Теперь, спустя почти одиннадцать часов, — когда я сворачивала на дорогу, ведущую к дому, — меня вновь охватил страх. Страх, не исчезавший с того дня более полутора лет назад, когда Дэн вернулся домой с работы и сказал, что его уволили. В связи с экономическим спадом ежегодные продажи компании «ЛЛ Бин» упали на четырнадцать процентов. Руководство решило, что можно урезать расходы отдела информационных технологий, который отвечал за рекламу и сбыт продукции через Интернет, сократив двух работников, занимавшихся расширением объема продаж. Одним из этих работников оказался мой муж. Он проработал в «ЛЛ Бин» двенадцать лет и был уволен без объяснений, в срочном порядке, через четыре дня после Нового года. Нужно было видеть его лицо, когда тем вечером он вошел в дом… Казалось, он постарел на десять лет за те десять часов, что я его не видела. Сунув руку в задний карман, он вытащил письмо. Письмо. Уведомление, в котором черным по белому было напечатано, что работы у него больше нет, что компания сожалеет о необходимости прекратить их многолетнее сотрудничество и клятвенно заверяет, что «ему будет предложено щедрое выходное пособие» и «содействие нашего отдела кадров, который поможет вам найти новое место работы в самое ближайшее время».
— Шутники, — сказал Дэн. — Из тех, кого в прошлый раз уволили из моего отдела, никто не мог найти работу как минимум два года… а тем, кому удалось устроиться, пришлось для этого уехать из штата.
— Мне очень жаль. — Я хотела взять его за руку, но он отдернул ее прежде, чем я успела к ней прикоснуться.
Я промолчала, сказав себе, что Дэн по вполне понятным причинам сражен случившимся. Он не был очень уж нежным и ласковым мужем, но прежде от меня никогда так не шарахался. Я еще раз попыталась взять его за руку. Он вздрогнул так, будто я ему угрожала.
— Ну что ты лезешь? — внезапно со злостью воскликнул Дэн.
Теперь вздрогнула я. Посмотрела на него ошеломленно, с некоторым недоверием. Быстро замаскировала свое изумление, сменив тему разговора: осведомилась, что за «пособие» ему предложили. В принципе оно оказалось не таким уж плохим: полное жалованье в течение полугода, полная медицинская страховка в течение года, бесплатные консультации по поиску работы. По крайней мере, у руководства компании хватило такта уведомить об увольнении после Рождества, и пострадал не один только отдел информационных технологий: на дверь указали примерно семидесяти сотрудникам разных служб. Но, едва Дэн произнес «полное жалованье в течение полугода», у меня пронеслось в голове: плохи наши дела. Всего лишь три месяца назад мы взяли ссуду в размере сорока пяти тысяч долларов на обустройство дома, чтобы перестелить крышу и избавиться от сырости в подвале. Ремонтом нам, конечно, заниматься не хотелось, но это было необходимо. Мы долго взвешивали все «за» и «против», сидя за обеденным столом, вели подсчеты на обратной стороне старых конвертов и в конце концов приняли решение. Крыша протекала, в подвале было сыро. Плесень наступала на нас и сверху, и снизу. Нам ничего не оставалось, как взять ссуду, хотя мы понимали, что новый долг ляжет тяжким бременем на наш семейный бюджет, и без того трещавший по швам. Ежемесячная выплата по кредиту за дом составляла 1200 долларов, учеба Бена в Университете штата Мэн обходилась в 15 тысяч долларов (и это не так много по сравнению с частными вузами, например колледжем им. Боудена), 250 долларов — аренда автомобиля, на котором Дэн ездил на работу (в моем распоряжении была старенькая двенадцатилетняя «тойота камри» с пробегом 133 тысячи миль, в которой требовалось срочно заменить коробку передач), 300 долларов в месяц — платежи за Бена и Салли по программе медицинского страхования моей больницы. Если мы возьмем ссуду на ремонт дома, нам придется отдавать ежемесячно в течение десяти лет еще 450 долларов — гнетущая перспектива. Сейчас на все обязательные платежи, вместе взятые, у нас в месяц уходило 3500 долларов. Дэн зарабатывал 43 тысячи долларов в год, я — 51 тысячу. После уплаты налогов наш совокупный доход составлял 61 тысячу долларов в год, 5400 в месяц. То есть на все остальные расходы — на коммунальные услуги, питание, одежду, дополнительные потребности Бена и Салли — у нас оставалось 1900 долларов. Из этих же денег мы кое-что откладывали на свой ежегодный недельный отпуск.
