Уильям сидел за своим столом в банке, когда у него случился первый сердечный приступ. Не очень серьёзный. Доктора велели ему немного отдохнуть и сказали, что он протянет ещё лет двадцать.
Несколько недель Уильяму пришлось провести дома, и он с неохотой возложил всю ответственность за решения по банковским операциям на Джейка Томаса. Но как только он выздоровел – сразу же восстановил свой контроль над банком, боясь, что в его отсутствие влияние Томаса слишком возросло. Время от времени Кэтрин набиралась смелости и упрашивала мужа позволить ей войти с Ричардом в прямой контакт, но Уильям упрямился и говорил:
– Мальчик знает, что может вернуться в любое время. Ему только надо прекратить свои отношения с этой интриганкой.
В день, когда Генри Осборн покончил с собой, у Уильяма случился второй сердечный приступ. Кэтрин всю ночь просидела у его кровати, страшась, что он умрёт, но процесс Росновского удержал его в живых. Когда Росновского отпустили, осудив на шесть месяцев условно и приговорив к штрафу в двадцать пять тысяч долларов, лёгкость наказания не удивила Уильяма: нетрудно было догадаться, что правительство пошло на сделку с блестящим адвокатом Росновского.
Но вот собственному чувству облегчения, когда Росновского не упекли за решётку, Уильям удивился.
Когда процесс закончился, Уильям был готов к тому, что Росновский станет сбрасывать акции «Интерстэйт». Но недели шли, а ничего не происходило. Уильям стал терять интерес к Чикагскому Барону и думал теперь только о Ричарде, которого отчаянно хотел видеть. «Возраст и страх смерти приводят к неожиданным изменениям в сердце», – прочитал он однажды. Как-то в сентябре он рассказал Кэтрин о своём желании. Она не стала спрашивать о причинах, которые заставили его переменить мнение, – довольно было и того, что Уильям захотел встретиться с их единственным сыном.
– Я сейчас же позвоню Ричарду в Сан-Франциско и приглашу их обоих к нам! – Она с удовольствием отметила, что слово «обоих» не вызвало протеста.
– Вот и прекрасно, – тихо произнёс Уильям. – Пожалуйста, скажи Ричарду, что я хочу его видеть перед смертью.
– Не глупи, дорогой. Доктор сказал, что ты проживёшь ещё лет двадцать.
– Я только хочу дотянуть до конца своего срока в качестве председателя и увидеть, как Ричард займёт моё место в совете. Этого будет достаточно. А почему бы тебе не слетать на побережье ещё раз и не передать мою просьбу Ричарду?
– Что ты имеешь в виду под словами «ещё раз»? – нервно спросила Кэтрин.
Уильям улыбнулся.
– Я знаю, что ты уже была в Сан-Франциско несколько раз, моя дорогая. В последние годы, как только я уезжал по делам, ты говорила, что съездишь к матери, но, когда она умерла год назад, эти объяснения стали невозможны. Мы с тобой женаты уже двадцать восемь лет, и я знаком со всеми твоими привычками. Ты всё так же прекрасна, как в день, когда я встретил тебя, но я не верю, что в пятьдесят четыре ты завела себе любовника. Поэтому было нетрудно вычислить, что ты ездишь к Ричарду.
– Да, я встречаюсь с ним, – подтвердила Кэтрин. – А почему ты раньше не говорил, что знаешь?
– Внутренне я был этому рад, – сказал Уильям. – Мне претила мысль, что контакт между нами навсегда потерян. Как он?
– У них обоих всё хорошо, а у тебя теперь есть ещё и внучка, не только внук.
– Внучка и внук, – повторил Уильям.
– Да, её зовут Аннабель.
– А внука? – впервые поинтересовался Уильям.
Когда Кэтрин назвала ему имя внука – хоть и неполное, – он не смог удержаться от улыбки.
– Хорошо, – сказал Уильям. – Лети в Сан-Франциско и посмотри, что можно сделать. Скажи ему, что я люблю его.
И он опять вспомнил, как эти же слова сказал другой старик, которому предстояло потерять сына.
Кэтрин была счастлива как никогда. Она позвонила Ричарду и сказала, что вылетает к ним и останется у них на неделю, чтобы сообщить хорошие новости.
Когда Кэтрин вернулась в Нью-Йорк, Уильям был рад узнать, что Ричард и Флорентина смогут приехать к ним в конце ноября, – это была самая ранняя возможность для них уехать из Сан-Франциско вдвоём. Кэтрин рассказывала мужу массу историй о том, как здорово у них всё получается, как маленький Уильям Каин похож на своего дедушку и как все они ждут не дождутся, когда смогут приехать в Нью-Йорк.
