Нам известно, что Англия и сейчас тратит огромные суммы на милитаристскую пропаганду в Америке. Будь мы англичанами, мы наверняка повели бы себя точно так же. Но мы американцы и для нас Америка всегда Первая; и именно как американцам нам необходимо распознать британски: интересы и предпочесть им свои собственные.
Второй главной группой из числа упомянутых мною являются евреи.
Не трудно понять, почему евреи жаждут поражения нацистской Германии. Преследования, которым они подвергаются в Германии, превратили бы в злейших врагов этой страны представителей любой расы.
Никто, наделенный чувством сострадания ближнему, не может одобрить преследование евреев в Германии. Но никто честный и здравомыслящий не может не оценить всех опасностей той политики, которую в предвоенный период проводили евреи в нашей стране, — опасностей и для нас, и для них самих. Вместо того чтобы агитировать за войну, нашим соотечественникам еврейской национальности следовало бы поступать прямо наоборот, всеми силами борясь против вступления нашей страны в войну, потому что они обязательно окажутся в числе первых, кто почувствует на себе последствия подобного поворота событий.
Терпимость — это добродетель сильных, причем исключительно в мирное время. Исторический опыт показывает, что во дни войны и связанных с нею бедствий от терпимости не остается и следа. Но лишь немногие политически дальнозоркие евреи осознают это и противостоят интервенционистам и интервенции. Тогда как еврейское большинство все еще остается глухо к доводам разума.
Главная опасность, которую представляют евреи для судеб нашей страны, заключается в их владении нашим кинематографом, нашей прессой, нашим радио и нашим правительством. Во владении ими — или как минимум в колоссальном влиянии на них.
Я не обрушиваюсь здесь с нападками ни на евреев, ни на англичан. Я восхищаюсь и теми, и другими. Но я утверждаю, что вожди как английского, так и еврейского народа, — по причинам, которые вполне объяснимы с их точки зрения и ничуть не в меньшей мере были бы безрассудны с нашей, — по причинам, не имеющим ничего общего с подлинными интересами Америки, — пытаются втянуть нас в войну.
Мы не вправе упрекнуть их в том, что они действуют, как им кажется, в их собственных интересах, но и о наших интересах нам забывать не след. Мы не можем позволить слепым страстям и предрассудкам чужих людей принести гибель и разрушение нашему государству.
Администрация Рузвельта — вот третья главная группа, подталкивавшая и подталкивающая нашу страну к войне. Ее члены воспользовались чрезвычайными обстоятельствами, обусловленными европейской войною, с тем чтобы — впервые за всю историю США — их предводитель пошел на третий президентский срок. Они воспользовались войною, чтобы на бесчисленные миллиарды долларов увеличить государственный долг США, и без того беспрецедентный. И они только что в очередной раз воспользовались войною, чтобы ограничить власть Конгресса, передав президенту и его назначенцам чуть ли не диктаторские полномочия.
Сила и власть рузвельтовской администрации зависят от того, сохранятся ли чрезвычайные обстоятельства, обусловленные войною. Престиж администрации Рузвельта зависит от успехов Великобритании, с которой президент связал собственное политическое будущее еще в те дни, когда большинству казалось, что Англия и Франция с легкостью выиграют войну у Германии. Опасность рузвельтовской администрации заключается в ее двуличии. Идя во власть, эти люди обещали нам мир, а сейчас, позабыв о своих обещаниях, они вовлекают нас в войну.
Назвав лишь эти три группы поджигателей войны, я перечислил только тех, чье участие в партии войны носит определяющий характер. Если хотя бы одна из этих групп — англичане, евреи или правительство — перестанет агитировать за войну, опасность нашего вовлечения существенно снизится.
Я не думаю, что любые две из этих трех групп сумеют втянуть нашу страну в войну без помощи третьей. А все остальные группы сторонников войны, помимо трех вышеперечисленных, имеют, как я уже сказал, второстепенное значение.
Когда в 1939 году в Европе разгорелись страсти, все эти группы осознали, что американский народ войны не хочет. Они понимали, что призывать нас к объявлению войны в то время было бы бессмысленно, а в плане их собственных политических перспектив и пагубно. Но они полагали, что впоследствии им удастся втянуть США в войну точно тем же способом, что и двадцать с лишним лет назад.
