«Что же получается? — рассуждал старший лейтенант. — Зародов специально напился, чтобы ему „зарубили“ отпуск? Вот дурак, выбрал самый неудачный вариант. Конечно, девица обошлась с ним жестоко. Неизвестно, как бы я поступил после получения подобного послания, не исключено, запил бы горькую. Если только в этом состояла его задача, то он ее выполнил, и командирам-начальникам можно вздохнуть свободно, однако не исключено, что Степан продолжит свой протест против несправедливости, и тогда нас ждут неприятности посерьезнее. Надо немедленно разыскать Зародова».
Вениамин позвонил дежурному по кораблю:
— Это Крутов, дай по трансляции: «Личному составу боевой части два большой сбор. Место построения правый шкафут». Николай Спиридонович, — обратился он к мичману, — прикажите проверить все помещения и примите в поиске личное участие. Я к вам присоединюсь позже.
Отправив старшину команды, Вениамин доковылял до корабельного связиста:
— Паша, выручай. Надо срочно переговорить с матерью моего матроса. Вот номер ее рабочего телефона.
— Через два часа тебя устроит?
— Паша, у тебя же музыкальный слух. Я сказал: срочно.
— Какая необходимость? Никто не стреляет, и, насколько мне известно, все живы-здоровы.
— Пока.
— Ты меня убедил, жди вызова у себя в каюте.
Паша не подвел — не успел Вениамин устроиться в кресле, как раздался длинный, непрерывный звонок. В телефонной трубке сквозь шумы и потрескивания прозвучал взволнованный женский голос:
— Да, это Дарья Анисимовна Зародова. С кем я говорю?
— Это командир вашего сына, старший лейтенант Крутов.
— Ой, товарищ Крутов! Что там со Степкой случилось? Я всю ночь не спала, промаялась.
— Да ничего серьезного.
— Как же ничего! Вчера получила телеграмму: «Мама, прости и прощай», а сегодня вы звоните.
— Уверяю вас, нет причин для расстройства. Я всех родителей обзваниваю, проверяю связь. Сейчас лично его разыщу и заставлю вам позвонить.
— Вот спасибо, на обед не пойду, буду ждать.
«Так и есть! Что-то серьезное задумал Степан. Он слов на ветер не бросает. Неужели действительно до стрельбы дело дойдет?»
И, словно в подтверждение сделанного предположения, на верхней палубе, в районе бака раздался одиночный выстрел. Сопки отозвались эхом.
Вениамин, забыв о больной ноге, рванулся наверх. На трапе его догнал сигнал боевой тревоги.
В голове стучала, отзываясь болью в висках одна мысль: «Лишь бы был жив! Лишь бы был жив!». Смолкли колокола громкого боя и топот ног. Но наступившая тишина не успокаивала, а вселяла еще большее беспокойство и безнадежность: «Неужели застрелился?».
Крутов успел преодолеть всего несколько ступенек, когда на него сверху обрушилось что-то огромное и тяжелое. Вениамин свалился вниз, ударился затылком о палубу и на мгновение отключился. Когда открыл глаза, увидел склонившегося над ним мичмана Загубисало.
— Товарищ старший лейтенант, звыняйте за ради бога, дуже спешил, не заметил.
— Куда же вы мчались, скажите на милость?
— Так до вас, сообщить, что Зародов жив, здоров, с автоматом залег на баке за волнорез, никого не пидпускае, один раз пальнул для испугу.
— Спасибо, утешил. Помоги встать, наконец-то я с подчиненным встречусь.
— Тем более спешить надо.
В то время, когда Крутов с помощью своего верного помощника — Загубисало преодолевал препятствия, за носовой орудийной башней, у надстройки совещались командир, замполит, помощник и особист. Видимо, был выработан какой-то план действий, потому что командир произнес: «Добро», выглянул из-за орудия и громко скомандовал:
— Старший матрос Зародов! Отсоедините магазин, положите автомат на палубу и ко мне — бегом марш!
В ответ вновь прозвучал выстрел.
— Вот негодяй, в командира стреляет! — возмутился особист. — Надо вызывать спецназ.
— Да в воздух он стреляет, себя успокаивает. Однако нам от этого не легче, — возразил помощник и обратился к арсенальщику:
— Зародов, кончай валять дурака, потом будешь жалеть. Сделай то, о чем тебя просил командир. Не заставляй нас идти на крайние меры.
Все замерли в ожидании. Молчание обнадеживало.
— Может быть, одумался? — шепотом сказал командир и решительно направился в сторону волнореза, но срывающийся от волнения голос Зародова остановил его:
— Предупреждаю! Если кто-нибудь попытается приблизиться, я застрелюсь, мне терять нечего!
