Стадион жил оживленной жизнью. Рассеянным взглядом следил Монастырский за мальчишками, игравшими в баскетбол на расположенной рядом асфальтированной площадке, за цепочками бегунов, отмерявших круг за кругом, копьеметателями, барьеристами. В разных концах тренировались группы — юноши и девушки. Каждый был занят своим делом.
Подошел и присел Воинов. Он тоже стал молча наблюдать за жизнью стадиона.
Внимание Монастырского привлекли пять стройных девушек, застывших на старте. Издали они казались изящными статуэтками. Черные длинные волосы разбросались по плечам, девушки были крепкие, ладные, загорелые. Их лица — наверное, хорошенькие — трудно было рассмотреть отсюда.
Судьи на финише натянули ленточку. За ней стал судья с мегафоном. Стартер поднял пистолет. Монастырский подивился дистанции — метров тридцать, не больше. Да и бегут с высокого старта, нет колодок. Это на тридцать-то метров!
Хлопнул выстрел, и девушки побежали. В ту же секунду судья за ленточкой стал громко, без конца повторяя одно слово, кричать в мегафон,
Монастырский в недоумении повернулся к Воинову.
— Они слепые, — словно угадав невысказанный вопрос, пояснил тренер. — Я вчера тоже удивлялся, подошел поближе — увидел.
Монастырский, потрясенный, смотрел за девушками. Ему вдруг стало невыразимо тоскливо. Это голубое небо, золотое солнце, этот зеленый ковер стадиона, все эти яркие, чарующие краски, и полный вечный мрак для таких юных, таких прекрасных, таких еще ничего не повидавших (да нет, это слово не подходит — не познавших) девушек. Какая трагедия, какая страшная трагедия!
А забег между тем кончился. Девушки, радостно улыбаясь, обнимали и целовали победительницу. Судьи тоже улыбались, жали руки, обняв за плечи, осторожно уводили девушек с дорожки, к скамейке, усаживали. Оживленно что-то обсуждая, весело смеясь, девушки болтали, размахивали руками, а на старт выходили участницы следующего забега.
И тогда, внимательно вглядевшись, Монастырский вдруг заметил, что на стадионе собралось много безногих. А может быть, с парализованными ногами. Они сидели в инвалидных колясках, быстро катались вдоль дорожек, энергично перебирая руками.
Но вот несколько колясок выстроились на старте, и началась гонка. Вытянув вперед головы, изо всей силы работая мускулистыми руками, спортсмены мчались к финишу...
«Спортсмены? — спросил себя Монастырский. — А почему бы нет?» — ответил он себе. Они тренируются, готовятся к соревнованиям, участвуют в них, побеждают. Прославленный марафонец Абебе Бекила, повредив позвоночник в автомобильной аварии, вскоре прибавил к своим двум титулам олимпийского чемпиона еще один — чемпиона по стрельбе из лука среди инвалидов. Навсегда прикованный к коляске, он продолжал оставаться спортсменом. Лишившись ног, он сохранил волю, упорство, стремление к победе.
Так и они.
И разве это не высшее проявление спортивного духа? Разве не в этом одно из самых замечательных достоинств спорта — вселять в человека волю к борьбе, желание жить, умение не унывать, не опускать руки, не предаваться отчаянию, что бы ни случилось, как бы жестоко ни поступила с тобой судьба!
А девушка ростом под два метра или парень ростом в полтора, в обычной жизни стесняющиеся, болезненно переживающие этот свой недостаток? Но если она мастер спорта по баскетболу, а он по борьбе или тяжелой атлетике, у них совсем иное восприятие жизни. Скольким спорт помог самоутвердиться, приобрести уверенность в себе!..
— Пойдемте, — сказал Воинов, — пора.
Монастырский поднялся, бросил последний взгляд на зеленую арену, откуда доносились радостные крики, хлопки стартовых пистолетов, беспорядочные рукоплескания, и пошел в зал.
Соревнования на Кубок мира по борьбе самбо большого интереса не представляли — слишком велика была разница в классе команд!
Советские борцы без особого труда выиграли все схватки, большинство досрочно. Единственными, кто оказал им сопротивление, были испанцы — они боролись упорно и умело. И хотя опыта у многих из них еще не хватало, чувствовалось, что придет день и они станут опасными соперниками.
Что касается американцев и японцев, то это в общем-то были борцы вольники или дзюдоисты, освоившие кто хуже, кто лучше новый для них вид борьбы — самбо. Впрочем, отсутствие мастерства американцы компенсировали отчаянной волей к победе, энергией, непосредственной активностью.
«Ну что ж, было время, наши самбисты тоже переучивались на дзю-до, — подумал Монастырский, — и неплохо переучились. Уже тогда побеждали». Все это он высказал Воинову, когда они возвращались автобусом в отель.