Уильям с удовольствием слушал и чувствовал себя счастливым и умиротворённым. А то уж он начал бояться, что если Ричард не вернётся в самое ближайшее время, то не вернётся никогда, и пост председателя совета директоров банка достанется Джейку Томасу. Уильям не хотел даже думать об этом.
Уильям в приподнятом настроении вернулся к работе после долгого перерыва. Он полностью оправился после второго сердечного приступа, и у него снова появилась цель в жизни.
– Вы теперь должны относиться к себе более бережно, – сказал ему доктор, но Уильям был полон решимости укрепить свой авторитет председателя совета директоров и главы банка, чтобы получить возможность проложить дорогу единственному сыну.
По прибытии в банк Уильям узнал, что Джейк Томас уже спрашивал о нём и даже пытался найти его по домашнему телефону.
Уильям медленно прошёл в зал заседаний совета директоров. Когда он открыл дверь, то увидел, что за столом сидят три директора, а Джейк Томас устроился в кресле председателя.
– Неужели я так долго отсутствовал, что уже перестал быть председателем? – смеясь, спросил Уильям.
– Нет, конечно, – Джейк Томас быстро поднялся из кресла. – Добро пожаловать, Уильям!
– Какие проблемы?
– Авель Росновский, – произнёс Джейк Томас бесстрастным голосом.
Уильям почувствовал неприятную тяжесть в животе и опустился в ближайшее кресло.
– Чего Росновский хочет на сей раз? – спросил он устало. – Почему он не даёт мне дожить свои дни спокойно?
– Он намеревается ввести в действие статью седьмую и требует скорейшего созыва совета директоров с единственной целью – отстранить вас от управления банком.
– Он не может. У него нет необходимых восьми процентов, а внутренний устав банка требует, чтобы председатель совета директоров был немедленно проинформирован, в случае если стороннее лицо овладеет восемью процентами акций банка.
– Он говорит, что восемь процентов у него будет к утру завтрашнего дня.
– Нет! – сказал Уильям. – Я внимательно слежу за акциями. Никто ничего не продаст Росновскому. Никто.
– А Питер Парфит? – поинтересовался Джейк Томас.
– Нет, – победным тоном заявил Уильям. – Я купил его акции в прошлом году через подставную фирму.
Джейк Томас казался крайне удивлённым, и несколько минут в зале заседаний царило молчание. Впервые Уильям почувствовал, как сильно Томас хочет стать председателем совета директоров банка.
– Однако, – заметил Джейк Томас, – мы должны принять во внимание возможность того, что у Росновского будет восемь процентов к завтрашнему утру и это даст ему право ввести в состав совета трёх директоров и на три месяца приостанавливать введение в силу любого принятого советом решения. Кстати, само это правило было введено в устав корпорации вами, чтобы защитить ваши долгосрочные интересы.
Росновский также намерен объявить о своём решении в газетах по всей стране. В качестве меры обеспечения он угрожает провести обратное поглощение [22] «Лестера», используя группу «Барон» как орудие для этого, если его план столкнётся с оппозицией в банке. Он дал ясно понять, что есть только одно условие, выполнение которого заставит его отказаться от своего плана.
– И какое же? – спросил Уильям.
– Вы подаёте в отставку с поста председателя совета директоров банка, – ответил Джейк Томас.
– Но это же шантаж!
– Может быть, но, если вы не подадите в отставку до полудня следующего понедельника, Росновский собирается оповестить об этом всех акционеров. Он уже купил места на страницах сорока газет и журналов.
– Этот человек сошёл с ума! – Уильям достал из нагрудного кармана платок и вытер вспотевший лоб.
– Но это ещё не всё. Он требует, чтобы ни один Каин на входил в состав совета директоров в течение следующих десяти лет и чтобы ваша отставка не была оправдана ухудшившимся здоровьем или какими-либо другими причинами.
Джейк Томас протянул Уильяму длинный документ, напечатанный на бланке группы «Барон».
– Сумасшедший! – повторил Уильям, быстро проглядев письмо.
– Тем не менее я назначил на завтра заседание совета, – сказал Джейк Томас. – На десять часов. Думаю, Уильям, там мы и обсудим его требования подробно.
Директора оставили Уильяма в одиночестве, и ни один не зашёл к нему в течение дня. Он пытался связаться с другими членами совета директоров, но почувствовал, что и от них не получит поддержки. Уильям понял, что завтрашнее заседание будет непростым, но поскольку больше ни у кого не было восьми процентов, он начал размышлять, как восстановить утраченный им контроль над советом директоров. Уильям ещё раз просмотрел список акционеров: насколько ему было известно, никто из них не собирался продавать свои акции. Он внутренне рассмеялся: Авелю Росновскому переворот не удастся.
