…На Физулинском базаре я купил королек и, вытерев с него пыль об рукав пиджака, едва надкусил его, как вдруг поднялась паника, словно все произошедшее непосредственно было связано с моим надкусом. Все вокруг перемешалось: беготня, погоня, нападающие, встающие, спотыкающиеся, кричащие, стонущие… Вдруг: «Будрудум!!!» Вслед за этим грохотом послышался дикий гул, разрывающий слух… И снова город подвергли пушечной стрельбе. Бежать не представлялось возможным. Каждый застывал на своем месте, обхватив руками голову. Я посмотрел в ту сторону, откуда доносился грохот, однако ничего не было видно. Ужасный гул придавил мои плечи книзу, и я присел. В этот момент второй грохот и второй гул взяли в свои объятья полость небесного пространства. В течение времени, меньшего, чем секунда, я почувствовал, как что-то черное пролетело над городом. Помимо гула, послышался взрывоподобный звук, город затрясся. Я начинал уже бояться. По всему было видно, что армянские военные, закрепившиеся на одной из стратегически важных высот на севере города Физули, достаточно точно определили координаты базара. И, как назло, был воскресный день, и базар был до отказа переполнен людьми. Любой снаряд, упавший на территорию базара, в мгновение ока мог послужить причиной тяжелых последствий, а одним из людей, на голову которого мог упасть снаряд, мог оказаться и я.
Все жители Физули по звуку и грохоту могли определить пушку, град или миномет. Они могли также отличать звук истребителя от других летающих аппаратов. В этом смысле слух населения города заслуживал похвалы. Однако следует отметить, что истребитель — это такая каверзная штука, что его ракета достигает цели раньше, чем ее звук. А если выразиться точнее, до цели доходит ракета, затем он сам, и лишь после этого его звук. В связи с тем, что пущенные им ракеты ценятся больше жизни людей Карабаха, тех, кто боялся истребителей, считали невеждами.
В течение долгих месяцев, прожитых мною здесь, я успел привыкнуть ко всем звукам и грохотам разных видов оружия. Прежде чем раздавался звук стрельбы, я произносил про себя: «Пэка… Автомат… Град…».
К тому же во мне выработались действия и поведение, соответствующие каждому отдельному звуку: если произведен выстрел из пушки или града — ложись на землю, услышал звук автоматной стрельбы или шум танков — беги, так как это уже говорило о непосредственной близости врага. Но самое лучшее — живи в таком месте, где ты не будешь слышать ни один из этих звуков…
Эеееее… Лично я бегал немало! К тому же — нагишом. «Армяне пришли!!!» — после того как посреди ночи ты слышишь этот полный ужаса голос, то забываешь и про родных, и про одежду.
«Будрудум!!! Угххгхххугххууу… Бышшшш!!!»
Поднимаюсь в панике.
«Дам! Дам! Дарам!»
Это мой сын. Распределив и расставив отделение игрушечных солдат, купленное им в игрушечном магазине на «Эльмляр», на самых стратегически важных высотах дивана и кровати, он опять ведет самый настоящий бой. Как я ни старался, я не могу заставить ребенка бросить эти его повадки. Он уже надоел мне. Что поделать, ребенок есть ребенок… Никак не могу ему втолковать. Не могу втолковать ему: «Почему ты шумишь, если видишь, что твой отец спит».
А что, если я боюсь?! Что, я не человек? Кто может не бояться пушек и градов? Это тебе не разборка какая-нибудь! Что ты сможешь сделать, если в тебя попадет снаряд?!
«Тр… Тррр… Тэрэрэрэ… Дам!»
Я знаю, что это танк.
«Сынок, дай поспать!» Да куда уж там поспать…
Вблизи деревни Вейсаллы Физулинского района находилась одна ферма. Каждую осень мы перекочевывали в сторону этой фермы в верховья ущелья на севере Хараминской равнины. Внезапно перед нами появился танк и, тарахтя, остановился возле нас. Правда, танк я видел впервые. Как он безобразно грохотал и шумел! Я даже немного испугался. Увидев, что это свои, я немного пришел в себя. Как только танк остановился, из него на землю выпрыгнул один солдат и, не поздоровавшись с нами, выбрал одну из лучших овец, взял ее под мышку. Наш председатель закричал:
— Эй, что ты делаешь?!
Ответа не последовало. Солдат опустил овцу в танк, а затем и сам в нем исчез. Председатель осадил коня прямо перед танком.
— Сынок, это же колхозное животное, вы что делаете?
С грохотом и шумом танк двинулся прямо на председателя. Он не отступил, а еще тверже осадил коня прямо напротив танка.
— Отдайте овцу, сукины дети! Что это за безобразие?!
