Антон сказал Васе, что он едет к нему, конечно, едет, конечно, с подарком, но едет медленно, потому что он в пробке. Хотя он сидел в агентстве, в «BRAIN-ROOM-е», и придумывал положительный образ красноярского губернатора. Когда позвонил Вася, Антон был близок к прорыву, он уже предложил простую, но крепкую платформу образа губернатора: «Хороший ты мужик, Геннадич!», и Миша Минке уже сказал, что в этом есть что-то, есть искренность, есть Сибирь. Миша Минке, Изабель, Валя Матвеев и другие коллеги удивились, когда посредине мозгового штурма ведущий концептолог вдруг вскочил и убежал, бросив недостроенную платформу образа.
Полночи Антон искал горный велосипед. Оказалось, что ночью в Москве можно купить что угодно: кокаин, проститутку, лазерный принтер, путевку в Египет, украинский борщ. Горные велосипеды ночью в Москве не продаются. Эта ниша на рынке совершенно пуста. Тогда Антон попросил помощи у Изабель. Французская гюрза могла сделать все, если хотела. Антон знал, что за эту услугу будет потом должен гюрзе свои идеи, свои мозги, а может, и всю свою жалкую креативную жизнь. Но ему в тот момент было все равно. Он два часа ездил по проклятой Москве, которая не спит никогда, но в которой нельзя купить велик для сына, и ему было все равно. Гюрза позвонила своим друзьям, куршевельским кретинам, и через полчаса Антон забирал у одного из них шикарный горный велосипед. Его Антон и подарил Васе, долетев до Лениного дома по мокрой весенней дороге и едва не разбившись.
Вася был рад. Он утирал слезы и улыбался. Правда, Васе было тогда всего семь лет, а велосипед был взрослый, мог ездить по отвесным стенам, стоил треху евро, и в общем, им, вероятно, гордился куршевельский кретин, у которого Изабель отняла велосипед в два часа ночи. Но Васе даже понравилось, что велосипед взрослый. Он решил, что отец считает его уже большим. Он поверил, что отец спешил к нему, что отец о нем не забыл. Он же папа, а папа не может забыть.
С того самого дня Антон позорно три раза, как налоговая служба, предупреждал сам себя: за месяц, за две недели и за три дня писал в блокноте-календаре, который для этого только завел: «ВАСИН ДР!!! ВАСИН ДР!!! ВАСИН ДР!!!» Это работало. Больше Антон не забывал о дне рождения сына.
Через день Васе исполнялось восемь лет. За месяц до этого Антон спросил сына, о чем он мечтает. Вася, не по годам развитой, ответил:
– Я мечтаю, чтобы ты жил с нами. С мамой.
– Ну ты же понимаешь… – сказал Антон.
– Да, я понимаю, – кивнул Вася.
Тогда Антон спросил:
– А о чем вообще, дружище, ну то есть не считая того, чтобы мы с мамой жили вместе, о чем вообще ты мечтаешь, Василий?
Вася подумал и сказал:
– Не знаю. Хочу быть орлом, наверное.
– Я понял. Ну… Ладно, – сказал Антон после паузы.
Невозможного нет и быть не может. Если бы у Антона был герб, а на гербе – девиз, он звучал бы именно так. Антон знал пару event-агентств, которые могли воплотить в жизнь любой бред в сжатые сроки и даже заявляли об этом в своих рекламных слоганах. Им ничего не стоило нарядить Васю орлом и поднять в небо на самолете, вертолете или дельтаплане – в зависимости от бюджета. В конце концов Антон склонился к дельтаплану с инструктором. Схема простая: Антон привозит Васю на аэродром, где собираются фрики-дельтапланеристы. Дельтаплан – это раскладушка, на которой можно летать, используя восходящие течения воздуха. Раскладушка может достигать километровой высоты. Это очень высоко и очень страшно, и наверняка Вася не выдержит и половины такого подъема. Расценки у фриков сдельные: чем выше, тем дороже. Это справедливо. Таким образом, решение было и эффектное, и бюджетное. Антон такими решениями и выделялся среди коллег по цеху.
