Сам престижный район, где она жила, сделался молчаливым врагом, угнетавшим ее, пожалуй, не меньше, чем назойливые заимодавцы. Быть бедной нелегко и среди бедняков, но вдвойне тяжко и унизительно, когда все твои соседи богаты. Холлин Хиллз предназначался для удачливых, о чем она получала постоянные напоминания от Шейна.
— Джимми собирается на Рождество в Майами. Дэйв едет на каникулы в Аризону, — то и дело сообщал он. — А еще Дэйву подарили новый велик, с девятью скоростями. Классная штуковина, не то, что мое старье. А отец Майка только что купил «понтиак-файерберд». Они меня прокатили. Ну и машина — запросто делает восемьдесят миль. Нам на нашей старушке столько нипочем не выжать… Знаешь, а Джо всегда имеет карманные деньги и покупает, что ему вздумается. Его мама никогда не спрашивает: «А тебе это на самом деле нужно?» Ребята всю дорогу торчат в «Макдоналдсе». Я бы тоже не прочь бывать там с ними, хотя бы иногда.
Шейн особенно огорчился, когда ей пришлось выйти из ассоциации Холлин Хиллз и он не смог больше посещать бассейн. — Все ребята спрашивают, почему я не хожу на плавание, — без конца ворчал он. — Не понимаю, как ты могла так со мной поступить?
Становясь взрослее, Шейн острее переживал происходящее, хотя многие его обвинения оставались невысказанными. Джуди чувствовала, что сын на нее в обиде. А в мае на нее обрушилась новая беда.
— У нас неприятности, — сообщил, позвонив поздно вечером, доктор Норман. — Мне только что позвонили из полиции. Они задержали жильца из 2-Б за преднамеренное повреждение имущества и вандализм. Вам стоит подъехать на место, я уже там.
Двадцать минут спустя Джуди увидела, во что превратилась недвижимость, обошедшаяся ей в пятьдесят тысяч долларов. В доме царил полный разгром. Туалет, ванна, раковины — все было разбито вдребезги. Осколки стекла усыпали расколотый кафель. Злоумышленник привел в негодность все кухонные агрегаты: дверь холодильника оказалась сорвана, корпус микроволновой печи испещрили глубокие неровные трещины. Повсюду болтались вырванные из розеток провода. У четырех окон выломали даже рамы, у пятого уцелевшая створка болталась на одной петле. На стенах общей прихожей красовались бесформенные, похожие на огромные кляксы из тестов Роршака, мазки, сделанные красной краской. Ковер в спальне, старательно прожженный окурками, пропитался запахом спиртного — пустые бутылки валялись и в ванной, и в гостиной, и в кухонной раковине. Джуди стошнило. Она побежала в ванную, а вернувшись в гостиную застала пам Нормана, сокрушенно, словно не веря своим глазам, качавшего головой.
— Это каким надо быть мерзавцем, чтобы такое устроить? — негодовал он.
Джуди молчала; когда наконец собралась с силами и заговорила, голос ее звучал обреченно:
— Все бесполезно. Никакого толку.
Явившийся на следующий день представитель страховой компании подтвердил правоту ее слов, заявив, что весьма сочувствует, однако не может признать произошедшее страховым случаем. В полисе были предусмотрены все возможные природные катаклизмы — пожары, наводнения, торнадо, — но отнюдь не дикие выходки перебравших подростков.
Стоимость ремонта, по подсчетам доктора Нормана, составляла восемь тысяч долларов, и Джуди, разумеется, не могла внести свою половину. Ее партнер согласился оплатить все работы сам, с тем, чтобы она уступила ему причитающуюся ренту за следующие двенадцать месяцев. Таким образом получалось, что обошедшаяся в пятьдесят тысяч недвижимость целый год не будет приносить ей ни цента. Что низводило ее доходы до уровня, признаваемого в официальной статистике чертой бедности.
Больше всего ее тревожило, как сможет она на протяжении этого года содержать Шейна. Придется урезать его еще в чем-то, а он так сильно переживал из-за истории с плавательным бассейном! Не повлияет ли это на его чувства к ней? Джуди нуждалась в помощи, но понятия не имела, к кому за ней обратиться. К матери? Но с того времени, как та во второй раз вышла замуж, все их общение сводилось к поздравлениям с днем рождения да обмену открытками по праздникам. Даже узнав о разводе, мать не удосужилась ни приехать, ни хотя бы на словах предложить поддержку. А к внуку она и вовсе никогда не выказывала ни малейшего интереса.
В конце концов Джуди пришла к выводу, что несмотря на горькую обиду ей придется встретиться с Бобом.