— И правда, пулю себе в лоб пустит. Тупиковая ситуация, потому что нам неизвестны причины, из-за которых произошел нервный срыв, — подвел итог замполит.
Подошедший Крутов услышал эти слова и, не спросив разрешения, вступил в разговор:
— Причина известна — несчастная любовь. Зародов получил письмо, в котором его девушка сообщила, что выходит замуж за городского парня и просит Степана не приезжать в отпуск, чтобы не мешать свадьбе. Вот Зародов и выполняет ее просьбу, я бы даже сказал — перевыполняет.
— Как командир боевой части, дайте краткую характеристику подчиненному, — приказал командир.
— Добросовестный, старательный матрос, службу любит, начальников уважает, товарища в беде не бросит.
— С ваших слов его впору к ордену представлять, а тут тюрьмой пахнет. На такую ответственную должность безответственного человека назначили, — съязвил особист.
— Не место и не время виноватых искать, — командир укоризненно посмотрел на особиста. — Предлагайте, старший лейтенант.
— Силой ничего не добиться. Зародов в таком состоянии, что запросто руки на себя наложит, стоит только слегка подтолкнуть. Я попробую Степана уговорить. Остальных он слушать не будет. — Крутов понял, что окружающие могут истолковать его слова неправильно, и густо покраснел. — Не потому, что я такой умный, просто Зародов меня знает лучше и, кажется, доверяет.
— Не пойдет! У нас не детский сад и не пансионат для благородных девиц. Боевой корабль. Нечего сюсюкать! — возмутился командир. — Заслужил, получай. У меня рука не дрогнет.
— Я тоже сторонник решительных мер, однако мы не на охоте и не волка матерого обложили, а пацана, у которого эмоции разум задавили.
— Действуйте, Вениамин Петрович, попытка не пытка, — поддержал Крутова замполит.
Командир промолчал. Венька только сейчас осознал, какую ответственность на себя взвалил и какой опасности себя подвергает.
«Откуда уверенность, что Степан согласится с моими доводами и сдастся? Разве исключен другой вариант: первая пуля достанется старшему лейтенанту Крутову, вторая старшему матросу Зародову? Стоит ли рисковать своей жизнью, чтобы спасти жизнь чужого мне человека? Каждый должен отвечать за свои поступки сам. Подумал ли ты о том, что будет с женой и дочкой, если они останутся одни? Много вопросов, друг Веня, и ответов на них у тебя, к сожалению, нет».
Так рассуждал Крутов, не замечая, что с помощью ног и костыля уже вышел из-за башни и сделал несколько шагов вперед.
— Стойте, товарищ старший лейтенант, я стрелять буду! — отчаянно и безнадежно закричал Зародов.
Крутов замер, словно наткнулся на препятствие.
«Эх ты, знаток человеческих душ. Неужели до сих пор не понял: если и выстрелит сейчас Степан, то только в себя и никогда — в другого человека. Не о себе беспокойся, парня спасай».
Комок подкатил к горлу. Вениамин судорожно глотнул, нервно кашлянул и произнес первую фразу:
— Степа, я только что разговаривал по телефону с твоей мамой, она получила от тебя телеграмму, всю ночь не спала, плакала.
Не дождавшись ответа, Крутов продолжил:
— Дарья Анисимовна очень за тебя переживает. Я постарался успокоить. Сказал, что у тебя все в порядке. Она сомневается, попросила, чтобы ты сам ей позвонил.
Зародов высунулся по пояс. Лицо бледное, под глазами синяки, руки судорожно сжимают автомат. Человек не в себе...
— Товарищ старший лейтенант, уходите от греха подальше, не травите душу, и так тошно.
— Не могу я тебя в таком состоянии одного оставить. Ты себя в угол загнал и не знаешь, как выбраться. Дай руку, я тебе помогу.
— Поздно. Я по одну сторону, вы по другую. Я уже у родных прощения попросил и у вас прошу. Вы за меня не переживайте, одним обормотом на свете меньше станет, не велика потеря.
Зародов скрылся за волнорезом. Послышался стук приклада автомата о палубу.
«Давай, Венька! Не оплошай!» — скомандовал себе Крутов и, оттолкнувшись здоровой ногой, «рыбкой» перелетел через волнорез. Через секунду прогремел выстрел.
Командир выматерился, отбросил карабин в сторону и метнулся вперед.
— Опасно! Виктор Иванович! Назад! — запоздало предупредил замполит и бросился вслед за командиром, за ними устремились остальные офицеры.
Старший лейтенант Крутов сидел в обнимку с арсенальщиком старшим матросом Зародовым и приговаривал: «Все будет хорошо». По лицу Степана текли слезы. Автомат валялся возле вьюшки, забытый и ненужный.
