Ознакомительная версия.
БОРИС-ПЕРВЫЙ (выходит из укрытия и прикрывает дверь): Чего так долго? Думал, не выйдешь.
ДЕВУШКА (оборачивается): Борька? Напугал… Неудобно было, пока Семен Семенович выступал. (Кокетливо.) Что за срочность такая? (Разворачивает записку.) «Надо поговорить про важное. Если не выдешь, прощай навсегда». Не «выдешь», а «выйдешь». Троечник. Так и не научился без ошибок писать.
БОРИС-ПЕРВЫЙ: Мне без надобности. Я на комбинат работать пойду. Учеником сварщика. Договорился уже.
ДЕВУШКА: Давай, говори про важное. Видишь, я вышла?
Пауза. Борис-первый собирается с духом.
ГОЛОС МЕДАЛИСТА:
Был он молоденький —
Двадцать всего.
Штатский в котике
Выдал его.
ДЕВУШКА: Ну? Ты робеешь, что ли? Борька, ты же храбрый. Как ты за меня на катке заступился! Один против троих.
БОРИС-ПЕРВЫЙ: Подумаешь. Это совсем другое. Синяки на морде быстро заживают. А сердце треснет, потом не склеится.
ДЕВУШКА: Ты, Борька, поэт. Не хуже Сельвинского.
БОРИС-ПЕРВЫЙ: Я не поэт. Ты меня сейчас не подкалывай, ладно? Я готовился. Я скажу. Ты не перебивай. А то собьюсь.
ДЕВУШКА: Я не буду перебивать.
БОРИС: Щас…
Поднимает сжатую в кулак руку, трясет ею. Никак не может начать.
ГОЛОС МЕДАЛИСТА:
Этим движением
От плеча,
Милым видением
Ильича
Смертник молоденький
В этот миг
Кровною родинкой
К душам проник…
ДЕВУШКА: Да говори ты. Не тяни.
БОРИС-ПЕРВЫЙ: Ну, я тебя люблю и всё такое. Вот. Сама знаешь. Не дура.
ДЕВУШКА: Признание красивое. Только короткое. Ты развивай тему, не останавливайся.
БОРИС-ПЕРВЫЙ: Тебе со мной хорошо будет. Честно. Я сдохну, но всё для тебя сделаю. Я зарабатывать буду. Сварщики знаешь, сколько заколачивают? А я потом еще на высотника выучусь. Это вообще. Всё у нас будет. Комната хорошая, гардероб, шифоньер. Что захочешь, то и будет. Пить не буду. Ни грамма. Ты на батьку моего не гляди. Зачем мне пить, если ты со мной? Всю получку отдавать стану. Ты не улыбайся! Я, может, не так говорю. Не про то. Я же не про получку хотел. Я тебя никогда не предам и не продам. Ты это знай. И ни на кого не променяю. Ни на какую Целиковскую.
ДЕВУШКА: Даже на Целиковскую? Ну, это ты, Борька, врешь.
БОРИС-ПЕРВЫЙ: Я вру? Я тебе никогда не вру. И не буду врать. Я… хочешь, я Лениным поклянусь? (Показывает на портрет.) Честное ленинское!
ГОЛОС МЕДАЛИСТА:
…ладонь его
Тянется ввысь —
Бронзовой лепкою,
Назло зверью,
Ясною, крепкою
Верой в зарю!
Вот как я собираюсь прожить свою жизнь, дорогие мои товарищи!
Раздаются громкие аплодисменты.
Борис-первый в это время что-то говорит, но из-за шума его не слышно.
ДЕВУШКА: Что?
БОРИС-ПЕРВЫЙ: Молодая ты очень. Я понимаю. Я тоже, конечно, молодой, но мне уже все ясно. А тебе еще нет. Я тебя, Люсь, не тороплю. Я ждать буду. Сколько надо.
Машет рукой, порывисто поворачивается, выходит».
«Её зовут Люся?!» – перебила чтеца старуха.
«Да, Людмила. А что?»
«Ничего… Продолжайте. Пожалуйста, продолжайте!»
