Он попросил меня перестать пользоваться таким количеством декоративной косметики и перейти на мыло и какой-нибудь дешевенький лосьон вместо «Кларинса», которым я регулярно пользовалась. Он восстал и против подводки.
— Лео, — обратилась я к нему, — но ты не видел женщину, которая, проснувшись, не нанесла бы макияжа, наверное, класса с восьмого.
— Это не так, — возразил он мне. — Многие женщины предпочитают естественный вид. Они не молодятся, пытаясь скрыть возраст. Кроме того, ты знаешь, что Каролина пользуется тушью для ресниц? — Он сделал ударение на последних словах таким тоном, словно хотел сказать, что дочь загорает голышом.
— Но она пользуется ею только в исключительных случаях, когда встречается с другими подростками в неформальной обстановке.
— Она еще даже не подросток! А у нее уже психология потребителя…
— Нет. Это не так. Ты не знаешь, что делают другие девочки. Каролину не сравнить с Мариссой, или Джастин, или с той девочкой, которая сейчас модель.
Я была сбита с толку. Мы не тратили последних дене,г на этот чертов увлажняющий крем. Эта сумма не спасла бы страны третьего мира от кризиса.
— Ты же сама понимаешь, что платишь за баночки, бутылочки, за упаковку. Точно такой же эффект ты могла бы получить, принимая витамин С и пользуясь самым дешевым кремом, Джули.
— С каких пор ты стал косметологом?
— Это катастрофа, когда женщина не понимает очевидного: тратить 35 долларов на то, что твоей коже даже не под силу впитать, глупо и опасно.
— Мне смешно тебя слушать. Раз ты так беспокоишься об экономии, почему бы тебе не перейти на велосипед и перестать водить «ВОЛЬВО»?
— Я бы так и сделал, если бы позволяла дорога. Ты ведь знаешь, какое оживленное движение в час пик.
— О да, но только час пик обычно длится здесь пять минут, Лео…
Мы свернули тему. А я стала покупать другой лосьон, еще дороже «Кларинса». Его упаковка могла бы удовлетворить вкус самого взыскательного эстета.
Позже Лео мне заявил:
— Я решил, что могу уйти на пенсию пораньше, где-то в 52 года. Ожидаются сокращения. Я слышал, что те, кто подадут заявление об уходе по собственному желанию, получат льготы и повышенную пенсию. Думаю, что нам есть смысл продать этот дом. Найдем небольшой домик на одну комнату в каком-нибудь тихом живописном месте и заживем там в уединении, когда детям придет время отправляться в колледж.
— О Лео, желаю тебе удачи в твоих начинаниях, но только без меня, — ответила я, не поднимая головы от шитья для Каролины (могу добавить, что я не латала дыры на ее джинсах, а вышивала модный узор). — Мне вполне хватает паутины в коттедже твоих родителей.
— Верхний Нью-Йорк тоже ничего, — продолжал Лео, словно и не слыша меня. — Я как раз собирался туда. Хочу на уикенд сфотографировать кое-какие виды. Я познакомился в Сети с людьми, которые занимаются разведением маленьких садиков.
— Томатопоклонники? — поинтересовалась я.
— Нет, знайка. Они умеют превращать свои дворики в подобие прерии и сада. Выглядит потрясающе.
— Покажи мне фото, — попросила я.
— Но у меня нет его, — ответил Лео.
— Откуда же тебе известно, что это выглядит потрясающе?
— Я… о них читал.
— Лео, Каролина еще даже не закончила среднюю школу.
— Время летит быстро.
— Мы говорим о том, что произойдет не раньше чем через пять лет.
— Но мы бы могли прикупить участок земли…
— Лео! А о моей работе ты не подумал?
— Ты тоже можешь выйти на пенсию.
— То есть дети должны спать на земляном полу во время летних каникул?
— Я же как-то сумел пережить трудности студенческих лет, к тому же твой отец положил на их счета довольно внушительную сумму.
Мои глаза наполнились слезами.
— Да, они надеялись, что доживут до того времени, когда их внуки станут студентами.
Он сдался.
— Давай забудем об этом на время, Джули. Мои родители умерли позапрошлым летом.
Хотя они очень редко приезжали к нам в гости, мы ездили в Нью-Йорк каждый год. Они не напоминали нам о себе ежедневным присутствием, как Штейнеры. Но когда мне сообщили о том, что они погибли в авиакатастрофе где-то над Шотландией, я была морально опустошена. Чтобы хоть как-то почтить память отца, я заняла почти всю спальню его огромным рабочим столом красного дерева, под стеклянной панелью которого скопилось большое количество фотографий: мой отец в молодые годы, вот он смеется, вот он в обществе известных людей, Лео продырявил в задней стенке стола отверстие для проводов от компьютера, и я работала за ним, словно окутанная заботой отца. Конечно, у меня осталась сестра Джейн, но она пошла в папу и маму. Они с мужем-архитектором любили устраивать «маленькие» вечеринки на пятьдесят персон, посещать все модные рестораны и поддерживать связь с другими детьми известных писателей. У них был свой мир, населенный знакомыми с такими именами, как Бо или Ресси.
