— Все так, — закурив, кивнул он. — Но все-таки есть и другое. Надо уметь видеть и хорошее. Согласитесь, все-таки вас окружают замечательные люди. Я имею в виду ваших друзей. И, кстати, вы уезжаете не только от системы, но и от них, друзей, от привязанностей, от языка и традиций. Это все нешуточные вещи. Вас там, в Америке, замучает ностальгия. Ностальгия страшная штука.
— Знаете что?! — перебила она. — И там можно найти друзей. Зато я буду чувствовать себя свободной, — ее слова звучали решительно и твердо; казалось, ее дух — некий тугоплавкий материал, который с повышением температуры приобретает большую прочность.
— Свободной! — повторила она. — И личностью… Мы там не пропадем. Мой муж — кандидат наук, и у меня есть диплом… Да и я готова работать кем угодно: посудомойкой, уборщицей и все равно буду себя чувствовать большей личностью, чем здесь. Там никакая профессия не унизительна…
— Все так, — он затянулся и выпустил в сторону струю дыма. — Но и там жестокий мир, борьба за выживание, правда, на более высоком уровне. Там постоянная гонка за деньгами, все подчинено деньгам, при свободной демократии нет свободы от денег. И тоже полно невежд и дураков, и хамства хватает. Там все заняты бизнесом, при встрече говорят о страховке, налогах, а мы живем неважно, плоховато, но у нас можно поговорить по душам. К тому же, в Америке ценятся люди действий, поступков. Там не любят непрактичных, чудаков, мечтателей, а у нас, сами знаете… Западные женщины любят суперменов, победителей, а наши и несчастных, неудачников… Так что, наше общение — огромная ценность. Оттуда, издалека, вы увидите, что и здесь есть кое-что хорошее. Например, соловьи. Ведь соловьи только в России, — он попытался внести в разговор шутливую ноту.
— Не увижу! — раздраженно усмехнулась она. — Здесь отвратительно все! Невыносимо больше смотреть на нищету и убожество… Грязные подъезды, кругом мусор, свалки, какой-то помоечный мир. Искусство пошлое, показушное, кругом идиотские призывы, лозунги… Если бы не дали разрешение, уехала бы в глухую деревню, чтобы ничего и никого не видеть… Здесь все держится на страхе… Мой дед вечно боялся, что его арестуют, потому что он не чисто русского происхождения. Отец на работе боялся говорить правду в глаза; говорил ее дома шепотом. И всю жизнь боялся стукачей и всех людей в форме. Мать боялась, что ее не пропишут в столице, что она не дотянет до зарплаты, не достанет лекарств, когда я болела. Муж после института боялся — отправят в «почтовый ящик», а он хотел заниматься наукой в НИИ. Я по вечерам боюсь выйти на улицу — боюсь грабителей. А днем, и в транспорте, и в магазинах боюсь грубостей и хамства. Здесь все виды страха. Да что там говорить! — гримаса боли передернула ее лицо. — Здесь никогда не будет нормальной жизни… Там, на Западе, все делается для того, чтобы человеку облегчить жизнь, а здесь — чтобы ее отравить. Здесь с детства убивается индивидуальность. Даже есть поговорка: «высокая трава первой попадает под косу». Ужас! Значит, не высовывайся, будь, как все. Вот потому и нет личностей.
— Есть! Не сгущайте.
— Единицы! Я уже говорила. Но они поставлены в жуткие условия. Согласитесь, талант, личность могут развиваться только в свободе.
— Тем больший подвиг — развиться в несвободе.
— На такие подвиги способны безумцы, а большинство просто зачахнет… Знаете что?! — она вдруг подозрительно прищурилась, — мне кажется, вы возражаете лишь бы возразить, а в душе прекрасно знаете, что я права. Это не честно. Бог накажет вас!..
Он улыбнулся, но тускло, как и в начале разговора.
— Бесспорно, вы во многом правы. Все так. И все же, понятие родины — не пустые слова. Это культура, впитанная нами с детства: язык и песни, традиции, обычаи. Там, на Западе, все другое, поверьте мне. Совсем другой мир. Цивилизованный, благополучный, но совершенно другой, и в него трудно вжиться. Там другие отношения между людьми. У нас мы можем запросто, без звонка, нагрянуть к другу в гости, а там это не принято. У нас как? Пришли гости, на кухне выпивают, говорят до часу ночи. Хозяин может уйти спать, а гости сидят, как у себя дома. В какой стране это возможно?! Тяга к общению у нас — не пустое понятие. А там каждый сам по себе, люди разобщены… Западный индивидуализм приводит человека к одиночеству, эгоизму.