Бац — он ударил палкой по танку. Танк заревел, словно от боли, дым двигателя перемешался с пылью. Конь председателя сильно испугался. Глядя вслед удаляющемуся танку, председатель выплюнул:
— Вашу мать… Если у вас есть достоинство, вы бы лучше за Ходжалы отомстили.
Впоследствии мы узнали, что в этом танке были солдаты, несущие воинскую службу в Нижнем Вейсаллы. В этом районе был всего один танк. Поэтому они прямо на глазах людей безобразничали и мародерствовали. Когда армяне атаковали Нижний Вейсаллы, так и не сумев завести этот танк, они бежали, оставив его в деревне.
«Та-та-та-та…»
Что за напасть:
— Сынок, дай мне сомкнуть глаза, — говорю я. А сам про себя думаю: «Это автомат. Интересно, как это маленький паразит научился так точно подражать звукам различных видов оружия?»
…Я возвращался с пастбища домой. Встретил всадника в военной форме, с автоматом в руках. Взглянув на меня сверху вниз, он сказал:
— Вечером ваши ребята вели стрельбу над нашей фермой. Они подтрунивают над нами. Сейчас я убью тебя, чтобы это послужило им уроком.
— Брат, клянусь аллахом, я не имею об этом никакого понятия.
— Заткнись, пацан! Будет впредь знать ваш председатель, как бить палкой моего дядю.
— Но ведь это председатель ударил, так его и убивай.
— Ты не родственник ему, я тебя убью. Смотри вон туда, — он показал рукой в сторону деревни Эмралылар, — знаешь, сколько там погибает людей каждую ночь? Ты будешь одним из них…
Он направил дуло автомата в направлении моих ног. Я был растерян и сбит с толку, и тут же посыпались пули. Пыль и почва, мелкие камушки из-под моих ног поднимались и трепались по моему лицу, я зажмурил глаза, мне показалось, что я уже умер. Я услышал только громкий хохот человека, стоящего передо мной. Постепенно его хохот смешался с топотом конских копыт, ослабел и пропал вовсе. Минут десять я не мог двинуться с места и прийти в себя, словно кто-то пригвоздил мои ноги к земле.
«Та-та-та-та…»
Что ни говори, но автомат — это очень мощное оружие. Иногда я думаю о том, сколько вреда причинил человечеству этот подлец Калашников. Возможно даже, что в мире нет другого подобного оружия, истребившего столько людей, как изобретенный им автомат. К тому же автомат гораздо больше гоготал в руках несправедливых и пристрастных людей.
Думая об автомате, я вспомнил, что в Агджабеди когда-то жил один известный человек — фронтовик Мамед (то есть член партии Народного фронта Азербайджана). Свергнув райком, он некоторое время удерживал всю власть в своих руках. Долгое время пулевые отметины автомата Мамеда были «украшением» здания Исполнительного комитета Агджабединского района и постамента памятника, стоявшего под зданием. Я иногда подолгу смотрел на эти пулевые отметины и даже поглаживал их! Эти следы от автоматных пуль казались мне все еще горячими. Словно Самед Вургун написал свои известные строки именно здесь: «Пули на холодных стенах…». Раньше перед зданием стоял памятник Ленину. Люди поговаривают, что Мамед обстрелял и его голову. Затем срезали верхнюю часть памятника чуть ниже плеч и сделали из него памятник Мамедэмина Расулзаде. «В груди Расулзаде в Агджабеди трепетало сердце Ленина». В нижней же части памятника красовались пулевые украшения фронтовика Мамеда… Места попадания автоматных пуль на белом мраморе были подобны распустившимся бутонам цветов.
«Ууууууу… Уууууу…»
Это, наверное, самолет… Истребитель. Однако мой сын не совсем точно подражает звуку истребителя. Звук истребителя как-то завихряется, изгибается и, по мере отдаления, гудит еще больше.
…Наши планировали атаку на деревню Хога Физулинского района, захваченную армянами. План был таков: сначала истребители поднимаются в воздух и подвергают деревню бомбардировке, затем движутся танки и БМП, а вслед за ними идет пехота. Ни истребители, ни техника не были пущены в ход, вперед пошли лишь солдаты. Дорогой ценой, ценой потери одного солдата на каждый метр земли, вошли они в деревню. Не попробовав белого вина, оставленного бежавшими армянами, штурмовики поднялись в воздух из Евлаха. Ввиду того что связь с воздухом не смогли наладить, им не смогли сообщить, что в деревне находятся наши. Евлах молчал… Это молчание нарушили бомбы, обрушенные штурмовиками на деревню Хога. Штурмовики были арендованы у русских за баснословную цену. У нас не было возможности покупать штурмовики и не было людей, умеющих ими управлять. Говорят, что русские намеренно истребили наших… Еще до захода солнца армяне вновь вошли в деревню Хога и овладели всеми ее стратегически важными высотами.