«Снова открывается дверь. Выходит Борис-второй. Высокий красивый парень.
Габардиновый костюм, рубашка с отложным воротником. Комсомольский значок на лацкане. Стрижка полубокс. В зале директорский голос бубнит что-то бодрое, но слов не разобрать. Время от времени звучат рукоплесканья.
БОРИС-ВТОРОЙ: Нарочно из зала вышла? Чтоб я не задавался? Зря. Я перед тобой никогда не задаюсь. Письмо мое прочла?
ДЕВУШКА: Прочла.
БОРИС-ВТОРОЙ: Там всё правда. До последней буковки. Чтобы добиться всего, чего хочешь, нужна правильная спутница жизни. Ты – правильная. Я с тобой горы переверну. Железно.
ДЕВУШКА: А чего ты хочешь добиться?
БОРИС-ВТОРОЙ: Я же сказал: всего. Держись за меня, Людмила. Не прогадаешь.
ДЕВУШКА: «Не прогадаешь». А писал про любовь. Красиво. «Будет любовь или нет? Какая – большая или крошечная?»
БОРИС-ВТОРОЙ: Это Маяковский. Про высокие вещи лучше поэтов никто не скажет. Каждый должен заниматься своим делом. Я человек практический, поэтому я скажу прозой. Знаешь, Людмила, есть люди, которых меняет жизнь. А есть люди, которые сами ее меняют. Вот и я такой. Я только с тобой откровенно говорю. Чужой кто послушает – засмеется. Скажет, мальчишка, фантазер. А я не фантазер. Как решил, так и будет. Всё будет. Придет день – буду на трибуне мавзолея стоять.
ДЕВУШКА: А потом – внутри лежать?
БОРИС-ВТОРОЙ: Такими вещами не шутят. Со мной можно. Но лучше и со мной не надо. Я не двурушник какой-нибудь: на собрании одно, на кухне другое. Дело Ленина и Сталина знаешь почему во всем мире побеждает?
ДЕВУШКА: Почему?
БОРИС-ВТОРОЙ: Потому что на таких, как я, держится. Бороться и искать, найти и не сдаваться. Ясно?
ДЕВУШКА: Ты вышел, чтоб со мной про дело Ленина и Сталина говорить?
БОРИС-ВТОРОЙ: Я вышел, чтобы сказать: «Людмила, давай пойдем навстречу солнцу вместе. Оно пока только еще восходит. Но оно будет сиять для нас. Клянусь тебе».
ДЕВУШКА (смотрит на портреты): Кем?
БОРИС-ВТОРОЙ: В смысле?
ДЕВУШКА (показывает на вождей): Кем клянешься? Из них?
БОРИС-ВТОРОЙ (смотрит, думает): Товарищем Сталиным. Он Сталин, а я Железнов. Сталь с железом никакие преграды не остановят.
ГОЛОС ДИРЕКТОРА: А где у нас Боря Железнов? Железнов! Ты куда подевался?
ЗВОНКИЙ ГОЛОС: Семен Семеныч, Железнов вышел!
ГОЛОС ДИРЕКТОРА: Так найдите его. А то я медаль себе заберу.
СМЕХ, КРИКИ: Борис! Железнов!
БОРИС-ВТОРОЙ: Надо идти. На танцах договорим. Первый, чур, мой!
Убегает.
Девушка смотрит ему вслед.
Слева из-за пальмы выходит Борис-третий.
Он в круглых роговых очках, в белых штанах и белых туфлях, в куртке на молнии. Максимально допустимое для того скудного времени пижонство. Черные волосы взбиты коком.
Звуки из зала приглушены: невнятный бубнеж, иногда аплодисменты.
БОРИС-ТРЕТИЙ (насмешливо): А я все слышал.
ДЕВУШКА (вздрогнув): Боб? Ты что тут делаешь?
БОРИС-ТРЕТИЙ: Прячусь. От речей.
ДЕВУШКА: Тебя мама не учила, что подслушивать стыдно?