— Нет, нет! — она энергично замотала головой. — Дружба везде остается дружбой. Везде есть хорошие и плохие люди, но в условиях свободы люди более открыты, они не скованы материальными заботами и дружбы между ними гораздо больше. Как раз богатые, благополучные люди больше способны на искреннюю, бескорыстную дружбу.
— А я думаю наоборот, — не сдавался он. — В наших условиях люди больше тянутся друг у другу. Чтобы выжить. И наша дружба крепче и бескорыстней. А там чаще — каждый сам по себе или люди дружат кланами. Есть даже определенные общества, куда просто так не попадешь. Там многое решают положение, деньги, а у нас духовные интересы… И вообще, обогащение не приносит счастья. Не случайно, западные общества уже заходят в тупик — не к чему стремиться, уже перепроизводство всего. Есть все. Раньше их стремление к счастью сводилось к комфорту: белый особняк, белая машина, белая яхта. Их счастье осуществилось, и теперь нет общей, объединяющей цели. От пресыщенности появляется лень, дурацкие увлечения, кое-кто даже бежит от цивилизации назад к природе, к первобытности. Так что, все имеет оборотную сторону… А у нас все-таки есть будущее. Я уверен — наша система изменится, возродиться то, что когда-то было в России, когда нашим искусством и наукой восхищался весь мир…
— Опять-таки все делали одиночки. Единицы. А вся страна была невежественной, отсталой. Всегда. И всегда догоняла Запад. Но не догнала, и никогда не догонит. Потому, что у людей рабская психология. Это в генах. И ничего здесь не изменить. И о каком будущем вы говорите?! Равенство, братство — идиотизм! Это против природы! Умный, талантливый должен жить лучше, чем глупец и бездарь, а здесь наоборот — любой рабочий получает больше профессора… И какое у меня братство с этими темными людьми, тупыми рожами?! У нас разные взгляды на жизнь… И что мы здесь имеем?! Полужилье, полупродукты… Райкомовские деятели все указывают: где жить, где работать, что читать, даже с кем жить! Вы прекрасно знаете — браки с иностранцами запрещены, если в семье что не так — выносят партвзыскание. Лезут в личную жизнь — кошмар!.. Единственно чего здесь добились — вывели новый тип человека — зависливого и злобного, — она глубоко вздохнула и с удвоенной силой обрушила на него все накопленные переживания, возмущение и злость: — Нигде в мире нет такой тупости, пьянства, мата! А сколько бандитов! Бьют стекла в электричках, в метро режут сиденья, срывают с людей меховые шапки, вырывают сумки…
— Негодяи есть в каждой стране, — хмуро вставил он.
— Есть, но там их сразу упекают в тюрьму, там с ними не церемонятся. А у нас берут на поруки… А как относятся к животным?! — ее скачущие мысли не оставляли камня на камне в мире, где она прожила почти тридцать лет. — Бездомных отстреливают, домашних крадут на шапки. Недавно читала в газете — у слепой женщины какие-то подонки увели собаку-поводыря, одинокой старушке в коммуналке соседи, чтобы напакостить, сварили суп из ее кошки. А кошка была ее единственным близким существом, единственным утешением. Вот до какой мерзости дошли! Где, в какой стране это возможно?! На Западе, знаете как к животным относятся?! Именно богатые, благополучные больше способны на гуманизм, благотворительность. Да что там говорить! А какие крепкие семьи в Америке! Америка вообще пуританская страна.
— Ну, это вы бросьте! И там полно разводов. И безработных немало, а те кто работают, откладывают деньги, чтобы на пенсии жить безбедно. А у нас обо всем заботится государство. Мы не думаем о работе, зарплате, пенсии, и можно развиваться духовно. Пожалуйста, занимайтесь искусством, спортом. Там это для одиночек и стоит ого сколько!
— Чепуха! Там духовности в сто раз больше, в каждом колледже оркестр, в сто раз больше театров…
Он махнул рукой.
— В массе искусство низкопробное, коммерческое. Возьмите фильмы — сплошь боевики, насилие, секс. И во всем стандарты, даже улыбки.
— Это здесь такие показывают, а высокое искусство замалчивают. И все достижения замалчивают. Это специально делается. Ничего вы не понимаете! Рассуждаете, как передовица в «Правде». Я думала вы другой…
Он бросил недокуренную сигарету и еле внятно прохрипел:
— Наша бедная Россия — истерзанная земля, несчастный народ — мне дороже самых процветающих стран.
— Вы просто оголтелый патриот! — ее настрой подскочил до самого высокого градуса и уже почти перешел в грубость.
Он тоже повысил тон и ответил без заминки:
— А вы эгоистка. Уезжают те, кто думают только о своем благополучии, но не о стране. Им на все наплевать, лишь бы прилично жить.
