«Расслабить мышцы», — напомнила она себе. Еще раз глубоко вздохнув, она посмотрела на полку с книгами, которые помогла отредактировать и написать: «Культ личностной свободы», «Культ сострадания», «Культ зависти», «Биология сексуальной привлекательности», «Физические основы человеческой природы», «География души», «Инь и Ян одиночества», «Инь и Ян супружеской жизни», «Инь и Ян развода».
Самыми популярными книгами были «Как победить депрессию с помощью собаки», «Прокрастинируйте на здоровье, или к черту чувство вины». Последняя книга вообще стала весьма спорным бестселлером. Ее даже перевели на немецкий и иврит.
В строке об авторском праве мелким шрифтом значилось ее имя, Рут Янг, ну то есть как раз там, где ставится значок ©. Это в тех случаях, когда ее имя вообще упоминалось. За пятнадцать лет работы через ее руки прошло почти тридцать пять книг. Большая часть ранних заказов пришла от ее бывших клиентов по корпоративным коммуникациям. Ее профессиональные навыки отразились на умении общаться в целом, потом вылились в способность решать коммуникативные проблемы, отслеживать поведенческие паттерны, распознавать эмоциональные проблемы, развивать связь между разумом и телом и развиваться духовно. Она пробыла в этом бизнесе достаточно, чтобы проследить эволюцию терминов: от «чакр» к «пране», энергии «ци», «жизненной энергии» и «биомагнетическим волнам» с «би-омагнетическими полями» и наконец снова к «чакрам».
В книжных магазинах большинство творении ее клиентов были отнесены к «легкому» или «популярному» чтению под указателями «Саморазвитие», «Здоровье» и «Нью-эйдж». Но ей самой больше хотелось работать с книгами, которые имели бы отношение к философии, науке и медицине.
В общем и целом книги, которые она помогала писать, были интересными, и она не забывала себе об этом напоминать. Впрочем, ее задачей и было сделать их интересными. И хотя сама она могла критиковать собственную работу просто из скромности, ее раздражало, когда другие не воспринимали ее всерьез. Даже Арт не понимал, насколько сложна ее работа. Хотя отчасти в этом была виновата она сама, потому что ей нравилось делать вид, что ей не сложно ее выполнять. Ей не хотелось привлекать к себе внимание, и она ждала, что окружающие сами все поймут и оценят, насколько мастерски ей удается добывать золото из грязи. Но, конечно, никто этого не понимал и не ценил. Никто не знал, как сложно было оставаться дипломатичной, превращать невнятные разглагольствования в живую прозу. Ей приходилось убеждать клиентов, что ее решительная манера перекраивать тексты не ухудшает их, а, наоборот, делает точнее, умнее и значительнее. Она должна была помнить, что большинство авторов с помощью своих книг мечтало добиться символического бессмертия, полагая, что печатное слово проживет дольше, чём их физические тела.
А когда книги выходили, Рут должна была тихонько сидеть на Приемах и слушать, как ее клиентов чествуют за ум и ясность мысли. И хотя она часто повторяла, что ей не требуется чье-то признание для того, чтобы испытывать удовлетворение от своей работы, на самом деле это было не так. Признание ей все же было нужно, вот только не такое, которое она получила две недели назад на праздновании семидесятисемилетия матери.
Тетушка Гал и дядюшка Эдмунд привели с собой подругу из Портланда, пожилую женщину в толстых очках, которая спросила, кем работает Рут.
— Я книжный коллаборатор, — ответила она.
— Зачем ты так говоришь? — отчитала ее Лу Лин. — Это некрасиво, как будто ты предательница или какой-нибудь шпион.
И тогда вмешалась тетушка Гал, произнеся с большим апломбом:
— Она — писатель-призрак, одна из самых лучших. Видела книги, у которых на обложке сказано: «записано со слов»? Вот чем занимается Рут. Люди рассказывают ей свои истории, а она их записывает, слово в слово, как ей говорят.
У Рут не было времени ее поправить.
— Как судебная стенографистка, — отозвалась та женщина. — Я слышала, что они должны работать очень быстро и очень аккуратно. Ты где-то этому училась?
