— Эву все дается легче, чем Иану, — делилась она с Трейси, пока они блуждали по лабиринту коридоров, которых почему-то было значительно больше, чем можно было ожидать от гостиницы на двенадцать номеров. — Он без труда получает хорошие оценки, да и в спорте он лучше. Зато Иану достаются все друзья. Когда Иана приглашают на очередную тусовку, а про Эва забывают, мне не просто жаль его, я готова задушить этих маленьких ублюдков. Как, например, Кевина Ваставики. Ты его знаешь? — Трейси, пытающаяся одновременно искать выход из лабиринта и слушать подругу, кивнула. — Этот маленький ублюдок записывает музыку на диски и за десять баксов продает диски другим шестиклассникам. Он докатится до тюрьмы. Так вот, два месяца назад он пригласил Иана на день рождения. Блин, они живут рядом с нами! Я вижу, что Эв смотрит в окно, и предлагаю ему: «Давай пройдемся по магазинам», но сын качает головой. Ему хочется быть там, где все его друзья играют новым самолетом Кевина с дистанционным управлением. Должна отдать Иану должное. Он вернулся домой рано, и они с Эвом отправились в парк побуцать мяч.
— Вот видишь, он еще и добрый, — успокоила подругу Трейси. — Они ведь братья.
— Они не просто братья — они близнецы, а это не одно и то же. Все выглядело жутковато. Казалось, что Иан слышал мысли Эва все время, пока находился на вечеринке.
— Мне кажется, я иногда слышу мысли Теда. А то, что я не слышу, он сам мне говорит.
— Тед — одна из величайших личностей человечества.
— Ты говоришь это только потому, что... ну, в общем, о ней этого не скажешь?
— О Кэмми? Я обожаю Кэмми. О чем ты?
— Она... хандрила вчера. Пока не узнала, что едет с нами. Я думаю, ее можно понять. Трент ее бросил.
— Да ты и сама говорила, что он — напыщенная свинья. Мне кажется, если бы мне было девятнадцать лет, я бы тоже обрадовалась перспективе бесплатного круиза на яхте.
— Ты не против ее присутствия?
— С чего бы это? Она нам не помешает. Кэм всегда была самодостаточной. Ты помнишь, как она часами разговаривала со своими игрушками? Ей тогда было всего два года. А как тогда на Рождество она ползала по полу с Ианом и Эваном и сооружала робота?..
— Ну что ж, спасибо. Просто на этот раз она не стервозила, действительно получила удар. Поэтому я ее и пригласила.
Холли пожала плечами.
— Похоже, девочка уже успокоилась. В самолете она трещала, не умолкая ни на минуту. «Тетя Холли, у меня есть такая классная... Тетя Холли, как вы думаете, Дейв отбелит мне зубы подешевле?» Честно говоря, Трейс, ее болтовня меня забавляла. А зачем инженерам английский язык? Это полный бред. Почему я должна читать Юджина ОНейла[8]? Неудивительно, что он спился. Если б я была такой занудой, мне бы тоже захотелось спиться. О Боже, Вирджиния Вулф на очереди. Она у меня с собой. Этот курс следовало бы назвать «Люди настолько скучные, что, покончив с собой, они оказали всем большую услугу». Кого я не могу понять, так это Трента. Как этот парень мог бросить Кэмми? И ради кого? Линдсей Лохан? Даже мои ребята считают, что Кэмми круче кинозвезды, а ведь они еще не знают, что такое гормоны. Ты бы слышала, как они говорят своим друзьям: «Вы бы видели нашу двоюродную сестру...» Хотя она на самом деле... не совсем...
— Но почти сестра. Видишь ли, Холе, вероятно, парни изменились со времен нашей молодости. Раньше, если девушка выглядела так, как Кэмми, она могла позволить себе все, что угодно. Ей и мозги были без надобности. Мне тоже этого не понять, но я думаю, что здесь дело в том, что «патер-и-матер-хотят-для-сыночка-принцессу». Этот малыш, конечно, далеко не Астор[9], но Кенилворт[10]...
— По сравнению с ближним Вест-Сайдом[11]...
— Вот именно. И за час до этого Кэм так разозлила меня. Она наседала на меня, требуя позволить ей отправиться в кругосветное путешествие, вместо того чтобы возвращаться в колледж... Все это сводится к тому, что... она меня терпеть не может.
— Трейс, она от тебя без ума. Именно поэтому девочка изводит тебя с такой изобретательностью, — фыркнув, сказала Холли и, оглядевшись по сторонам, добавила: — Обещанный нам завтрак — миф. Там сказано «возле бассейна». Тут нет бассейна.
— Кэм вчера заявила, что, по ее мнению, мне неизвестно, что такое страсть. Ты можешь себе представить, как говоришь Хайди, что, по твоему мнению, ей неизвестно, что такое страсть? — Хайди была матерью Холли. Она умерла два года назад.
