Только зайдя в номер, он подумал, что у него с собой нет ничего, даже зубной щетки и бритвы.
Порывшись в портфеле, он нашел из того, что могло пригодиться несколько тысяч рублей, две нераспечатанные пачки стодолларовых купюр и шариковую руку. Под руку попалась потрепанная коробочка с поломанным изваянием Шивы. Вспомнив последний разговор с Оксой, он открыл ее, намереваясь заняться изучением возможности реставрации. Однако там не было обломков черного дерева, которые он сам туда положил.
Родик в недоумении вытряхнул содержимое на покрывало кровати. Шива как живая застыла в хорошо знакомой позе.
Он взял ее и, покрутив, с изумлением заключил, что никаких следов, свидетельствующих о ее недавнем плачевном состоянии, нет. Какой-то первобытный ужас охватил Родика. Он бросил статуэтку на пол и ударил изо всех сил каблуком ботинка. Ничего не произошло. Только по ноге прошел неприятный импульс. Он теперь уже двумя ногами попытался ее растоптать. Безрезультатно. Родик поднял изваяние и с благоговением поставил на прикроватную тумбочку, а сам присел рядом. Шива спокойно восседала на пьедестале, прикрыв глаза и сложив из большого и указательного пальцев одной из левых рук кольцо. Родик напрягся, пытаясь вспомнить, видел ли это раньше, но не смог. Вдруг ему показалось, что ее обнаженные груди с рельефными сосками и обрамляющими их бусами, опускающимися до тонкой талии, переходящей в по-восточному широкие бедра, ритмично вздымаются. Он потряс головой, стараясь сбросить наваждение. Ничто не менялось. Он схватил статуэтку и засунул обратно в коробочку. «Чертовщина какая-то. Вероятно, перенервничал», — подумал он, пряча коробочку в портфель.
Закинув зачем-то портфель под кровать, он стал набирать код Душанбе.
— Окса, привет. Как дела?
— Все без изменений. Как у тебя?
— Нормально. Неожиданно появилось свободное окно. Выполняю свое обещание. Едем отдыхать, но выехать желательно в течение двух-трех дней, а то потом опять дела замучают.
— Вот здорово! Поедем в Турцию. Если бронь не пропала, то выезжать надо завтра или послезавтра. В четверг утром нужно быть в Ялте. Я как чувствовала! Сейчас уже поздно, а завтра рано утром все выясню и тебе перезвоню.
— Я сам тебе позвоню. Во сколько?
— Как проснешься. Не забудь, что у нас на два часа смещение времени. Часам к десяти по-нашему будет все ясно. Думаю, что все в порядке.
— Хорошо, ровно в восемь по Москве жди звонка. Не уходи. У нас какие-то деньги остались?
— Очень много. Я же говорила: те, что Сенгак передал, да и машину продала. Взять с собой?
— Возьми. Да, еще… Никто не знает, что мы поедем отдыхать. Официально я лечу в Душанбе в командировку, как обычно. Поскольку мои еще на даче и вся одежда грязная, а стирать я не буду, возьми все необходимое из моей квартиры. Если чего-то не хватает — купи. Обувь тоже не забудь, что-то легкое…
— Не волнуйся, все соберу. Я очень рада, что мы едем отдыхать.
— До завтра. Целую.
— Целую.
— Все, что возможно, сделал, — разъединяя линию, вслух заключил Родик и подумал: «Жрать хочется страшно. Да и выпить не помешает. Надо попробовать заказать что-нибудь в номер».
Наши действия чаще определяются нашим характером, чем нашими интересами.
Я. Холл
Шум, складывающийся из громких шагов, возгласов, хлопанья дверей и гула пылесоса, фиксировался сознанием спящего Родика и наконец разбудил его. Взяв наручные часы, он некоторое время близоруко всматривался в циферблат в сумраке плохо освещаемой из окна комнаты, стараясь понять, где минутная, а где часовая стрелки. Понять не удалось, и он на ощупь нашел очки. Была половина девятого.
— Черт. Проспал, — сам себе сказал Родик, сев на кровати, потом пододвинул телефонный аппарат и набрал код Душанбе.
Соединение никак не происходило. Прекратив мучить телефон, он босиком прошел в ванную, залез под душ. Вода была чуть теплая, и это ему понравилось. Она приятно струилась по лицу, медленно избавляя его ото сна. За неимением зубной щетки Родик почистил зубы пальцем, прополоскал рот, дурашливо выплевывая воду на кафель стены, и взбодрился. Растеревшись полотенцем, он побежал снова дозваниваться до Душанбе, внутренним чутьем ощущая, что сейчас ему это удастся. Действительно, в трубке раздался голос Оксы:
— Привет! Ты чего не звонишь? Я заждалась.
— Проспал…
— Все в порядке. Сегодня до четырех мне отдадут документы. Могу успеть на вечерний самолет. Завтра нам надо быть в Ялте.