Заказ на создание позитивного образа Сочи нарушил все планы Антона. Но отказаться нельзя, это стало ясно Антону при первом же взгляде в грустные глаза Путина. Нужен был компромисс, и Антон нашел его. Запасной план был надежен и немного позорен, как и подобает запасному плану. Антон решил поручить ребятам из event-агентства переодеться в чудесных фей (за деньги они это исполнят безропотно). Затем феи отвезут Васю на аэродром, где его встретит наемный фрик-дельтапланерист, переодетый в ниндзя – Васе нравятся ниндзя, – правда, за переодевание фрик-инструктор запросил отдельные деньги, но это справедливо. Ниндзя в дельтапланериста переодеваться тоже бесплатно не стал бы. Таким образом, ниндзя-фрик будет управлять дельтапланом, а Вася будет орлом. Вася будет летать. Ну а сам Антон может остаться таинственным волшебником, который все это придумал, спродюсировал и профинансировал, но не смог явиться на саму акцию, потому что, как подобает волшебнику, сейчас занят созиданием нового чуда – позитивного образа Сочи. В конце концов, это нормально, когда главный волшебник не может показаться на глаза, так делали многие: Сталин, Гудвин и другие. Антон выдал ребятам из event-агентства бюджет акции и уехал. Он и на этот раз сделал все, что мог, чтобы мечта сына сбылась.
Все эти мысли пронеслись очень быстро, пока Антон стоял на балконе гостиницы «Бомба» – у мыслей высокая скорость. Потом Антон покинул свой номер и спустился вниз. В холле гостиницы его встретил Эдо, и они отправились в офис креативного штаба Олимпиады.
По дороге машина Эдо прыгала на кочках, ямках, провалах, щелях и трещинах. Дорога была похожа на тренировочную стену для альпинистов, только лежащую в горизонтальной плоскости. Эдо, прыгая вместе с «девяткой», сказал, не уточняя, о ком идет речь:
– Пидарасы.
С чем Антон Рампо, тоже не уточняя, о ком идет речь, согласился.
У входа в здание креативного штаба сразу бросались в глаза три флага: России, Краснодарского края и МОКа – Международного олимпийского комитета. Медленно, торжественно подъехали ко входу в штаб под трепещущими на весеннем ветру флагами. Антон улыбнулся. Это было похоже на церемониальное прибытие кортежа Виндзоров, только Виндзоры почему-то ездили на тонированной «девятке».
Офис сочинской Олимпиады оказался не похож на офис московской «PRoпаганды» со стильными надписями на английском и креативным беспорядком-порядком. Это был строгий, совершенно безликий офис со свежим ремонтом и одинаковыми темными дверями во все кабинеты. В переговорной Антон обнаружил, однако, нечто общее с офисом «PRoпаганды». Комната была полна людей, которые говорили, перебивая друг друга. Мозговой штурм – так подумал Антон.
На появление Рампо никто не обратил поначалу никакого внимания, Эдо хотел было исправить ситуацию, но Антон коротким жестом попросил его не делать этого. Ему было так удобнее рассмотреть людей, с которыми придется работать в их естественном состоянии. В переговорной было всего семь человек, но казалось, что их больше, потому что один из семи беспрестанно передвигался, разговаривая по телефону и активно жестикулируя. Он был одет в костюм «Армани» и узконосые черные туфли, на руке у него были золотые часы. По телефону он говорил тоном решительным и напористым:
– Слушай меня. Я много говорить не люблю. Работу сделай, а как ты ее сделаешь, это твои проблемы, мой брат! Что? И что, что сложно? Я же тебе не рассказываю, сложно мне или нет. Хотя мне знаешь как сложно! Если я расскажу, ты растеряешься. Ты тоже меня не грузи! Делай свое дело. Я – свое, ты – свое. Все понял?
Антон сразу подумал, что этот молодой армянин умеет работать с людьми, обладает моторным началом и навыками мотивации персонала и его можно будет сделать своей правой рукой.
Остальные присутствующие горячо обсуждали, что же делать теперь. Явно что-то недавно случилось, и теперь все боятся, что их отымеют за это, понял Антон. Когда любопытство победило желание и дальше изучать сотрудников в их естественной среде, Антон спросил небрежным тоном:
– Что за проблема, коллеги?
Человек в остроносых туфлях коротко взглянул на Антона и сказал:
– Деньги спиздили. А с нами не поделились. Обидно!
– Ясно, – понимающе кивнул Антон. – И много денег пропало?
– Нет, не много. Все! – улыбнулся Антону человек в остроносых туфлях.
В этот момент он еще больше понравился Антону как кандидат в правую руку; у него была способность прямо смотреть проблеме в лицо и не скрывать от руководства масштаб катастрофы. В этот момент Эдо, указав на Антона, все же представил его присутствующим:
– Человек из Москвы, – и добавил не без гордости: – Я привез.
Воцарилась нехорошая тишина. Все смотрели на Антона, и даже человек в «Армани» и остроносых туфлях вдруг изменившимся тоном сказал в телефон, по которому по-прежнему говорил: «Перезвоню», положил трубку и тоже стал внимательно смотреть на Антона.
Антон выдержал паузу, которая заложила основы уважения к нему, и сказал:
