— Девочка, успокойся, — не шевелясь, произнес Вадим, — Вера, ты не в себе. Тебе надо успокоиться…
И тут в кабинет вошел Ромул.
— Вера, — спокойно проговорил он, — Положи пистолет. Это приказ.
— Нет!!!! — девушку трясло, слезы мешали здраво оценивать происходящее, — Учитель, ты не можешь быть с ними за одно! Я хочу, чтобы меня замечали, когда я говорю!!!! Я хочу, чтобы Горилл ушел!!! Я хочу, чтобы Вадим выслушал меня!!!
— Я слушал достаточно, чтобы принять решение, — повысил голос Сан.
— Вера, — Ромул посмотрел девушке в глаза, — Положи пистолет. Что за детские игры… Как-то даже неловко.
Вадим Сан, наконец, не выдержал. Схватил пистолет, прямо за дуло, выдернул оружие из трясущихся рук Веры, положил обратно в стол. Резко захлопнул ящик, выместив в этом всё накатившее раздражение.
— Хватит этого бедлама! Мне еще работать сегодня! Вера, что ты вытворяешь? Придешь в себя — поговорим…
Вера почувствовала, что он ни секунды не воспринимал её требования всерьез. Конечно, он был уверен, что она не выстрелит. Девушка бессильно вжалась в угол кабинета. Сэмен и Ромул с бесстрастными лицами приближались к ней.
— Сволочи! Учитель, какие же мы все сволочи, — рыдала Вера. Сопротивляться было бесполезно. Вера могла бы драться до последнего с посторонним Гориллом, но наличие Ромула делало ситуацию безнадежной. О том, чтоб поднять руку на Учителя Вера не могла даже подумать, — Вы же, гады, мне семья… Вы же…
Ромул молча взял несопротивляющуюся Веру за руку, зафиксировал положение девушки и ввел транквилизатор.
Вера пришла в себя уже вечером. Возле её постели сидел Вадим и озадаченно качал головой. «Пришел-таки… Таки сам,» — мелькнуло в голове у Веры. Потом она вспомнила всё происшедшее и тяжело застонала.
— Вадим, прости, — только и смогла сказать она.
— Ничего, — успокоил он, — Ты не виновата, что болеешь.
— Неправда, — спокойно и флегматично проговорила Вера, глядя в потолок, — Я не болею. Просто тогда мне казалось, что это единственный способ тебе что-то доказать. Плюс должна же я была проучить постороннего Горилла.
Вадим промолчал, хотя Вера ожидала хотя бы тени улыбки в ответ на последнюю фразу. За спиной Вадима бесшумно образовался силуэт Ромула. Он принес лекарство. Вера отрицательно покачала головой. Ромул настойчиво кивнул. Вера сдалась.
— Учитель, почему ты против меня? — больше юродствуя, чем всерьез, спросила Вера Ромула.
— Я против твоей болезни, — очень серьезно произнес Ромул, и Вера поверила ему.
Лекарство оказалось сладким.
— Вадим, — Вера набрала полную грудь воздуха, — Отпусти меня, а? Что я должна сделать, чтоб получить свободу?
— Ты свободна, — Вадим усмехнулся, — Иди, куда хочешь… Тебе ведь все равно придется где-нибудь работать. Так почему б не у меня?
Вера задумалась. Истерика потихоньку отпускала. Все снова становилось на свои места, мир опять раскладывался по полочкам. И чего было так заводиться из-за какого-то «Пробела»? Неприятно, конечно, такое понижение статуса… Но зачем же закатывать истерики… Господи, что она опять натворила? Вере стало невыносимо стыдно за содеянное.
— Мне некуда идти. Ты же знаешь, — слезы на несколько секунд лишили девушку возможности видеть, — Я остаюсь.
— Тогда, будь добра, не отступай от правил.
— Но… За что?!?!
— Девочка, — Вадим постарался быть с ней ласковым, — Мы переходим на мирное положение. Ты же знаешь, я теперь занимаю видный политический пост… Времена поменялись. Теперь мне нужны от тебя сведения про этот «Пробел». Поверь, меня мало волнует, считаешь ли ты выполнение этой работы низким шпионажем или геройской разведывательной деятельностью. Детство прошло, пора действовать…
Он мягко провел по Вериной щеке тыльной стороной ладони. Вера отстранилась, не принимая жалости.
— Я поняла. Хорошо. Пойду в этот самый «Пробел».