— Я бы не дожила до конца предложения. Моя мать назвала меня матерщинницей, когда я осмелилась сообщить ей, что у меня инфекция мочевого пузыря. А я уже была замужем!
— Я вовсе не ожидаю от Кэм идеального поведения, Холс. И я понимаю: все это связано с тем, что...
— ...что она приемная.
— Что мы ее удочерили, Холли. Сколько раз я тебе говорила, что я рассматриваю удочерение не как состояние, а как действие.
— Ну, я и так никогда не думаю о том, что Кэмми приемная...
— Вот, пожалуйста! Это все равно что сказать: «Ах, я никогда не обращаю внимания на её хромоту!»
— Трейси, ты же понимаешь, что я имею в виду.
— Да, понимаю, и мне это не особенно нравится.
— Ты же знаешь, как я к тебе отношусь.
— Конечно. Я веду себя, как стерва. Но мы были так близки. До самого окончания школы. Кэм вела себя отвратительно, но медь она любила меня, и Джима, и Теда. Сейчас она любит Джима и только Джима.
— Теда вычеркнули.
— Теда определенно вычеркнули. Тед — враг, потому что он любит меня.
— Тед не приемный... то есть его не усыновили.
— Как будто я в этом виновата! Господи, когда у меня прекратились месячные, я подумала, что у меня рак! Я была уверена, что у нас никогда не будет своих детей.
— Возможно, ей просто нужно время. Тебе не кажется, что Кэм будет легче, если она... узнает?
— Ты действительно так считаешь?
— Это рискованный шаг, Трейс. Может, ей на самом деле станет легче, а может... еще хуже. Я хочу сказать, что так долго скрывать от нее...
— У меня, к сожалению, не было выбора, — перебила подругу Трейси. — Я приняла условие, пообещав, что не расскажу ей.
— Все. Я не хочу больше ничего слышать о Кэмми. Она просто должна повзрослеть. Единственное, что мы можем обсудить, так это бикини, которое она купила в этом круизе. Сегодня утром твоя дочь была в великолепном настроении, — заметила Холли. — Кстати, Кэмми и Ливи отправились на пробежку, а потом собирались где-нибудь позавтракать. Оливия хотела купить несколько опалов.
— Купить несколько опалов? — ахнула Трейси.
— Так сказала Кэм. А вчера вечером Ливи видела женщину в бриллиантовом браслете, который тоже ей понравился.
— Меня вчера вечером шатало от усталости. Я бы не заметила эту женщину, даже если бы на ней вообще ничего не было, кроме бриллиантового браслета! К тому же нас предупредили о том, что не стоит брать с собой даже серьги. В буклете говорится, что здесь все теряется. Мы должны были взять с собой минимум косметики и никаких украшений, в том числе колец. Я хотела купить Теду ожерелье, точнее цепочку, но решила подождать, когда мы попадем на Гренаду. Я не хочу купить ее и тут же потерять.
— Лично я привезла максимум косметики. Я даже в «Суперсейвер»[12] не хожу, не накрасив ресницы.
— Но ты ходишь завтракать с болтающейся грудью.
— Я никогда больше не увижу этих людей. У водителя такси, которая везла нас вчера вечером, дыни весили не меньше пяти килограммов каждая, и они у нее телепались совершенно свободно.
— А почему они не могли позавтракать здесь?
— Оливию здешний завтрак не устраивает. Ей не подходит сервис. — Вокруг было так безлюдно и тихо, как будто ночью в отель попала нейтронная бомба. «Интересно, как мы будем оплачивать счет», — думала Холли.
— Холли, не начинай. Ты просто недолюбливаешь Ливи, ведь так? — откликнулась Трейси. — А вот и золотая игуана, — продолжила она, указывая на неожиданно большую ящерицу, застывшую на стене прямо над ее головой. Увидев подруг, ящерица поморгала блестящими глазами и заспешила прочь, однако Трейси показалось, что она могла бы делать это и побыстрее. — Почему они не держат их снаружи?
— Я думаю, у них никто не спрашивает, — ответила Холли. — У ящериц свои законы. — Белокурые волосы Холли разлохматились и нимбом стояли вокруг головы.
Трейси улыбнулась. Холли умела успокоить в любой ситуации. Она была единственной женщиной, с которой легко отдыхалось. Холли могла растянуть обед, чтобы его хватило еще на пятерых мальчишек, да и вообще, если не считать ее материнских тревог, просто умела жить. Сегодня она походила на Иана, который был таким вихрастым, что ему никогда не удавалось пригладить свои волосы, даже если он густо смазывал их гелем. После этой процедуры казалось, будто у него на голове одна из тех старомодных купальных шапочек, которые сестра Бонифация когда-то заставляла их надевать в бассейн.