— Привет, Боб, — с деланной бодростью произнесла она, когда секретарша соединила ее с бывшим мужем. — Как поживаешь?
— Спасибо, прекрасно, — так же бодро ответил он. — А ты? Что, есть проблемы с Шейном?
— Нет, учитывая обстоятельства, можно сказать, что с ним все хорошо.
— Мне бы хотелось видеться с ним почаще, да все никак не выходит.
— Я звоню, чтобы узнать, когда мы могли бы с тобой встретиться?
— Зачем? У тебя ко мне какое-то дело?
— Да, но, думаю, это не телефонный разговор.
— Глупости, я как раз предпочел бы обсудить все по телефону. Чего именно ты от меня хочешь? — Теперь его голос звучал настороженно.
— Нет, лучше все-таки поговорим при встрече.
— Да в чем дело, Джуди? — спросил он с уже почти нескрываемым раздражением.
Его упорное нежелание встречаться вызвало очередную вспышку гнева, с которым, как казалось Джуди, она сумела совладать, приняв решение набрать номер. Ее так и подмывало бросить трубку, но понимание того, что разговор или состоится сейчас, или не состоится вовсе, пересилило досаду и злость. Скрепя сердце, она принялась рассказывать о своих финансовых затруднениях и их воздействии на Шейна.
— Зачем ты все это говоришь, Джуди? — бесцеремонно оборвал ее Боб. — Денег по соглашению ты получила более чем достаточно, а если не сумела с толком ими распорядиться, так это уж не моя забота.
— Послушай, Боб, мне самой очень не хотелось просить тебя о помощи. Я пошла на это только из-за крайней нужды.
— По отношению к тебе у меня нет никаких юридических обязательств. Ты подписала полюбовное соглашение, и оно не подлежит пересмотру.
— А как насчет Шейна?
— Джуди, я не собираюсь обсуждать эту тему и прошу больше ни с чем подобным ко мне не обращаться. Ты меня поняла?
В трубке послышались гудки.
То, как обошелся с ней Боб, и его полное безразличие к сыну, ошеломили ее. Однако она злилась не только на бывшего мужа, но и на себя за то, что позвонила и позволила ему снова себя унизить.
Неделю спустя Джуди поднялась на четвертый этаж административного здания, где находились офисы Департамента Социального Обеспечения. Совсем недавно ей и в кошмарном сне не могло привидеться, что отчаянная нужда загонит ее в этот невзрачный коридор с потертым линолеумом на полу и грязновато-зелеными стенами. Но, располагая годовым доходом меньше десяти тысяч долларов, она имела право на получение продовольственных талонов, точно так же, как после шестидесяти пяти получит право на социальную пенсию. Во всяком случае так ей это представлялось.
— Куда обратиться за продовольственными талонами? — спросила Джуди чернокожего служащего с клипбордом.
— Для выдачи талонов особого места не предусмотрено. Очередь одна — тут и пособия по безработице, и детские субсидии, и компенсации… — Она физически чувствовала на себе его насмешливый взгляд. — А вы, леди, небось, думали, будто здесь специализированный магазин?
В тот день ей пришлось ждать в общей очереди с теми, кто обращался за всеми видами пособий — с отверженными и изгоями общества, — а потом еще и отвечать на въедливые вопросы клерка, явно задавшегося целью выведать всю ее подноготную. Но к этому времени она уже успела подавить в себе и гнев, и досаду: все эти чувства вытеснило другое, куда более сильное. Желание выжить.
А в июне Джуди оказалась в другой очереди, двигавшейся ничуть не быстрее. Накануне, отработав день, подменяя преподавателя в Вашингтоне, она, вместе с толпой служащих, спешивших покинуть город на уикэнд, вернулась домой после семи и, не желая заставлять Шейна ждать, решила отложить обычные покупки на завтра. О чем ей пришлось пожалеть: резкое потепление, возвещавшее о наступлении лета, всколыхнуло любителей проводить выходные за городом, и в субботнее утро магазин был битком набит покупателями, складывавшими в тележки садовые инструменты, дезинфицирующие средства и препараты, отпугивающие комаров.
Тележек не хватало, все десять кассовых аппаратов непрерывно позвякивали. Лишь спустя сорок пять минут Джуди начала выкладывать на движущуюся ленту у расчетного узла свои покупки — порошковое молоко, куриные крылышки, макароны, колбасу и невзрачные персики. Левой рукой она достала книжку продовольственных талонов.
— Вы хотите расплатиться этим? — буркнула молоденькая кассирша, разглядывая талоны.
Джуди, залившись краской, молча кивнула.