Рут не успела ответить, потому что их снова перебила тетушка Гал:
— Рути, надо тебе написать мою историю! Она просто удивительная, да еще и правдивая! Не знаю только, сможешь ли ты за мной поспевать, я ведь говорю быстро!
— Она не только печатает, — теперь встряла Лу Лин. — Там очень много работы!
Рут была признательна матери за заступничество, пока та не добавила:
— Она еще и грамматику исправляет!
Рут оторвала взгляд от своих записей в телефоне, приготовленных для беседы с автором «Духовности в Интернете», и напомнила себе, как же ей повезло в жизни. Она работала дома, получала приличные деньги, ее ценили издатели и публицисты, которые звонили ей перед интервью, чтобы посоветоваться. У нее всегда было много работы, в отличие от других авторов на свободных хлебах, которые всегда боялись упустить заказы.
— Такая занятая, такая успешная, — недавно сказала мать, когда Рут сослалась на занятость, объясняя, почему не может приехать к ней с визитом. — Времени свободного нет совсем, — добавила Лу Лин. — Потому что каждая минута должна приносить деньги. Сколько мне тебе заплатить: пять долларов? Десять? Может, тогда ты приедешь, чтобы повидаться?
Дело было в том, что у Рут действительно не было свободного времени, во всяком случае, она так считала. Для нее свободное время было настоящей драгоценностью, которую она могла потратить на какое-нибудь очень приятное для себя занятие или просто на то, чтобы выдохнуть и вспомнить, что наполняло смыслом и делало счастливой ее жизнь. Правда, чаще всего ее свободное время уходило на срочные и, как потом показывал опыт, бессмысленные хлопоты. Вэвди с ней соглашалась:
— Свободного времени больше не существует.
Его надо обязательно себе выделять, понимая при этом, сколько стоит каждая минута. Вот и выходит, что ты стараешься выжать из него максимум отдыха, расслабления и походов в рестораны, в которые не так просто попасть.
Услышав это, Рут перестала нервничать из-за своего жесткого графика. Не ее вина, что ей не хватало времени на то, что требовало ее внимания. Это было распространенной проблемой. Вот только попробуй объяснить это матери!
Она открыла заметки по седьмой главе последней книги Агапи Агнос, «Как исправить огрехи воспитания», и набрала номер автора. Рут была одной из немногих, кто знал, что на самом деле Агапи зовут Дорис де Маттео и что она взяла этот псевдоним потому, что «агапи» означает «любовь», а слово «агнос» хоть и имеет отношение к невежеству, но ею было истолковано как «неведение», своеобразная форма невинности. Она так и подписывала свои книги: «Любовь Невинность, Агапи Агнос». Рут нравилось с ней работать. Хоть Агапи и была психиатром, общение с ней не давило. Она была хороша и прекрасно об этом знала. Изюминкой ее очарования была внешность в стиле Жа Жа Габор, акцент и ощущение ума и кокетства, которое возникало, когда она отвечала на вопросы на телевизионных или радиоинтервью.
Во время телефонных переговоров Рут прошлась по главе, которая описывала пять запретов и десять рекомендаций к действию для тех, кто хочет стать хорошими родителями.
Милая, — сказала Агапи, — а почему у тебя всегда получается список из пяти или десяти пунктов? Я не всегда могу подогнать свои мысли под эти числа.
— Людям проще запоминать серии по пять и десять пунктов, — ответила Рут. — Я где-то читала результаты исследования по этой теме.
— Разве?
— Скорее всего, это связано со счетом на пальцах. — Это совершенно логично, дорогая! Я знала, что этому должна быть причина.
Повесив трубку. Рут начала работать над главой, которая должна была называться «Не бывает детей-островов». Она включила воспроизведение записанного разговора с Агапи:
«…Родитель, осознанно или нет, вкладывает в ребенка свою космологию. — Агапе замолчала. — Ты хотела что-то сказать?..»
Интересно, как она могла дать Агапи понять, что хочет что-то добавить? Рут почти никогда не перебивала в разговоре.