Мой мир составляли Лео и дети. Я не могла позволить, чтобы его выдернули у меня из-под ног, как старый ненужный коврик, только потому, что так кому-то взбрело в голову.
—Я еще не готова к тому, чтобы отправиться на пенсию, Лео, — сурово высказалась я. — Я не знаю, хочу ли я превращаться в твоих родителей. И в ближайшие пять лет об этом не может быть и речи. Я, конечно, привязана к дому, но мне нужны друзья.
— Они могут держать с тобой связь по электронной почте. Ты же знаешь, что это широко практикуется.
Он говорил правду. Стиву Каркарту было наплевать, где я нахожусь, когда работаю. Я и в офисе-то появлялась, только когда мне требовалось забрать письма читателей.
— Что за домик ты имел в виду? Избу с длинным столом в той единственной комнате, которую ты мне пообещал? Что мы там будем делать? Жить в глуши и одиночестве?
Возможно, я должна была прийти в восторг от мысли о хлебе, испеченном собственными руками, кувшине с вином и супруге, который заменяет тебе весь мир, но я почему-то не ощутила ничего подобного. Скажу честно — такая перспектива меня пугала.
— О нет, мы будем заниматься тем, на что у нас никогда не хватало времени. Ведь мы движемся по заезженной колее, а называем это жизнью. Джулиана, что хорошего мы сделали для общества? Раз в год вносили пожертвования в благотворительную организацию? Что мы сделали для себя? Два раза в год встречаемся с Пэг и Нейтом, чтобы выпить вместе вина? А дети? Да, у нас хватило ума и душевной чистоты, чтобы не допустить присутствия в доме телевизора, но они все равно смотрят его у друзей. О Джули, если бы мы немного уменьшили скорость, то, возможно, нам удалось бы получать от жизни больше радости! Но ты так занята перепиской со своими «одинокими сердцами», которые ни разу не задумались над тем, почему, собственно, они оказались в таком положении… Потом балет. Потом бег. Бег-то зачем? Да еще под руководством тренера — можно подумать, что тебе нужна собака-поводырь. Ты не видишь мира вокруг себя, ты не видишь, что получаешь взамен того, что даешь. Одежда, развлечения, мобильные телефоны — но на свете существует еще нечто. Джулиана, ты должна прислушаться к моим словам.
Возможно, в тот момент мне действительно следовало прислушаться к его словам. Я могла предотвратить то, что случилось. Он хотел сказать мне, что нашему браку грозят перемены, а я его не поняла. Я восприняла его как нового Лео, циника-идеалиста, которым он всегда был в душе. Я представила себе, как старюсь под его проповеди, и солнце над тихим уединенным домиком высвечивает все новые мои морщины, с которыми я не борюсь, потому что меня больше занимает судьба помидорных грядок, и начала подсчитывать, сколько я смогла бы так выдержать. Ответ предсказуем. Немного.
В последующие три месяца Лео предстояло отправиться на поиски новизны. Как выяснилось девять месяцев спустя, у настигшей нас «новизны» были совершенно конкретные параметры: вес семь фунтов и девять унций.
Гейбу оставалось учиться всего два года, а Каролина только-только начала замечать мальчиков, когда мы пришли к тому, с чего начинали. Лео был в ступоре. Он не мог выдавить из себя ни слова. Это не входило в его планы на вторую пятилетку. Я, конечно, не ждала, что он проявит дикую радость, но все же меня поразило полное отсутствие эмоций на его лице.
— Но ты, же всегда хотел еще одного ребенка, — умоляющим голосом произнесла я. — Я противилась этому, считая, что двух вполне достаточно.
— Но мы не…
— Я думала, что ты мечтал о новом старте, о том, чтобы смысл жизни, наконец, прояснился.
— Я имел в виду, что мы будем более свободны, а теперь ближайшие восемнадцать лет нам предстоит провести по известному сценарию.
— Дети и полная свобода исключают друг друга, разве не так, Лео? Ты не хочешь ребенка, да?
— Нет, хочу. Джулиана, я хочу ребенка, — сказал он со всей серьезностью, нежно привлекая меня к себе. — Может, это знак того, что я должен начать все заново и не повторять ошибок…
— Ошибок? Я думала, что Гейб и Каролина — достойные примеры того, как надо воспитывать детей…