— Хорошо. Возьму на завтра билеты до Симферополя. Встретить тебя в аэропорту не смогу. Приезжай на такси в гостиницу Мострансагентства в Мневниках, номер я забронировал. Если что — оставлю записку у администратора. Не будет билетов на самолет, позвони Абдулло Рахимовичу. Он теперь чуть ли не министр транспорта. А если его не найдешь, то Саше, он тебя с летчиками отправит. Ты должна любым способом сегодня приехать в Москву.
— Не волнуйся. Прилечу, если самолет не отменят. Вдруг это произойдет, куда тебе позвонить?
— Я планирую бегать по Москве… Звони, если что случится, администратору гостиницы. Телефон знаешь?
— Где-то записан. Сейчас посмотрю… Да, есть.
— Все, давай не терять больше времени. Кстати, Шиву твою я починил. До встречи! Целую.
— Целую!
Слушая короткие гудки, издаваемые телефонной трубкой, Родик обдумывал действия: «Достать билеты в Симферополь несложно. Звякну Зое в кассы агентства на Девятьсот пятого года, и проблема, даже если она неразрешимая, решится. Ехать тут рядом. Вероятность кого-то встретить нулевая. А вот проверить по регистрации на рейсах болгары теоретически могут. Тогда в Стамбуле разыщут, и я окажусь в еще худшей ситуации. Как быть? Надо лететь из другого города. Самое простое — из Ленинграда. «Стрела» приходит в восемь тридцать плюс до Пулкова больше часа, регистрация, посадка… Раньше одиннадцати-двенадцати дня не улететь. Лететь до Симферополя часа два-три. В Ялте будем часов в пять вечера. Нормально. Можно, конечно, на других поездах в Ленинград добираться. Хельсинкский приходит где-то около шести, но в Ручьи. Есть еще двадцатый в одиннадцать. На другие поезда Окса не успеет. Пусть Зоя цепочку выстроит. Отъезд между одиннадцатью и двенадцатью, поездом в Ленинград. Вылет из Ленинграда между десятью и двенадцатью… Вполне реально. Окса, конечно, удивится, но объясню, что других билетов не было…»
Родик нажал на рычаги и набрал номер касс «Мострансагентства». Зоя оказалась на месте, проблем не возникло. За билетами можно было подъехать в любое время.
Оставалось позвонить Лиде.
— Лидочка, дорогая, привет!
— Здравствуйте, Родион Иванович.
— Прошу прощения, Лидия Степановна, — в тон ей отозвался Родик. — Не знаю даже, как начать… Мое приглашение на выходные отменяется. Не виноватый я… Возникла огромная проблема. По телефону не буду объяснять. Но мне срочно нужно вылетать в Душанбе, и к выходным я не вернусь. Прости меня, подлеца, но не собственной волею, а токмо работы для. Искуплю вину свою, как только приеду.
— Нехороший вы человек, Родион Иванович. Редиска. Убить вас мало. Я уже на пятницу отпросилась, платье новое купила. Все планы мне переломали. Вот уеду на рыбалку с молодым любовником…
— На коленях стою и прошу о пощаде! Голову пеплом посыпаю.
— Ладно. В этот раз прощаю.
— Спасибо, о, повелительница! Целую пыль у ваших ног.
— Не дурачься. У меня телефон с секретаршей параллельный.
— Недоработочка. Надо разъединить. Кстати, я хочу тебе кое-что по делу рассказать. Наш разговор никто слышать не должен. Сделай так, чтобы это было гарантированно.
— Перезвони по ЗАСу[9].
— Шутишь. Значит, настроение я тебе полностью испортил. Однако серьезно, я хочу с тобой поговорить строго конфиденциально. Думал сделать это в выходные, но не судьба. А дело до моего возвращения не терпит.
— Вот почему вы меня приглашали, а я, дура, думала, что по любви. Позвони же вечером домой.
— Не обижайся. Так вышло. Я улетаю через несколько часов. В Таджикистане, в том месте, где я буду, связь если и есть, то очень плохая. Это не в городе. Поговорить надо сейчас. Скажи, куда перезвонить?
— Куда, куда… Не знаю. Дай подумать… Заводские телефонные разговоры инженер по режиму пишет на магнитофон, хотя и не слушает, но вдруг… Минут через двадцать я в город поеду. Могу перезвонить сама.
— Не получится. Я уже в пути. Скажи, куда и во сколько — я позвоню с ближайшей почты или еще как-то.
— Так… Я буду у председателя нашего райисполкома, он мой хороший знакомый. Звони через час к нему. На всякий случай старайся лишнего не говорить, но если там и слушают, то нашими делами не интересуются. Записывай номер…
— Записал. Не лучший вариант, конечно. Однако в нашей веселой стране не поймешь, где найдешь, а где потеряешь. Как говорят, долго шарили, а головню оставили. Перезвоню через час плюс-минус пятнадцать минут. Целую ручки.