Я знала, что многие семьи в нашем окружении имеют гораздо меньший доход. Салли хоть и ныла постоянно, что мы вечно считаем гроши, все же приспособилась и стала покупать себе плееры и кричащие серьги на те деньги, что она получала, работая приходящей няней по выходным. На свои же деньги она сделала себе татуировку в форме бабочки (никаких вопросов!): однажды явилась с ней домой после однодневной поездки с подругами в Портленд. Бен, напротив, никогда не просил ни цента. Он подрабатывал в колледже, смешивая краски и натягивая холсты на факультете изобразительного искусства. Он отказывался брать у нас деньги, кроме тех, что мы давали ему на жилье и питание в дополнение к ежегодной плате за обучение.
— В Фармингтоне я веду La Vie de Bohême,[6] — сказал он мне однажды, когда я попыталась сунуть ему в руку сто долларов (мои сверхурочные за неделю). — Я могу питаться воздухом. Не хочу, чтобы вы остались без крыши над головой только потому, что ты дала мне сто баксов.
— Вряд ли это случится, — рассмеялась я.
Половину ссуды на ремонт дома мы решили погасить за счет выходного пособия Дэна. В подвале теперь было сухо. Еще Дэн за две тысячи долларов купил автомобиль «хонда цивик» 1997 года выпуска, который не разгонялся быстрее 60 миль в час. Но он хотя бы был на колесах, пока я находилась в больнице. Жить на одну зарплату было непросто. После оплаты всех ежемесячных счетов у нас фактически не оставалось свободных денег. Дэн стучался в двери всех организаций и компаний на территории штата. Пожалуй, самое обидное во всей этой истории было то, что примерно через десять месяцев после увольнения из «ЛЛ Бин» Дэн выяснил, что компания снова ищет работника на его прежнюю должность. Естественно, он связался с начальником отдела кадров. Естественно, тот напел ему про то, что объемы продаж снова выросли и это позволило вновь расширить отдел, в котором недавно было проведено сокращение. Естественно, он также посоветовал Дэну вновь подать заявление о приеме на работу. Но в результате вместо Дэна взяли другого, который (опять-таки по словам начальника отдела кадров) оказался «более квалифицированным специалистом». А еще через три месяца Дэна не взяли в отдел информационных технологий администрации штата Мэн в Огасте, хотя он был абсолютно уверен, что его возьмут. Вот тогда-то он и начал метать громы и молнии. Возможно, ситуацию усугубило еще и то, что буквально два дня назад начальник отдела кадров компании «ЛЛ Бин» сообщил ему по телефону, что у них появилась вакансия, но на складе. Да, это должность помощника диспетчера. Да, через полгода будет восстановлена его медицинская страховка. Но ему предлагали жалованье в размере тринадцать долларов в час — почти вдвое выше минимальной заработной платы, — то есть чистыми, после уплаты налогов, пятнадцать тысяч долларов в год. Дополнительные пятнадцать тысяч позволили бы нам вздохнуть чуть свободнее и не влезть в долги (я всячески стараюсь этого избежать, но все идет к тому, что вскоре у нас не будет другого выхода). Благодаря этим деньгам мы также могли бы на Рождество на неделю арендовать у зятя Дэна квартиру в Тампе и всей семьей по-настоящему отдохнуть, греясь на солнышке. Конечно, Дэн все это понимал. Однако ему была ненавистна сама мысль работать на складе за половину того жалованья, что он некогда получал в этой же самой компании.
— Он будто кость мне бросил, — сказал Дэн мне в тот вечер, когда ему предложили работу. — Дрянной утешительный приз. А заодно избавил себя от угрызений совести из-за того, что уволил меня.
— Это не он тебя уволил, а начальство. Это оно принимало решение о сокращении штатов.
— Да, но грязную работу за них выполнил он.
— К сожалению, это его обязанность.
— Ты его защищаешь?
— Вовсе нет.
— Но ты хочешь, чтобы я туда пошел.
— Я не хочу, чтобы ты работал там, где тебе не нравится.
— Нам нужны деньги.
— Да, нужны. Но мы найдем способ удержаться на плаву…
— Ты хочешь, чтобы я согласился.
— Я этого не сказала, Дэн. Я попрошу в больнице дополнительные часы сверхурочно. Это даст нам еще двести пятьдесят долларов.
— И меня будет мучить чувство вины…
Я ехала по своей дороге. Это проселочная дорога, пролегающая примерно в миле от центра Дамрискотты. Дорога, петляющая по небольшой возвышенности, хотя агент по продаже недвижимости, когда вез нас посмотреть на дом, окружающий ландшафт назвал «холмистой местностью». Однажды я упомянула об этом Бену (мы говорили о том, что торговцы неизбежно приукрашивают свой товар), а он покачал головой и сказал:
