее, а люди обижаются. Ну простите засранца, а? У меня язык — как помело, честное слово, несу невесть что, потом сам раскаиваюсь.
Сергей неожиданно расхохотался — до того расстроенный и виноватый вид был у байкера. Макс начинал ему нравиться.
Саблин заглянул в стоящий на столе пакет. Так и есть, три бутылки, все разные, но по виду не дешевые.
— Это виски, — пояснил Максим. — Самый лучший, какой в городе есть.
— Любите виски? — рассеянно спросил Сергей, прикидывая, как лучше поступить с неожиданным подарком: отнести домой и при случае выпивать по рюмочке под настроение; выставить сегодня на стол, когда придут немногочисленные гости; или передарить кому-нибудь, например той же Светлане, пусть у нее к новогоднему столу будет хорошее спиртное, сама она такого небось не купит. Или раздать по бутылке Светлане, Изабелле Савельевне и Таскону, дескать, на рабочем месте пьянствовать я запрещаю, а дома выпейте за мое здоровье, считайте, что я «проставился».
— Нет, — Максим обезоруживающе улыбнулся, — байкеры виски не особо потребляют, мы же все-таки за рулем.
— Да? А что пьют байкеры? — осведомился Сергей.
— Ну, пиво, конечно, но чаще ББЧ.
— Что-что?
— Большой байкерский чай — в пивную кружку кипяток, не меньше двух пакетиков чая, лучше три, и сахар.
«Кстати, — подумал Сергей, — почему бы не предложить ему чаю? А то как-то негостеприимно получается, человек пришел с днем рождения поздравить, а я…»
— Вы, наверное, раньше хорошим врачом были? — простодушно спросил байкер, отпивая осторожно принесенный Светланой горячий чай из чашки в мелкий голубой цветочек.
— Почему — был? — насмешливо спросил Саблин.
— Ну до того, как вас в трупорезы поперли. Накосячили где-то, да? Или за пьянку выгнали?
Господи, сколько раз Сергею приходилось объяснять несведущим людям суть своей профессии! Надоело. Хотя парень вроде симпатичный, не надо бы на нем срываться и грубить, пусть и очень хочется.
— В медицине «косячить» нельзя вообще, — спокойно заметил он. — Ни в какой ее области. И не надо думать, что есть отрасли медицины, в которых пьянствовать нельзя, а есть такие, в которых можно. Это крайне опасное заблуждение.
— У вас тут морг, — со святой убежденностью произнес Макс. — Тут одни покойники, какая ж тут медицина? Медицина — это когда живых людей лечат, а тут уже мертвые.
— Ну и какая разница?
— Ну как… Чтобы живых лечить, надо много знать всякого, уметь и все такое, а с покойниками-то какая наука? Чего там особенного уметь надо? Разрезал да посмотрел, и всего делов. Любой сможет. Даже меня можно наблатыкать за пару недель.
— Да? Хорошо, пошли со мной, — решительно произнес Сергей. — Посмотришь. А заодно и я посмотрю.
Он легко и незаметно перешел на «ты», и почему-то впервые в жизни ему это не показалось неуместным.
— На что? — Макс недоверчиво прищурился.
— На покойника. То есть на труп. Трупов не боишься?
— Да нет вроде…
— А смерти? Имей в виду: когда идет вскрытие, смерть всегда стоит рядом, за плечом у эксперта. Стоит, дышит ему в затылок и следит за каждым его движением.
— Зачем? — вытаращил глаза Максим.
— А ей интересно, сможет ли человек, обыкновенный смертный, пусть и очень квалифицированный и знающий, разгадать ее тайну. Она загадку загадывает и смотрит, разгадает ее эксперт или нет. Стоит и усмехается, еще и в ухо гадости всякие нашептывает. Не боишься?
— Да нет вроде… — повторил байкер, но на этот раз как-то не очень уверенно.
— Вот и славно. Пойдем. Я его вскрою, а ты посмотришь и скажешь, как там и чего.
— Да легко! — с воодушевлением откликнулся Максим.
Приготовленный для вскрытия труп был не криминальным, поэтому Сергей вполне мог допустить присутствие в секционной посторонних. Он попросил Макса подождать в приемной, переоделся и повел байкера на первый этаж в помещение морга. Макс шел спокойно, с любопытством оглядывался по сторонам и даже пытался сунуть нос в каждую приоткрытую дверь. Никакого напряжения или испуга Саблин в нем не замечал. Это было странно. Обычно сохранение такого спокойствия лучше удается женщинам, они почему-то меньше боятся смерти и покойников, ведь традиционно даже обмывание и одевание умерших поручалось именно представительницам слабого пола, в то время как сильный пол испытывал перед трупами и вообще всем, что связано с кончиной человека, просто-таки панический ужас, смешанный с отвращением.
В секционной Макс тоже держался ровно, не бледнел, не отворачивался, напротив, следил за манипуляциями Саблина с нескрываемым интересом и то и дело задавал вопросы:
