В закатных лучах солнца он поднялся на последние холмы, подступавшие к Лайнсбургу; когда он перешел мост и ступил на широкую главную улицу, небо стало темно-фиолетовым. Он шел мимо заправочных станций, магазинов, закусочных — все было закрыто. Затявкала собачонка и уже не могла остановиться. Другие собаки тоже подняли лай. Уличные фонари не горели.
Он стоял перед полутемной витриной, где была выставлена детская одежда, и тут прохожий, миновавший его, остановился и вернулся назад.
— Сейчас зазвонит колокол — начнется комендантский час, — раздался голос у него за спиной. — Лучше вам уйти отсюда.
К. обернулся.
Мужчина, стоявший перед ним, был моложе его, в зеленой с золотыми позументами форменной куртке, в руках деревянный чемоданчик с инструментами.
Что увидел перед собой незнакомец, он не знал.
— Вам плохо? — спросил молодой человек.
— Я не хочу делать остановку, — сказал К. — Я иду в Принс-Альберт, путь далекий.
Но он все же пошел с незнакомцем к нему домой и, поужинав супом с хлебом, проспал ночь под его крышей. В семье было трое детей. Пока К. ел, младшенькая девочка сидела у матери на коленях и не сводила с него глаз, хотя мать время от времени что-то шептала ей на ухо. Двое постарше уткнулись в тарелки. К. долго не мог решиться, потом наконец заговорил о своем путешествии.
— Недавно я встретил старика. — начал он. — так он мне сказал, тут убивают людей. Увидят кого на своей земле и стреляют.
Его друг покачал головой.
— Никогда о таком не слышал, — сказал он. — Люди должны помогать друг другу, я так считаю.
Эти слова запали ему в голову. «А я в это верю — что люди должны помогать друг другу?» — размышлял он. Сам он может помочь, а может и не помочь, заранее сказать трудно, и так и сяк может случиться. Похоже, у него нет никаких убеждений, во всяком случае, насчет помощи людям. «Может, я каменный», — подумал он.
Когда выключили свет, К. долго лежал, слушая возню ребятишек; он занял их кровать, и они улеглись на матраце на полу. Один раз он проснулся — ему показалось, что он говорил во сне; но, судя по всему, никто ничего не слышал. Когда он проснулся в следующий раз, уже горел свет — родители собирали детей в школу и шикали на них, чтоб не разбудили гостя. Застеснявшись, он натянул брюки под одеялом и вышел за дверь. На небе еще светились звезды; на востоке небо заалело.
Мальчик позвал его завтракать. За столом ему снова неудержимо захотелось что-то сказать. Он стиснул пальцами край стола и напряженно выпрямился. Сердце его было переполнено благодарностью, и ему хотелось высказать ее, но нужные слова никак не шли. Дети смотрели на него во все глаза; все молчали, родители отвели глаза.
Двум старшим детям поручили проводить его до поворота на Сьюикспорт. Там, прежде чем проститься, мальчик заговорил.
— А здесь пепел? — спросил он. К. кивнул.
— Хочешь поглядеть? — предложил он.
Он открыл коробку, отстегнул пластиковый пакет. Первым понюхал пепел мальчик, за ним его сестричка.
— Что ты с ним будешь делать? — спросил мальчик.
— Я несу его в те места, где когда-то давно-давно родилась моя мать, — сказал К. — Так она хотела.
— Ее сожгли? — спросил мальчик. Перед глазами К. запылал огненный нимб.
— Она ничего не почувствовала. — сказал он, — она к тому времени уже обратилась в дух.
Расстояние от Лайнсбурга до Принс-Альберта он покрыл за три дня, шагая на небольшом расстоянии от проселочной дороги и далеко обходя фермы; он надеялся, что вельд подкормит его, однако большую часть пути прошел голодным. Однажды днем, когда воздух прогрелся, он стащил с себя одежду и по горло погрузился в повстречавшийся ему в пустынном месте водоем. Однажды его окликнул фермер, проезжавший мимо на грузовике. Фермер поинтересовался, куда он держит путь.
— В Принс-Альберт, — ответил он. — Иду повидать родню.
Но говорил он не по-здешнему, и было ясно, что фермер что-то заподозрил.
— Лезь в машину, — сказал он. К. покачал головой.
— Влезай, подкину, — повторил приглашение фермер.
— Я не устал, — сказал К. и пошел дальше.
Грузовик скрылся в облаке пыли, а К., не мешкая, сошел с дороги, спустился в сухое русло реки и прятался там до самой темноты.
Потом, когда он думал об этом фермере, ему вспоминались лишь фетровая шляпа, толстые, точно обрубки, пальцы, подманивающие его. И на суставах — рыжая щетина. Память всегда высвечивала какие-то отдельные куски, не всю картину целиком.