- А вот то, что мы так легко выигрываем все схватки и вообще все соревнования, — это, конечно, для пропаганды самбо не очень-то здорово. Обескураживает других, — заметил Монастырский.
- Ничего, — потер руки Денисов, — зато сейчас вернемся, можно сказать, со щитом. Вся команда — чемпионы! Ковры стелите, в трубы медные дуйте!
- Как бы мы самбо наше не продули в смысле олимпийской программы, — неодобрительно проворчал Монастырский. — Сами подумайте, кому нужен спорт, в котором ни у кого нет шансов на выигрыш, кроме нас?
- Э, — отмахнулся Денисов, — когда еще следующие игры, а может, и там самбо не будет, до восемьдесят восьмого года ждать придется, а тут чемпиончики готовенькие, с пылу с жару!
Воинов не принимал участия в разговоре, он отрешенно смотрел в окно автобуса, за которым проплывали пестрые улицы города, с их неповторимыми величественными домами, яркой толпой прохожих, беспрерывным потоком разноцветных юрких автомобилей.
Когда вечером они вышли вдвоем с Воиновым прогуляться, Монастырский упрекнул старшего тренера.
- А ты что, не согласен со мной?
- Согласен.
- Так почему не поддержал?
- Видите ли, Святослав Ильич, так же не один Денисов рассуждает. У нас есть тренеры, да и в федерации народ разный, — давай, требуют, медали, кубки, победы.
- Сейчас давай, сегодня. И журналисты некоторые. Вы почитайте, что напишут, когда приедем: «Вся команда на пьедестале почета!» или «Десять чемпионов из десяти!». А с кем боролись, у кого выиграли — на этом внимание не заостряют.
- Нельзя же так, — горячился Монастырский. — Ты рассуди, Стае, кто в федерации, в МОК проголосует за включение борьбы самбо в олимпийскую программу, если нам нет равных?
- Ну, — заметил Воинов,—дзю-до в свое время включили, а у японцев тоже равных не было. И потом, скажу вам, сейчас много появилось сильных самбистов — у испанцев, в Монголии, в Болгарии...
- Да я не о том, — досадливо поморщился Монастырский.— Отдельные сильные спортсмены всегда найдутся в любом виде спорта, в любой стране. Но скажи, разве обязательно было побеждать хоть вот сейчас, на этом Кубке, 10 : О? А 7 : 3 или 8 : 2 — это что, уронит наш престиж? Но зато представляешь, с каким энтузиазмом американцы или те же японцы начнут у себя развивать самбо, если привезут на родину одного-двух чемпионов?
- Да, все верно, — усмехнулся Воинов, — говорил я тренерам. Так знаете, что мне Денисов заявил? «Вы что ж, — говорит, — предлагаете, чтоб наши прославленные борцы поддавались? В поддавки, мол, играть предлагаете?»
- Да он что, дурак или притворяется глупее, чем есть? — возмущался Монастырский. — При чем тут поддавки? Команду надо посылать соответствующую. Разве обязательно было хоть сейчас, например, сборную страны отправлять? Может, сборной Минска или Ленинграда хватило, или «Спартака», да хоть моей «Эстафеты»? Ладно, посылайте сборную, но включите в нее трех-четы-рех молодых. Для них, между прочим, и второе и третье места — радость, и обкатываются, тоже польза. Пусть золото не все захапаем — не олимпиада же пока! Зато стратегически правильно. Даем возможность и другим почувствовать вкус победы, заиметь надежды на будущее. Ты представить себе не можешь, как взбадривается коллектив, и неважно, что за коллектив — школа, секция, город, страна, когда там появляются свои чемпионы! Знаешь, какой стимул! Между прочим, в этом и состоит одна из задач большого спорта. Господи, прямо лекцию читаю, — оборвал он сам себя.
Вот вы бы свою лекцию и прочли начальству, а еще лучше—на федерации. — Воинов помолчал. — Знаете, Святослав Ильич, разные тренеры бывают. Одни живут сегодняшним днем: воспитали хорошего спортсмена, а чаще нашли, перехватили, переманили — и держатся за него. — Знают: второго не будет. Значит, надо эксплуатировать жилу пока можно. На спине своего ученика в рай въезжать. Что завтра будет, таким тренерам наплевать. А есть другие. Те на сто лет вперед смотрят. Их не просто данный спортсмен интересует, не только чемпион, которого они вырастили, а перспектива всего вида спорта, а то и спорта вообще.
Почему ты заговорил об этом? — Монастырский бросил на своего спутника быстрый взгляд. — Мы вроде бы о другом толковали?