Вот что всплыло в голове у Веры Сан в ответ на Вась-Васевское предложение вспомнить самое яркое событие весны. После этого разговора распределение ролей резко изменилось. Вера перестала сопротивляться. Дома вела себя тихо и замкнуто. Не дразнила Горилла, не вела дружеские беседы с Ромулом, старалась не нервировать своим присутствием Яну, поливала цветы в зимнем саду и покорно участвовала в вечерних чаепитиях. Запиралась ночью в своей комнатке и запоем перечитывала романы о благородных рыцарях. Старалась видеться с Вадимом только по делам. Вера не верила больше в этих людей и не видела смысла разделять их интересы. Она жалела о жизни, потраченной на них, и не уходила только потому, что не умела жить по-другому. Вера была воспитана, как боец. Она не видела применения себе вне борьбы… Но не видела и достойных этой борьбы идей. «Как быстро всё меняется,» — грустно подумала Вера. Еще несколько месяцев назад Вера была готова отдать жизнь за Вадима Сан и его правое дело… Еще несколько месяцев назад Вера считала старика Ромула своим лучшим другом… Правое дело оказалось ширмой для нелепого грязного заработка денег. Ромул — верным слугой Вадима, возившимся с Верой лишь по долгу службы… Да и сама Вера, раньше считавшая себя сильной и неподвластной эмоциям, оказалась обычной истеричкой, еще и представляющей опасность для окружающих. Всё это было для девушки серьезным стрессом. Еще более ужасным был нынешний спектр обязанностей Веры. Она должна была пойти работать в «Пробел», прочно стать там «своей» и докладывать Вадиму о складывающейся обстановке. С первым проблем не возникло — слава богу Ромул постарался, чтобы его воспитанница неплохо знала компьютер, а страсть к рисованию проявилась у Веры еще в детстве. Рекомендации кого-то из знакомых Вадима помогли Вере без проблем устроиться работать к Вась-Васю. Второе тоже не представлялось особенно затруднительным — стать «своей» среди таких открытых людей не составляло, в общем-то, никакой трудности. А вот с третьим дела обстояли иначе. Вадим Сан даже не соизволил объяснить Вере, зачем ему информация о «Пробеле». Вера знала, что каждый раз, сообщая какие-либо сведения Вадиму, она будет дрожать от страха — не повредит ли эта информации Палюричу, или Игорю, или Анюте? Ведь, если всё это просто какие-то разборки в верхах, — так бог с ними. А если дело ненароком коснется кого-то из персонала «Пробела»? Как бы понять с чего это вдруг Вадиму понадобилась информация о «Пробеле». И еще. Вера твердо решила теперь работать в полсилы. Не слишком усердствовать при добыче информации, не слишком подробно и часто её передавать… Чем бы ни было чревато подобное поведение, но угрызения совести за таких приятных людей, как Вась-Вась и Игорь, всё равно хуже…
* * *
Игорь шел домой глубокой ночью. Почему так нелепо гибнет время? По сути, он, Игорь, ничегошеньки не делал сегодня. Ну, порассуждал с Палюричем о наметившихся тенденциях негативизации общенационального сознания… Ну, потрепался с Антохой. Ну, покурил. Глянул в полглаза на просматриваемый Галиной фильм… А, вот же ж, на улице уже ночь. Как и не было вечера вовсе. Клиентами вторая половина дня так и не разродилась, и Игорь спокойно мог уйти из «Пробела» значительно раньше. Но Вера не уходила, напряженно правя что-то в своих картинках. Не мог же Игорь пойти отдыхать, когда какая-то девчонка, тем более новенькая, так самоотреченно работает!!! Когда у Веры в очередной раз зазвонил сотовый, и девушка, кинув трубке сухое «Сейчас буду», сдержанно попрощалась с коллегами, Игорь окончательно разозлился. Скрывать себя от себя больше не имело смысла. Да, его литературную фантазию очень заинтересовала эта странная девушка. Да, он торчал в «Пробеле» из-за неё, рассчитывая ненароком узнать новые подробности Вериной жизни. Думал, что, возможно, им с Верой окажется по пути (друзья Игоря жили в разных частях города, отчего ему было «по пути» в любую сторону). Дурак, впустую растратил вечер!
«Количество безвременно ушедшего времени время от времени раздражает,» — строчка крутилась в голове просто так, без претензий на развитие во что-то стоящее. Впервые Игорь не стал пытаться «довести до ума» форму родившегося текста. «Не будем насиловать творчество,» — горько усмехнулся он. Привычно пробираясь впотьмах сквозь район, он пытался понять, почему образ Веры никак не хочет выветриваться из его головы. Игорь так устал от всех этих сегодняшних эмоций, что даже передумал идти напиваться. Хотя и деньги вроде были, и Марийку Игорь уже предупредил, что ночевать не придёт.
Привычно пошерудев ключом в замке, Игорь зашел в квартиру. Он снимал эту двухкомнатную железобетонную коробку уже два года. Знакомые переехали в другой город и сдали Игорю по дешевке своё жильё. Раньше этот дом по духу напоминал медвежью берлогу. Сюда, дико измотанный работой и отдыхом, Игорь заваливался, дабы отоспаться и зализать раны, полученные в борьбе с окружающей действительностью. Полгода назад в этом доме завелась Марийка. Произошло это как-то само собой. Ни Игорь, ни Марийка, в общем-то, не планировали совместную жизнь заранее. Просто однажды утром, проснувшись в очередной раз вместе, оба почувствовали, что пора просыпаться так каждое утро. Когда именно берлога превратилась в уютную обустроенную нору, Игорь точно сказать не мог. Он наблюдал за перевоплощением жилища со стороны и не уставал поражаться Марийкиной изобретательности. Видимо, женщинам умение вить гнездо передаётся на генетическом уровне. Самому Игорю никогда в жизни не пришло бы в голову прилагать столько усилий для того, чтобы ночевать с комфортом. Марийка, несмотря на довольно тяжелую работу, умудрялась в доме не только отсыпаться, но и жить. Она смотрела телевизор, принимала гостей, говорила по телефону, готовила настоящую сложносоставную еду… В общем, Игорю очень повезло с женщиной. Он понимал это и старался соответствовать изо всех сил: не приходил домой пьяным (в случае чего, можно ведь переночевать и у Жэки), не раздражался по мелочам и в срок оплачивал снимаемое жильё.