Их план выглядел так: сперва подготовить США к вступлению в чужую войну под видом необходимости укрепления обороны; потом постепенно, шаг за шагом, вовлечь нас в войну — но так, чтобы мы сами этого не поняли; затем спровоцировать серию инцидентов, которые заставили бы нас перейти непосредственно к боевым действиям. Этот план, разумеется, должен был реализовываться не напрямую, при поддержке и под прикрытием работающей на полную мощность пропагандистской машины.
И вот на театральных подмостках один за другим пошли спектакли, прославляющие ратные подвиги. Выпуски кинохроники утратили какую бы то ни было достоверность. Газеты и журналы, печатающие антивоенные статьи, начали терять рекламодателей. Грязную кампанию развернули против людей, в одиночку или группами противостоящих планам военной интервенции. Любой, кто осмеливался заявить, что вступление в войну не отвечает интересам США, тут же шельмовался как «предатель», «нацист», «антисемит», «представитель пятой колонны». Людей за антивоенные высказывания выгоняли с работы. Поэтому многие, стиснув зубы, молчали.
Еще совсем недавно лекционные залы, широко распахивающие свои двери перед поджигателями войны, были наглухо заперты для их идеологических противников. Была развязана кампания по запугиванию населения. Нам внушали, будто авиация, преградившая военно-морскому флоту Англии путь на подступы к европейскому континенту, почему-то не может защитить от вторжения континент американский. Пропаганда набирала все новые и новые обороты.
Не составило труда заполучить новые миллиарды долларов на закупку вооружений под предлогом необходимости защитить Америку. Наш народ единодушно поддержал оборонную программу. Конгресс раз за разом санкционировал закупку танков, самолетов и кораблей — и это неизменно находило поддержку у подавляющего большинства наших сограждан. Но до самого последнего времени мы не знали, что значительная часть оборонных заказов правительства предназначена для воюющей Европы. И это стало еще одним шагом в пропасть.
Вот вам характерный пример: в 1939 году нам объявили, что мы должны увеличить наши ВВС в общей сложности на 5000 самолетов. Конгресс санкционировал такое увеличение. Но прошла еще пара месяцев — и правительство объявило, что для обеспечения безопасности нам нужны по меньшей мере 50000 боевых самолетов. Но почти с тою же скоростью, с какой наши заводы выпускали истребители и бомбардировщики, эти изделия переправляли за границу, хотя наши собственные ВВС испытывали и испытывают острую нужду в переоснащении; так что сейчас, через два года после начала войны, у нас есть всего несколько сотен современных боевых самолетов — то есть меньше, чем немецкая военная промышленность выпускает за один месяц!
С самого своего создания на концептуальном уровне наша программа перевооружения была предназначена для ведения войны в Европе куда в большей степени, чем для обеспечения надежной безопасности самих США.
А поскольку мы готовились к чужой войне, возникала, как я уже сказал, как бы естественная необходимость в эту войну вступить. Все это проделывалось под печально знаменитым лозунгом «шагов на краю войны».
Нам внушали, будто Англия и Франция сумеют одержать победу только в том случае, если США снимут эмбарго на поставку вооружений и начнут продавать их за «живые деньги». И тут же зазвучала знакомая песенка, под музыку которой мы шаг за шагом на протяжении многих месяцев идем к войне, — «Лучший способ защитить США от войны на собственной территории, — внушали нам, — заключается в том, чтобы присоединиться к союзникам».
Сперва мы согласились продавать европейцам оружие, потом — отпускать европейцам оружие в долг, потом — патрулировать океан в европейских интересах, потом просто-напросто оккупировали европейский остров, находящийся в зоне боевых действий. И вот мы и впрямь оказались на грани войны.
Три главные группы сторонников войны наметили три главных шага — и первые два из них уже сделаны. Величайшая в нашей истории программа перевооружения развернута во всю мощь.
Мы уже вовлечены в войну практически во всех аспектах, кроме непосредственного участия в боевых действиях. Поджигателям войны осталось лишь спровоцировать несколько «инцидентов»; и вы знаете, что первый такой инцидент уже имел место, в соответствии с общим планом — с тем самым планом, который никогда не был вынесен на всенародное обсуждение, — и не получил (да и не мог бы получить) одобрения.