На четвертый день, утром, он присел на корточки на вершине холма, глядя, как всходит солнце над городом, — по его расчетам это и должен был быть Принс-Альберт. Горланили петухи; поблескивали в лучах солнца окна домов; по главной улице мальчишка гнал двух ослов. Воздух был неподвижен. Спускаясь с холма к городу, Михаэл обратил внимание на доносящийся откуда-то мужской голос: он лился ему навстречу бесконечным монотонным речитативом. Михаэл в недоумении остановился и стал прислушиваться. Может, это голос принца Альберта? — мелькнула в голове мысль. А я-то думал, принц Альберт умер. Он старался разобрать слова, но при том, что голос наполнил воздух словно туман или запах, слова, если они были, если голос не просто выводил какую-то мелодию, — слова были не слышны или так невнятны, что разобрать их было невозможно. Потом голос оборвался, и вместо него заиграл далекий духовой оркестр.
К. ступил на дорогу, которая подходила к городу с юга. Миновал мельницу, огороженные сады. Две темно-каштановые охотничьи собаки кинулись на него и с лаем понеслись вдоль изгороди. Несколькими домами дальше молодая женщина мыла у колонки миску. Она оглянулась на него через плечо; он коснулся берета; она отвела взгляд в сторону.
Теперь по обе стороны улицы тянулись магазины и другие заведения: булочная, кафе, магазин одежды, банк, слесарная мастерская, хозяйственная лавка, гаражи. Стальная решетка перед лавкой была заперта. К. сел на крыльцо, прислонясь спиной к решетке, подставил лицо солнцу и закрыл глаза. «Я пришел, — думал он. — Наконец-то».
Спустя час К. все еще сидел на крыльце, с приоткрытым ртом — он спал. Вокруг него, хихикая и пересмеиваясь, собрались дети. Какой-то мальчишка осторожно снял берет с его головы, нахлобучил на себя и скривил рот, изображая К. Его дружки прыснули со смеха. Мальчишка с маху накинул берет на голову К. — косо, на одно ухо, и попытался вытянуть у него из рук коробку, но Михаэл крепко ее держал.
Пришел хозяин лавки с ключами; дети отступили в сторону, лавочник стал отводить решетку, и К. проснулся.
Внутри, в полумраке, стояли, висели, лежали всевозможные товары. Оцинкованные железные ванны загораживали проход, с потолка свисали велосипедные колеса, под ними стояли вентиляторы и отопительные батареи; были тут и ящики с гвоздями, и пирамиды пластмассовых ведер; на полках различные консервы, патентованные лекарства, конфеты, детская одежда, прохладительные напитки. К. подошел к прилавку.
— Мне нужен мистер Вослоо или мистер Виссер, — сказал он. То были имена, которые помнила его мать. — Я ищу мистера Вослоо или мистера Виссера. Этот мистер — фермер.
— Может, ты про миссис Вослоо говоришь? Про ту, что работала в отеле? А мистер Вослоо тут не проживает.
— Мистер Вослоо или мистер Виссер, когда-то давно этот мистер был фермером, вот его я ищу. Точного имени я не знаю, но если я найду ферму, я ее узнаю.
— Таких фермеров тут нет, ни Вослоо, ни Виссера. Может быть, Висаги? Зачем он тебе понадобился?
— Мне нужно кое-что доставить на его ферму. — Он показал коробку.
— Тогда ты зря проделал такой долгий путь. На ферме Висаги никого нет, она уже много лет пустует. А ты уверен, что ищешь именно Висаги? Они ведь давно отсюда уехали…
К. купил пачку имбирного печенья.
— Кто тебя сюда послал? — спросил лавочник. К. сделал вид, что не понял вопроса. — Надо бы им послать кого-нибудь попонятливее, чтобы знал, кого ищет. Передай им это, когда вернешься.
К. пробормотал что-то невнятное и вышел. Он шел по улице и думал, где бы ему еще попробовать спросить, когда его нагнал один из мальчишек.
— Мистер, я вам покажу, где ферма Висаги! — крикнул он. К. остановился. — Только там никого нет. Пусто.
Мальчишка объяснил, как идти: сначала на север, по дороге на Крейдфонтейн, потом на восток, по проселочной дороге в долине реки Морденаарс.
— Далеко это от шоссе? — спросил К. — Долго идти или нет?
Ни мальчишка, ни его дружки точно не знали.
— Свернете там, где знак, — там палец нарисован, — сказал мальчишка. — Висаги под горой, там горы начинаются; если пешком, далеко идти.
К. дал им мелочь на конфеты.
В середине дня он дошел до указующего пальца и свернул на проселок, который повел его по пустынным унылым равнинам; солнце клонилось к закату, когда, поднявшись на пригорок, он увидел вдали низкий белый дом; дальше равнина переходила в волнистое предгорье, а за ним поднимались крутые уступы темных гор. Он приблизился к дому и обошел его вокруг. Ставни были закрыты: сизый голубь юркнул в щель под крышу — там, где разломался щипец; железные листы крыши загнулись. Один наполовину сполз с крыши и уныло хлопал на ветру. За домом был огород, в котором ничего не росло. Он представлял себе, что увидит здесь старый хлев, а вместо него стоял деревянный, крытый железом сарай, к которому примыкал пустой загон для кур; концы продетых сквозь сетку желтых пластиковых полос трепались на ветру. На взгорке за домом виднелся насос. Вдали, в вельде, блестело на солнце колесо второго насоса.