БОРИС-ТРЕТИЙ: У меня мама художница. Она говорит: настоящее искусство – это когда стыдно, больно и обжигает. А не «два вождя после дождя». Интересно было послушать, как вы тут воркуете. Ты, Люсьен, прямо фам-фаталь.
ДЕВУШКА: Кто-кто?
БОРИС-ТРЕТИЙ: Роковая женщина.
ДЕВУШКА: Слушай, почему ты все по-иностранному переиначиваешь. Я не «Люсьен», а Люся. Ты не «Боб», а Боря.
БОРИС-ТРЕТИЙ: Вообще-то я Барух. В честь деда назвали. Но такие имена теперь не в моде. Плевать. Боб – звучит классно.
ДЕВУШКА: Чего классного? Боб-фасоль-горох.
БОРИС-ТРЕТИЙ: Дура ты, Люси.
ДЕВУШКА: Ну и катись, если я дура.
БОРИС-ТРЕТИЙ: Не могу. Заразился.
ДЕВУШКА: Чем это ты заразился?
БОРИС-ТРЕТИЙ: Бациллой любви. Ты забойная чувиха. А что дура – фигня. Я тоже не Лобачевский. Мы созданы друг для друга. Дурак и дурочка, петушок и курочка.
ДЕВУШКА: Здрасьте-пожалуйста.
БОРИС-ТРЕТИЙ: А что? За компанию и жид повесился. Мой случай. Тут конкуренты перед тобой свои товары выкладывали. Один– высотную сварку, другой – место в мавзолее. У меня тоже полным-полна коробушка, есть и ситец и парча.
ДЕВУШКА (смеется): Хохмач ты, Борька.
БОРИС-ТРЕТИЙ: Зовите меня «Боб», мисс. Гардероб с шифоньером обещать не могу, дорогу к солнцу тоже. И про вечную любовь заливать не стану. У нее, как у пташки, крылья. Но, во-первых, я талант. Ты мои картинки видела?
ДЕВУШКА: Видела. Ужас.
БОРИС-ТРЕТИЙ: Скажи? Мороз по коже. Но, может, я не художником стану, а саксофонистом. Или гитаристом. Неважно. Главное, ты со мной скучать не будешь. Фирма гарантирует.
ДЕВУШКА: Тоже клясться будешь? Которым из них?
БОРИС-ТРЕТИЙ (смотрит на портреты): Тогда уж Марксом. Все-таки европеец. Космополит опять же, бродяга в человечестве. Давай смотаемся с этих ихних танцев? Вальс-полька-хоровод. У меня дома никого. Пластинки есть офигенные. Глен Миллер. Бенни Гудмена недавно выменял у одного лабуха.
ДЕВУШКА: Как это я уйду, ни с кем не попрощаюсь? Неудобно. День-то какой.
БОРИС-ТРЕТИЙ: Понял. Конкуренты: высотная сварка с мавзолеем. Ладно, Люси, право выбирать и быть избранным гарантировано каждому советскому гражданину конституцией. Короче, ты выбирай, а я пойду приберусь. У меня в комнате чума, разгром немецко-фашистских захватчиков под Москвой. Жду. Адрес ты знаешь.
Уходит.
Девушка стоит спиной к залу, смотрит на портреты. За ее взглядом следует луч прожектора: Ленин, Сталин, Маркс.
Постепенно свет гаснет. Занавес на центральной сцене закрывается. Первое действие окончено.
Я вас не утомил?»
«Нет, – сказала старуха, вздрогнув. – Кого же она выбрала? Это выясняется во втором действии?»
«И да, и нет. Во втором действии трех Борисов могут играть те же самые актеры, только состаренные. Могут и другие, возрастные, но с легко узнаваемыми приметами: у Бориса-первого, допустим, такой же чуб. У Бориса-второго и у Бориса-третьего тоже какие-то безошибочные приметы, это уж пусть режиссер думает. А вот Девушка „растраивается“. То есть теперь это три разные актрисы, внешне нисколько не похожие ни друг на друга, ни на юную выпускницу. Зрители не сразу понимают, что это одна героиня, которая в зависимости от судьбы получилась такой или этакой.
Ознакомительная версия.
