Annotation
Тодд Майер мертв. Теперь он призрак, парящий над телом, найденным в городском парке зимним утром. Пока детективы расследуют его убийство, Тодд вспоминает цепочку событий, которые привели к его смерти. Джорджия не знала Тодда, но она не в силах перестать думать о нем. Быть может, потому, что они оба изгои в своей школе. Или потому, что Джорджии кажется: раньше она видела Тодда где-то, где он не должен был быть…
Марико Тамаки
Информация от издательства
Джорджия. История обо мне
Тодд. Тодд Майер холоден как лед
Джорджия. «Два человека вместе жуют жвачку»
Тодд. Что вы знаете о Тодде Майере?
Джорджия. Где ты был тем вечером?
Тодд. Происшествие
Джорджия. Откровения на коктейльной вечеринке
Тодд. Если ты можешь дышать, то можешь и лгать
Джорджия. Что в тот день Молли видела в лесу
Тодд. Сказка о двух Тоддах
Джорджия. Пакет с деньгами
Тодд. Два, три, девятнадцать
Джорджия. Среда и прочие неприятности
Тодд. Квартира гея
Джорджия. Двое едят панкейки
Тодд. Розовые розы
Джорджия. Схожу с ума
Тодд. Последний день
Джорджия. Пицца
Тодд. Последнее противостояние в парке Пикок
Джорджия. Тодд
Благодарности
МИФ Проза
Над книгой работали
notes
1
2
3
4
5
6
7
8
Марико Тамаки
Нежный холод
Информация от издательства
Original title:
Cold
by Mariko Tamaki
На русском языке публикуется впервые
Тамаки, Марико
Нежный холод / Марико Тамаки; пер. с англ. А. Маркиной. — Москва: Манн, Иванов и Фербер, 2023. — (Red Violet. Задержи дыхание).
ISBN 978-5-00195-749-2
Все права защищены. Никакая часть данной книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме без письменного разрешения владельцев авторских прав.
© 2022 by Mariko Tamaki
Published by arrangement with Roaring Brook Press, a division of Holtzbrinck Publishing Holdings Limited Partnership. All rights reserved.
© Издание на русском языке, перевод, оформление. ООО «Манн, Иванов и Фербер», 2023
Моей семье
Джорджия. История обо мне
Первая история обо мне была написана моей мамой, когда мне было четыре года.
(И это случилось еще до того, как я вообще поняла, что обо мне можно написать историю, или задумалась о найме агента, который защищал бы мои интересы.)
Книжка называлась «Я маленькая, ты большой». Это был бестселлер. Может, вы видели ее в какой-нибудь коробке с игрушками или на стенде ближайшего книжного магазина. А может, даже читали и она вам понравилась.
Эту книжку один уважаемый критик описал как «изобретательное и убедительное современное переложение “Гензель и Гретель”». В ней я фигурировала как Молли, младшая сестренка, у которой был братец Уолли. Он был списан с моего реального старшего брата — Марка.
На протяжении всей книги маленькая я задаю своему старшему брату вопросы о разных вещах, то есть постоянно твержу что-то типа: «А это что такое? А куда мы идем?»
В книжке Уолли, он же Марк, просто отвечает на все мои вопросы.
— А что это?
— Это луна.
— А это что?
— Это дерево.
Получается, мне четыре, а я даже не знаю, как выглядит дерево?
В какой-то момент я спрашиваю брата, почему он все знает, и он говорит:
— Это потому, что ты маленькая, а я большой.
Неудивительно, что я не фанат этой маминой книги. Среди всех ее книг, коих было немало и подавляющее число которых было написано обо мне, это моя самая нелюбимая. Может, потому, что историю, в которой маленькая девочка блуждает по лесу и не знает, что происходит вокруг, сложно назвать переложением известной детской сказки (даже несмотря на то, что ведьма в ней оказалась очень милой женщиной и никто никого не собирался съесть).
А еще меня целый год заставляли одеваться, как одевалась «я» из книжки. Я носила желтое платьице, желтые туфельки и чепчик. В таком виде меня таскали по книжным магазинам, где я ела дыню с крекерами и сыром. Конечно, все это на мне отразилось не лучшим образом, более того, с тех пор я ненавижу дыни.
А может, я не люблю эту книжку из-за того, что она не обо мне, но в то же время в ней есть что-то от меня.
У меня даже никогда не было шансов стать кем-то другим.
Иногда мне кажется, что я стою в непроходимом лесу, засыпанном снегом. А вокруг натоптаны следы. Причем это мои следы, которые я как-то умудрилась оставить, даже не запомнив этого. Передо мной простирается дорога, но я ее уже прошла.
Серьезно, я большую часть времени чувствую себя потерянной. И порой единственное, чего я хочу, — задавать вопросы.
Тодд. Тодд Майер холоден как лед
Утром 21 января на парк Розмари Пикок опустилась снежная дымка.
Поначалу этот парк носил имя какого-то давным-давно умершего белого мужчины, но в конце 1990-х был переименован в честь Розмари Пикок — почившей местной жительницы, восторженной поклонницы собак и городской богачки.
К февралю парк превращался в застывшее море отпечатков лап и кучек собачьих экскрементов, успевавших за день растаять и снова подмерзнуть. Таким парк был и в эту ночь.
На его западной окраине располагалась детская площадка. На ней стояли качели, пара штуковин непонятной формы на пружинах, на которые можно было забираться, а еще там была высоко натянута веревочная паутина для начинающих спайдерменов.
На южной окраине газон собачьего парка уходил прямиком в овраг.
В этом овраге легко можно было остаться незамеченным. Деревья стояли так плотно друг к другу, что за ними мог скрыться паренек с сигаретой или притаиться какая-нибудь неожиданность.
Например, за ними могло лежать ну очень мертвое тело Тодда Майера.
Сам Тодд Майер парил над парком, размышляя, что отныне он мертв и, в принципе, это очень трагично.
Потому что не так важно, кто ты; если ты умер молодым — это в любом случае трагедия.
Тодд точно знал, что быть мертвым куда лучше, чем находиться в процессе умирания.
По своему опыту он понимал, что умирание ужасно, возможно, это худшее из всего, что вообще может произойти с человеком.
Худшее и последнее.
Тодд знал симптомы переохлаждения. Голод. Тошнота. Утомление. Снижение температуры тела. Спутанность сознания. Вялость. Обморок.
Чтобы спасти продрогшего человека, нужно накрыть его одеялом, раздеть, а затем раздеться самому и обнять его под одеялом.
Впервые Тодд услышал об этом способе оказания первой помощи на уроке ОБЖ в девятом классе. Их преподаватель — мистер Стерман — расхаживал по классу в узких брюках, и Тодд смотрел на него, слушал его бархатистый голос и думал только о коже и льде. Вовсе не об этом следовало думать на уроке ОБЖ.
Тодд не мог удержаться от мысли, что все это звучит романтично. Прямо как сюжет какого-то скандинавского артхауса, типа тех фильмов, которые он не так давно начал смотреть в чисто образовательных целях в старых кинотеатрах, где крутят ретро.
